— И ты тоже. Так почему мы должны предполагать худшее? Капитан Джонс, возможно, сейчас на одном из этих шаттлов. И, может быть, они уже на пути назад. Ты не думал об этом?
— Заткнись, — отрезал Сили. — Я знаю, чего ты добиваешься.
— Что Сет собирается со мной сделать?
— Увидишь.
Мозг Кирана судорожно заработал. Неужели Сет замышлял убийство?
— Если вы избавитесь от меня, все станет только хуже, Сили.
— Тебя держат там, откуда ты не сможешь испортить еще что-нибудь.
— Но с чего ты взял, что я что-то испортил? Откуда кто-то может это знать?
— Сет все видел.
— Значит, против моих слов только его слова? Вот как теперь мы будем жить? Сет сможет кидать на гауптвахту того, кого захочет?
Сили снова промолчал.
Кровь Кирана, пульсируя, разносила страх по всему его телу, пока он не заставил себя погрузиться в отрешенное холодное состояние, в котором он мог думать.
Пока он находился на гауптвахте, он был полностью во власти Сета и у него не было никакой возможности выбраться отсюда, если только кто-то его не выпустит. Его единственной надеждой было получить доступ к кому-то, кто не входил в ближайшее окружение Сета. Он должен был поговорить с Артуром Дитрихом. Или Сареком, который был свидетелем всего полета шаттла, сидя у пункта связи. Сарек мог бы опровергнуть историю Сета.
— Если бы Сет был настоящим лидером, он бы не побоялся честного суда.
— Если ты пытаешься выбраться отсюда, то у тебя ничего не выйдет.
— Я не просто пытаюсь выбраться отсюда. Я пытаюсь спасти корабль. Ты правда думаешь, что Сет — тот, кто должен руководить нами? Правда?
— Да. Я так думаю.
— Ну, отлично. Я уверен, что он никогда не станет так обращаться с тобой.
Сили снова ничего не ответил.
На этом стоило остановиться. Позволить Сили немного подумать самому. У Кирана почти не было надежды на то, что ему удастся заставить мальчиков встать на его сторону, но если он хотя бы вызовет у них сомнения в том, что делает Сет, это уже будет неплохо. Кроме того, все эти мысли и разговоры измучили его, и ему необходимо было закрыть глаза и поспать, чтобы проснуться здоровым. Как только действие лекарства прекратится, он сможет подумать о том, что делать.
Он до сих пор был настолько напуган, что далеко не сразу смог заснуть. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он снова проснулся и увидел у себя перед лицом пару ботинок.
Он отпрянул, опасаясь, что его пнут в лицо. Он попытался подняться, но не удержал равновесие, и ему пришлось ухватиться за металлическую койку.
Над ним стоял Сет, скрестив руки на груди.
— Ну.
— Ты, наверное, гордишься собой. — Киран приподнялся и сел на койку. Он подумал над тем, чтобы схватиться с Сетом и избить его до потери сознания, но он был слишком слаб, даже пытаться не стоило. Кроме того, по другую сторону железных прутьев койки стояли еще два мальчика, и в руках у них были пистолеты вроде тех, что использовала команда «Нового горизонта». Значит, они спустились в грузовой отсек и отыскали их.
— Чего ты хочешь, Сет?
— У меня есть все, чего я хочу. Ты не стоишь у меня на пути, а на корабле все наконец-то так, как и должно быть.
— И поэтому тебе нужны пистолеты?
Боже, сколько их они взяли?
— С пистолетами все проще, — сказал Сет.
Страх разлился в груди Кирана, словно горячая грязь. Похоже, Сет снова стал невменяемым.
— Что ты планируешь сделать со мной? — спросил Киран, пытаясь скрыть свой страх.
Сет присел на койку рядом с Кираном, положив руки на колени. Теперь, когда главным стал он, лицо его было уже не угрюмым, а высокомерным. Он двигался с ленивой важностью, и в его глазах даже играл смех. Все в нем казалось сбивчивым, плохо связанным с ситуацией.
— Я еще не решил, — сказал Сет.
— Ты думаешь, все будут соглашаться с тобой, что бы ты ни решил?
— Кому есть дело до того, соглашаются они или нет?
— Тебе. Их больше, — сказал Киран.
Ему показалось, что он заметил, как в глазах Сета мелькнуло сомнение, но оно быстро исчезло.
— Единственный, кому стоит сейчас волноваться, это ты.
— Почему? Ты мой единственный враг. А вот как много врагов ты себе создал, издеваясь над ними?
Сет ударил Кирана кулаком в глаз, и голова его взорвалась болью, отдающейся в шею и плечо. Он упал с койки и покатился по полу, не в силах скрыть свою боль.
— Не смей так говорить обо мне! — прокричал Сет. В его голосе звенела вся горечь от потери отца, и он, казалось, прогибался под ее тяжестью. Но он яростно прикусил губу, сдерживая эмоции, и сказал: — Я не хочу снова тебя бить, но я сделаю это, если ты будешь продолжать так со мной разговаривать.
После того как боль утихла, превратившись в красноватый туман у него перед глазами, Киран подтянулся и встал на ноги. Ему пришлось прислониться к металлической стене, чтобы удержаться на ногах. Металл холодил его спину, и это привело его в чувство. Он понял, что ему нужно поесть. Ему нужно было выпить воды. Ему нужно было так много всего.
— Ты знаешь, что случилось на шаттле, Сет. Ты был там. Ты все видел. Я привел шаттл обратно к «Эмпирее».
— Если бы я не перехватил управление, мы бы потеряли систему искусственного климата, — сказал Сет. Он говорил для аудитории из двух человек: Сили Арндта, который хмуро смотрел в пол с непонятным выражением лица, и Макса Брента, восхищенно смотревшего на Сета сияющими глазами. — Я знаю, что я сделал.
— Да. Ты подержал джойстик в течение десяти секунд. Ты нажал на кнопку, чтобы закрыть двери грузового отсека. Вот что ты сделал.
— Мы до сих пор пытаемся исправить повреждения, которые ты нанес системе искусственного климата, когда врезался в нее.
— Я едва задел поверхность. Что там на самом деле повреждено? Антенна? Это вообще стоит того, чтобы чинить?
— Ты сломал всю систему контроля.
— Если бы твой отец был здесь, он бы сказал, что ты лжешь.
Сет в шоке оцепенел, и на секунду Кирану показалось, что он заплачет. Мальчик сжал кулак и, двигаясь так быстро, что Киран не успел даже заметить, как он приблизился, ударил его в живот. Киран на мгновение ослеп и, когда зрение вернулось к нему, обнаружил, что снова стоит на коленях. Он пытался дышать, но его диафрагму сжимали спазмы. Он отчаянно глотал воздух, а боль в животе удваивалась болью в голове. Ему было больно. Ему было так больно.
Возможно, он и правда никогда отсюда не выберется.
