Раздался звук яростно отодвигаемого стула, и я подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Крат тыльной стороной руки трет глаза и вылетает из столовой. Я поднялась, чтобы последовать за ним, но Амалия меня удержала:
— Лучше, если я с ним поговорю. Мы… ну, если Крат разовьет некоторые качества, у нас может что-то получиться.
Я смотрела ей вслед. Крат был ближайшим другом Джота. Случившееся стало тяжелым ударом для него, для Петры, для остальных членов четвертой группы, для… всех нас.
Далмора тоже поднялась.
— Пойду поговорю с Плейдоном. Он выглядит очень утомленным, и, уверена, ни крошки не съел.
Я перевела взгляд на Плейдона и заметила и выражение его лица, и то, как поникли его плечи. Он страдал так же сильно, как мы, если не больше. Он чувствовал ответственность за своих студентов и… У меня всего два способа бороться с эмоциональной болью. Один — попытаться забыть о проблеме, другой — обратить боль в гнев, поскольку совладать с гневом гораздо легче. Забыть не получится, как и злиться на Джота, но я могла злиться на…
— А я пойду позвоню Иссетт. Вопрос не в том, почему Джот оказался там, а почему врачи позволили ему умереть!
Я направилась в нашу комнату и набрала Иссетт, пометив звонок как срочный и выведя его на настенный телик. Прошла минута или две, прежде чем лицо подруги с отчаянным стоном показалось на экране:
— Вот всегда ты помечаешь свои звонки как экстренные, Джарра. Пятью минутами ранее, и мой глядильник сработал бы на лекции доктора Гармина, а он ужасно саркастичен. Лучше бы кто-то умер!
— Кто-то и умер, — сказала я.
— О… — Взгляд ее тут же сменился с укоризненного на озабоченный. — Кто? Только не Фиан!
— Джот.
— Потеряшка в джунглях?
— Да, я рассказывала тебе, что мы нашли его и отправили в больницу. Ядернутые доктора позволили ему умереть. Какого хаоса это произошло? Они могут отращивать людям новые ноги, новые сердца, новые легкие, даже новое тело целиком! Всем известно, что, пока не поврежден мозг, они могут поправить что угодно. Так что, хаос побери, пошло не так?
Иссетт не жаловалась на мое сквернословие, лишь скорбно посмотрела на меня и осторожно заговорила терпеливым тоном:
— Я лишь студентка, но… Отращивание новых частей тела не останавливает болезнь. Ее нужно вылечить.
— Так почему они не вылечили Джота? — Я сморгнула предательскую влагу с глаз. На самом деле мне не нужно было скрывать слезы от Иссетт, я всю жизнь ее знала, и она видела меня всякой во всех неприятностях, в которые я попадала, но все равно…
— Мы способны предотвращать болезни, Джарра, но не бороться с ними. Людям каждый год делают прививки от известной заразы. Когда обнаруживается новая мутировавшая болезнь…
— Как штамм малярии 2789-бета. — Я покачала головой. — Как Джот мог подцепить малярию?
— Через укусы насекомых. Считается, малярия была ликвидирована много веков назад, но она вернулась гораздо смертоноснее… — Иссетт пожала плечами. — Теперь это не имеет значения. Порталы автоматически отправляют заразных людей в отделение изоляции и контроля заболеваний на лечение, поскольку нельзя допустить распространение новых болезней до того, как мы разработаем от них вакцину. Пациенты получают наилучший уход, но несколько первых случаев…
— Несколько первых случаев смертельны. — Я уронила голову на руки. — Это отвратительно.
— Да, — согласилась Иссетт.
Я завершила вызов и тупо пялилась на стену несколько минут, пока ко мне не присоединился Фиан. Мы молча переоделись ко сну, пошли в кровать и выключили светильники. Фиан обнял меня, притягивая ближе к себе, я положила голову ему на грудь и так и лежала, слушая стук его сердца и чувствуя уютное тепло. Джот мертв, и это не просто ужасно, это вселяет страх. Впервые умер друг, кто-то моего возраста. Это заставило меня задуматься, как резко может прерваться жизнь. Внутри клокотала жуткая, эгоистичная радость, что я не Петра. Она потеряла Джота, но Фиан по-прежнему рядом со мной, по крайней мере, пока. Всего через несколько дней может разразиться следующая солнечная буря, и неизвестно, что в это время сотворит инопланетная сфера.
— Я люблю тебя, — сказала я.
— Что? — ошарашенно переспросил Фиан. — Ты не в себе, Джарра? Ты никогда не говоришь о чувствах.
— Сегодня говорю. — Я подняла голову, чтобы его поцеловать.
Следующие пять дней прошли в ужасной тоске. Плейдон читал нам лекции по восемь часов в день, но во время еды и вечерами класс рассаживался молчаливыми группками. Если и затевался разговор на безобидную тему, например, о вкусе восстановленной пищи из буфетов, вскоре говоривший замолкал на полуслове, и мы снова принимались думать о Джоте.
По вечерам Далмора приносила в столовую новый музыкальный инструмент, привезенный из последней поездки домой — еще одну копию чего-то доисторического, вроде ее гитары, только с бо֜льшим количеством струн, более длинным грифом, со множеством колков сбоку и изогнутой декой. В обычное время я задала бы кучу вопросов, но сейчас не хватило духу. Что бы это ни было, Далмора не пела под музыку, а только наигрывала сложные ритмичные мелодии.
Я провела несколько бессонных ночей, тщетно раздумывая, как бы могла изменить произошедшее. Такая бессмысленная смерть. Джот обладал всем, о чем я только мечтала. Он вырос в настоящей семье. Мог спокойно порталиться с планеты на планету. Ему следовало остаться на Асгарде, где военные тщательно очистили населенный континент от всех угроз, а не подвергаться опасностям на моей Земле.
На шестой день Плейдон забрал всех остальных на похороны Джота, и я пришла в портальную комнату, чтобы их проводить. По обычаю Асгарда, на похороны приносят цветы и свечи. Процедура межзвездного карантина не позволяла перемещение со свежими цветами, но каждый держал свечу, а Фиан взял еще одну — за меня.
Портал активировался, и студенты начали проходить в межпланетный пункт Земли-Африки. Последний из них остановился и повернулся ко мне. Стин, разметчик четвертой группы.
— Джарра, проблем больше не будет. Плейдон предложил перевести Петру на другое подготовительное отделение по доистории, но она отказалась, потому что ей пришлось бы повторить одни теоретические занятия и пропустить другие. — Он пожал плечами. — Мы не можем заставить ее уйти, но если она останется, то кое-что должно измениться. Мы не станем обзывать тебя, чтобы сделать ей приятное, и ей не позволим.
Стин прошел через портал прежде, чем я сообразила, что ответить, и переход за ним закрылся. Обычно в куполе слышался легкий гул разговоров и музыки, но сейчас было неестественно тихо. Я хотела остаться здесь, но…
