— Если бы я был имитацией, я бы знал об этом, — заявил Уманский.
Тори покачала головой:
— Необязательно. Серая мантия могла просканировать содержимое наших мозгов, а потом, расправившись с нами, перенести скопированную информацию в новые «носители». В этом случае мы будем уверены, что мы — это мы. Хотя на самом деле…
— Замолчи! — сухо и сердито проговорил Уманский. — Повторяю тебе: я — не копия и не имитация. И я тебе это докажу!
Он вынул нож и полоснул себя лезвием по ладони. Тихо вскрикнул и затряс порезанной рукой. Потом поднял ладонь и предъявил всем кровоточащий порез.
— Видели? Это настоящая кровь!
Тори пожала плечами:
— Это ничего не доказывает. Имитации, которые изготавливает серая мантия, визуально ничем не отличаются от оригиналов. Чтобы обнаружить разницу, нужно провести химический анализ тканей.
— Серая мантия не умеет копировать живых существ!
— Но она учится, совершенствуется. К тому же Загайнов…
— Мы до сих пор не знаем, что произошло с Загайновым. Быть может, он заразился какой-то болезнью.
— Но…
— Когда наблюдатель Шульц вывалился из лифта в холл, кто первый к нему прикоснулся?
— Загайнов.
— И Загайнов же тащил его в холодильную камеру, так?
— Так. Но с ним были Клов и Панч.
— Панч уже мертв. А что касается мозгоправа… то еще не вечер. Загайнов вступил в контакт с инфицированным Шульцем первым. И подхватил инфекцию первым. Вторым на очереди будет Клов. Ну а дальше все мы. Как тебе такая версия?
— Вот видишь. Моя версия гораздо правдоподобнее твоей. Так что не стоит делать скоропалительные выводы. Мы — это мы. А никакие не дубликаты и не копии.
— Уманский прав, — сказал командор Джек. — Будем делать свою работу, а об остальном подумаем после возвращения на базу. Ну, а теперь… — Командор поднялся на ноги. — Объявляю перекур законченным. Пора двигаться дальше, ребятки!
Спустя десять минут, войдя в небольшой скверик, Джек нашел еще один маячок. Он лежал на черной чугунной скамейке с ажурной, кованой спинкой.
— Телеоники снова переместились, — с мрачным видом констатировал он.
— Такое ощущение, что нас куда-то заманивают, — подала голос Тори.
— Ерунда, — сказал Уманский. — Мы преследуем похитителей. Они пытаются скрыться. Телеоники знают, что мы их разыскиваем, и незаметно оставляют маячки, чтобы обозначить траекторию своих перемещений. Телеоники плохо ориентируются в действительности, но на это у них ума хватает. Что скажешь, мозгоправ?
Клов не ответил. Он смотрел на ажурную спинку парковой скамейки. В переплетении черных, кованых узоров ему почудился стилизованный под ветку ядовитого плюща вензель «А».
— Клов! — окликнул его Уманский. — Ты что, заснул?
Капитан медленно повернул голову, посмотрел на командора и вдруг спросил:
— Джек, может ли телеоник Моузес быть Альтером?
— Что?
— Может ли телеоник Моузес быть Альтером? — повторил свой вопрос Клов.
Командор покачал большой, вихрастой, словно у мальчишки, головой:
— Нет, дружище. Альтера не существует. Он — абстракция, теоретическая величина, выдуманная учеными для обозначения силы телеоников.
— Вернее — совместного креативного поля, которое они вырабатывают, — поправил Уманский.
— И все же кое-кто верит в его существование, — возразил Клов.
Уманский прищурил блеклые глаза, надежно упрятанные за стеклышками очков, и велеречиво изрек:
— Кто-то верит в существование Иисуса, кто-то — в существование Будды, кто-то — в существование Альтера. С точки зрения современной науки Иисус, Будда и Альтер — суть абстракции, призванные обозначить неведомую нам креативную силу, которой пронизана природа. Я, например, верю в морфогенетические поля, невидимые схемы развития всего живого и неживого. Но это не значит, что в них должен верить кто-то другой. К тому же…
Уманский вдруг замолчал, заметив, что Клов, Тори и Джек смотрят на что-то, расположенное у него за спиной. Лица их были буквально перекошены от изумления.
По спине Уманского пробежал холодок.
— Что? — тихо спросил он. — Что там? Да не молчите же вы!
— Посмотри сам, — сказал Клов.
Уманский обернулся. Чугунная парковая скамейка парила над землей, презирая силу тяжести. Сооружение весом килограммов в сорок висело, чуть покачиваясь в воздухе, словно было сделано из резины и наполнено гелием.
Уманский задрал очки на лоб и посмотрел на скамейку невооруженным взглядом, потом снова надел очки.
— Что за чертовщина? — пробормотал он.
Подул ветер, и скамейка слегка качнулась. Откуда-то, из заросших и глухих недр парка, набежал, подгоняемый ветром, белесый туман. Постепенно сгущаясь и обволакивая скамейку, он скрыл ее из глаз путников.
Уманский, опомнившись, торопливо отошел к другим.
— Вы это видели? — спросил он. — Что это было?
— Абстракция, — ответил ему Клов.
Техник метнул в него полный ярости взгляд, затем повернулся к Джеку.
— Командор, я думаю, что это…
— Держите оружие наготове! — приказал командор Джек, не слушая техника.
Ветер сменил направление, и туман стал рассеиваться. Прошло секунд десять, и туман превратился в белесую, прозрачную дымку. Чугунная парковая скамейка исчезла.
— Куда она подевалась? — растерянно спросил техник.
— Никуда, — ответил ему Клов. — Это был оптический обман.
Уманский посмотрел на него неприязненным взглядом, сглотнул слюну и проговорил:
— Я уверен, что этому есть разумное объяснение.
— Безусловно, — отозвался Клов.
— Туман снова сгущается! — воскликнула Тори.
— Чувствую, сейчас что-то произойдет, — сказал командор Джек. — Приготовьтесь, ребятки!
Путники выставили перед собой плазменные автоматы, готовые в любой момент пустить их в ход. Туман тем временем становился все гуще, постепенно превращаясь в белую, непроницаемую завесу. Люди молча продолжали выжидать.
— Что будем делать, командор? — спросил через минуту Клов. — Мы не можем торчать тут целую вечность.
— Продвигаемся вперед осторожно, — ответил командор Джек. — Держите оружие наготове. Только смотрите, не перестреляйте друг друга.
Они медленно двинулись сквозь молочный туман, скрывший из вида деревья и кусты. Некоторое время ничего не происходило, затем где-то неподалеку послышался лязг металла, а затем легкий перестук, словно кто-то быстро пробежал по асфальту аллеи.
Туман стал каким-то сырым, а тишина в парке перестала казаться абсолютной. Клов почувствовал, что сырой туман давит ему на грудь, затрудняет дыхание. Туман поднимался все выше. Стена деревьев впереди, единственный зримый ориентир, превратилась в призрак, а потом исчезла совсем.
