– Что с тобой? – спросила я.
– Все в порядке, – ответил он. – Просто пошел прогуляться.
– Решил размяться?
– Вроде того.
Охранник вернулся на свой пост в коридоре, прямо напротив моего кабинета. Алекс посмотрел на часы:
– Что ты здесь делаешь в такое время?
Я объяснила, что искала сведения о полетах к Эхо. Алекс кивнул:
– Иди домой.
– Ладно.
Он остановился у подножия лестницы.
– Чейз, прости, что я тебя втянул во все это.
– Ничего страшного. Ты ни в чем не виноват.
– Лучше бы нам никогда не видеть эту чертову плиту.
Больше всего захватывает дух то, что существует отдельно от всего, – маяк на каменистом берегу, обсерватория на обратной стороне луны, орел, сидящий на каменном утесе в лучах рассветного солнца.
Яшир Камма. На краю света
Совершая прыжок из гиперпространства в центр системы, не нанесенной на карты, ты не сразу начинаешь понимать, на что эта система похожа. У нас не было никакой информации о звезде, значившейся в каталоге Шары под номером YL69949. На снимках, присланных на конкурс, были астероид, газовый гигант, набор колец и – самое зрелищное – пара комет. Я никогда прежде не видела двойных комет, и, конечно, в том месте их уже не было. Возможно, они вернутся туда через столетие-другое. К счастью, на всех изображениях присутствовало также звездное небо. Кроме этого, были только участники вечеринки в забавных шляпах, провозглашавшие тосты за дядю Альберта. Кто-то без конца повторял: «Ну я же тебе говорил!»
Мы находились на краю Дамы-под-Вуалью. Звезда, желтый карлик класса G, ничем не отличалась от солнц в двух других системах, где зародились технические цивилизации. Система Эхо – планеты, их количество, параметры и так далее – не представляла интереса. Правда, некоторые планеты могли быть достаточно теплыми, чтобы стать колыбелью для жизни.
Звезда безмятежно парила по правому борту. Минут через двадцать после выхода из прыжка Белль указала расстояние до нее – чуть больше трехсот миллионов километров. Мы находились на внешней границе биозоны.
– Планеты есть? – спросила я.
– Ищу, – ответила она.
Алекс дал понять, что этот вопрос он считает несущественным.
– Есть что-нибудь похожее на искусственные радиосигналы?
– Ответ отрицательный, – сказала Белль.
– Сообщи, если услышишь что-нибудь.
– Конечно, Алекс.
Начало выглядело малообещающим. Если бы в системе существовала техническая цивилизация, мы почти наверняка уловили бы электронные сигналы того или иного вида. Лишь через пять часов Белль наконец доложила, что обнаружила планету:
– Это газовый гигант на близкой к солнцу орбите, радиусом всего двадцать миллионов километров. Колец нет. Спутников, похоже, тоже.
– Пожалуй, при таком расстоянии там жарковато, – заметила я.
– Что ты еще видишь, Белль?
– Пока все. Пытаюсь подтвердить иные возможные варианты, но на это потребуется время.
Мы молча сидели в кабине. В небе сияло множество звезд, а прямо впереди висела туманность Сверчка.
– Где солнце Окраины? – спросил Алекс. – Можешь показать?
– Отсюда его не видно, – ответила я.
Даже обследуя Даму-под-Вуалью и ее окрестности миллион лет, мы, наверное, не увидели бы и половины ее планет. Казалось невероятным, что нигде не нашлось места, которое могло бы стать приютом для разумных существ. Тех, кто наблюдал бы то же зрелище, что и мы. Такое место обязательно должно было существовать.
Шли часы. Мы сидели, прислушиваясь к шуму вентиляторов и едва слышному гудению и пощелкиванию различных систем. Алекс читал, я играла в карты с Белль. Затем я наклонилась, чтобы разглядеть заголовок книги, но не смогла этого сделать.
– «Путешествие на Рэдфорд III», – сказал Алекс.
– Никогда не слышала.
– Это было шестьсот лет назад.
– Что такое Рэдфорд III?
– Ранняя попытка колонизации. Безуспешная.
– Ясно.
– Самое начало Межзвездной эпохи. Больше половины попыток, сделанных в первые тридцать лет, потерпели неудачу.
– Почему?
– Из-за ошибок в расчетах и недальновидности, из-за того, что полагались на удачу: мол, беспокоиться не о чем, Бог нам поможет. И все такое прочее.
У Белль появились очередные новости.
– Есть планета в восьмидесяти пяти миллионах километров от солнца и предположительно еще одна, в биозоне, по другую сторону от звезды.
– Понятно, – сказал Алекс. – Сколько времени нужно, чтобы подтвердить наличие второй планеты?
