— Да, — холодно сказала она. — Я встречалась с ними. Та женщина — просто сука.
— Но его мысли на этот счет… ведь я провел с ним сегодня достаточно времени. На самом деле он любит ее — просто ему хотелось немного перебеситься… вы ведь понимаете, что я телепат, — мне известно о людях то, что…
— Но вы можете лгать, — сквозь зубы процедила Шарлотта.
— Я не лгу, — возразил он, хотя ему прекрасно было известно обратное.
Вдруг совершенно успокоившись, Шарлотта спросила:
— Так я действительно могу идти куда захочу?
— Тут есть еще один момент. — Грэм осторожно вел свою линию, мозг его постоянно был настроен на ее мысли, стараясь выхватить их еще до того, как они обратятся в слово или действие. — Понимаете, мы провели ваше медицинское обследование после того, как офиданты ПДР вытащили вас из–под обломков типографии на Шестнадцатой авеню… вы это помните?
— М–медицинское обследование? — Она с сомнением смотрела на него. — Все, что я помню, — это как меня волокли за руки через все здание, и моя голова колотилась о пол и о пороги, а потом…
— Так, значит, медицинский осмотр, — продолжил Грэм. — Мы проводили его для каждого, кто был захвачен нами на Шестнадцатой авеню. Мы также провели краткие психологические обследования. Результаты вашего обследования весьма скверные — вы были серьезно травмированы и находились почти в кататоническом ступоре.
— И что же? — Она безжалостно пожирала его взглядом. Глаза ее по–прежнему сохраняли ястребиное выражение.
— Вы нуждаетесь в постельном режиме.
— И мне, вероятно, устроят его здесь?
— В этом здании, — сказал Грэм, — размещено едва ли не лучшее в мире психиатрическое оборудование. Какие–нибудь несколько дней отдыха и лечения…
Ястребиные глаза вспыхнули; мысли свистели в ее голове, как пули — эманации таламуса, за которыми Грэм не мог уследить, — а затем молниеносно, в мгновение ока она вся искривилась, обмякла, сжалась в комок — закрутилась. Закрутилась! Все четверо ВП уже не могли ее удержать, хватка их сорвалась — они тянулись за ней, а один из них взмахнул пластиковой дубинкой, утяжеленной дробью.
Быстрее молнии Шарлотта рванулась назад, согнулась, извиваясь, как змея, распахнула дверь позади себя и ринулась по коридору. Офидант ПДР, шедший ей навстречу, увидел Уиллиса Грэма и четверых ВП; оценив ситуацию, он попытался схватить Шарлотту, когда она проносилась мимо него. Ему удалось ухватить ее за правую руку… Когда он потащил ее к себе, она с размаху лягнула его в пах. Взвыв, он отпустил ее. Она метнулась дальше — к широченным входным дверям в здание. Больше никто не пытался ее остановить — увидев, как офидант ПДР скорчился на полу от невыносимой боли.
Один из четверых ВП достал лазерный пистолет Ричардсона калибра 2,56 и поднял его, направив ствол в потолок.
— Должен ли я прикончить ее, сэр? — спросил он Уиллиса Грэма. — Я могу дать один славный залп, если вы немедленно прикажете.
— Не могу решить, — пробормотал Грэм.
— Тогда я не стреляю, сэр.
— Ладно. Не надо. — Уиллис Грэм протащился обратно в канцелярию, тяжело опустился на кровать; ссутулившись, он невидящим взором уставился в рисунок ковра.
— Она трахнутая, сэр, — сказал один из ВП. — Я имею в виду — безмозглая. Совсем бешеная.
— Я скажу вам, кто она такая, — прохрипел Грэм. — Подвальная крыса. — Он подцепил эту фразу в голове Ника Эпплтона. — Самая настоящая.
«Я, конечно, смогу их найти, — подумал он. — Как и Эпплтон. Он сказал мне, что увидится с ней еще, — припомнил Грэм. — Так и будет — она его как–нибудь отыщет. Никогда он не вернется к жене».
Поднявшись, он тяжело заковылял к столу Маргарет Плоу во внутреннем рабочем кабинете.
— Можно мне воспользоваться вашим видеофоном? — спросил он.
— Вы можете пользоваться моим видеофоном; вы можете пользоваться всем…
— Нет. Только видеофоном, — перебил он и позвонил по линии первой срочности директора Барнса; она соединяла его с Барнсом, где бы тот ни находился: в ванне, на автостраде и даже у себя за столом.
— Слушаю, господин Председатель Совета.
— Мне нужен человек из вашего… специального отряда. А может быть, двое.
— Кого? — бесстрастно спросил Барнс. — Я имею в виду, кого им нужно будет прикончить?
— Гражданина 3XX24J.
— Вы серьезно? Это не прихоть, не минутное настроение? Вы в самом деле не шутите? Вспомните, господин Председатель Совета, — вы же только что освободили его ввиду полной амнистии вместе со всеми остальными.
— Он увел у меня Шарлотту, — сказал Грэм.
— А, понимаю, — отозвался Барнс. — Она ушла.
— Четверо ВП не смогли удержать ее; она становится маньяком, когда попадает в ловушку. Я обнаружил в ее памяти о детстве что–то связанное с лифтом, который не открывался; она была там одна. Думаю, ей было около восьми лет. И с тех пор у нее появилась какая–то разновидность клаустрофобии. Так или иначе, ее невозможно удержать.
— Здесь вряд ли вина 3XX24J, — заметил Барнс.
— Однако, — сказал Грэм, — она отправилась к нему.
— Это должно быть сделано по–тихому? И выглядеть как несчастный случай? Или вы только хотите, чтобы люди из спецотряда просто вошли, сделали свое дело и ушли, не обращая внимания на тех, кто их увидит?
— Желательно последнее, — ответил Грэм. — Похоже на ритуальное наказание. И та свобода, которой он сейчас наслаждается… — «И, — подумал он, — те радостные мгновения, когда он снова найдет Шарлотту…» -… должна оказаться для него последней кормежкой, которую устраивают осужденным на смерть арестантам.
— Так больше не делается, господин Председатель Совета.
— Пожалуй, я поставлю вашим людям еще одно условие, — сказал Грэм. — Я хочу, чтобы его прикончили в ее присутствии. Хочу, чтобы она видела, как это случится.
— Ладно, ладно, — раздраженно отозвался Барнс. — Что–нибудь еще? А что там новенького о Провони? По одному из телевизионных каналов сообщили, что один из сторожевых кораблей обнаружил «Серого динозавра». Это правда?
— Мы займемся этим, когда дело до него дойдет, — ответил Грэм.
— Господин Председатель Совета, но ведь это выражение бессмысленно.
— Значит, мы займемся тем, когда до того дойдет дело.
— Я дам вам знать, когда мои люди выполнят задание, — сказал Барнс. — С вашего разрешения, я пошлю трех человек — третьего с успокаивающим ружьем против нее, если, как вы сказали, она временами становится одержимой.
— Если она вступит в драку, — указал Грэм, — не наносите ей вреда. Расправы с ним будет вполне достаточно. Всего хорошего. — Он повесил трубку.