– Придется изменить направление.
– Алекс, это может занять несколько дней, – заметила я.
– Ладно, – кивнул он. – Давай взглянем на ту, которую видно.
Планета земного типа, чуть крупнее Окраины, была окутана облаками, среди которых мерцали молнии. Похоже, почти всю ее поверхность занимала суша. Никаких океанов – лишь несколько больших озер и множество водоемов поменьше.
Пока мы приближались к планете, пришло сообщение от Робина. Вернувшись к себе в каюту, я поставила его на воспроизведение. Робин сидел на диване у себя в гостиной, закинув ногу на ногу.
«Жаль, что не смог полететь с тобой, – сказал он. – Жизнь без тебя совсем не та. Должен признаться, что сегодня вечером я иду на свидание с женщиной, с которой знаком уже несколько лет. Ее зовут Кира. Мы поужинаем в „Бакари“, а потом, наверное, пойдем на шоу. Мне все время кажется, что я поступаю нечестно по отношению к Кире: когда я с ней, я все время думаю о тебе».
Сообщение было отправлено шесть дней назад. Я ответила: «Уверена, что вы хорошо развлекаетесь, но надеюсь, что не слишком». Хотя я пыталась говорить шутливым тоном, Робин наверняка понимал, что я на него обижена.
«Мы прибыли к цели, – сказала я, – но пока ничего о ней не знаем. Пока что мы просто парим в космосе, осматриваясь вокруг. Может пройти несколько дней, прежде чем мы поймем, чего ждать. И кстати, я тоже по тебе скучаю».
Да, неопределенность хуже всего. Белль решила, что раз планета – вторая от солнца, она будет называться Эхо II.
– Пока нет никаких признаков искусственных сооружений, – сообщила она. – Однако следует иметь в виду, что мы все еще слишком далеко: с такого расстояния можно не увидеть даже города. К несчастью, нет никаких признаков электронной активности.
Поверхность планеты, однако, была зеленой.
– Планета пригодна для жизни, – продолжала Белль, и от одного этого у меня участился пульс. Хорошо была видна ночная сторона Эхо II, темноту на которой не нарушал ни единый огонек, за исключением редких вспышек молний или пожаров.
– Похоже, там ничего нет, – вздохнул Алекс.
Собственно, чего еще мы могли ожидать? Если бы мы действительно что-то увидели – вспыхнувшие огни или даже подошедший корабль, с которого спросили бы, кто мы такие, – я бы наверняка свалилась с кресла. За тысячи лет и десятки тысяч полетов ничего подобного не случалось.
Вернее, случалось. Один раз.
Поэтому не стоило ожидать чего-нибудь в этом роде. Но ведь плита откуда-то взялась?
И тут Белль нас удивила:
– У планеты есть искусственный спутник. Через минуту у меня будет его изображение.
– Есть! – сказала я.
Алекс предупреждающе поднял руку:
– Не радуйся прежде времени.
– Почему бы и нет?
– Вероятно, его оставили люди. Может, это случилось очень давно, а может, это сделал «Край света». Какой-нибудь рекламный трюк.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь, Алекс.
– Я же сказал: не радуйся заранее.
На вспомогательном экране появилось изображение объекта – прямоугольный корпус с массивом антенн. Имелся также телескоп. Искин поместил спутник рядом с «Белль-Мари», чтобы мы могли сравнить размеры. Они почти совпадали.
– Белль, курс на перехват, – велела я.
Нам потребовалось несколько часов, чтобы развернуться и поравняться с объектом. Он был темным и безжизненным, а телескоп, похоже, пострадал от удара.
– Он на вытянутой орбите, – сказала Белль.
По просьбе Алекса я стала поворачивать картинку вокруг ее оси, пока он не увидел то, что хотел.
– Вон там, – сказал он. На корпусе были выгравированы два ряда символов.
– Мне они незнакомы, – сообщила Белль. – Их нет в стандартной базе данных.
При этом знаки нисколько не напоминали символы на плите.
– Белль, – сказал Алекс, – ты говоришь, что его орбита вытянута. Насколько?
– Ненамного. Апогей составляет одну целую четыре десятых от перигея.
Алекс посмотрел на меня:
– Переведи, пожалуйста.
– В самой дальней точке, – объяснила я, – спутник находится почти в полтора раза дальше от центрального тела, чем в ближайшей.
– При сохранении данной тенденции, – сказала Белль, – спутник начнет падать в атмосферу, после чего, естественно, сгорит.
– Когда это произойдет?
– Лет через сто.
– Можно ли на основании этого определить его возраст?
– Ответ отрицательный, Алекс. Информации недостаточно. – (Мы еще немного повернули картинку и увеличили ее.) – Однако можно произвести анализ.
