Перед посадкой обошлись почти без слов. Всё было сказано накануне. Таис, однако, всё равно не смогла сдержать слёз.
— Будь внимательнее, хорошо? — сказал Лев, после крепких объятий, — осторожность и ещё раз осторожность. Не допускай больше такого, — добавил он, осторожно тронув мой бок.
— Не допущу, — ответил я, — обещаю. Да и Кай будет рядом.
— Я завидую Пашке, — Лев вздохнул и улыбнулся, — мальчишкой я мечтал побывать с тобой в космосе. Впрочем, и без тебя там было довольно интересно!
Я улыбнулся и кивнул в ответ.
Старт прошёл в лучших инопланетных традициях: без ощутимого ускорения и светошумовых эффектов. На борту, конечно же, была искусственная гравитация, позволяющая путешествовать с полным комфортом.
Когда мы вышли на орбиту и затем, после корректировки курса, начали разгон к точке старта основного двигателя, я почувствовал, в каком колоссальном напряжении жил эти месяцы. От облегчения мне даже показалось, что искусственная гравитация вырубилась. Чтобы убедиться, что это не так, я даже встал с кресла и прошёлся по отсеку управления.
— Слушай, не хотел тревожить тебя на Земле, — Кай увидел, что я поднялся, и обратился ко мне, — но, мне кажется, мы легко могли долететь до указанной тобой точки даже на гравитационном двигателе. Не за действуя основной. Это заняло бы пару недель всего.
— А так мы будем на месте уже часов через пять, — ответил я, повернувшись к напарнику.
Кай растерянно посмотрел на Катю, видимо, ожидая поддержки с её стороны.
— Возможно, точка, куда мы летим — не последняя в нашем путешествии, — пояснил я.
— Предполагал это… — кивнул Кай, — в этих сегментированных сферах какие-то координаты зашифрованы, да?
— Не совсем так, — я покачал головой, — не так просто… знаете что, давайте-ка пообедаем! — предложил я, обращаясь ко всем присутствующим, — всё равно мне придётся много чего рассказать. Так хоть не на пустой желудок затевать долгий разговор.
Обед был простым, но питательным и вкусным. На корабле не было сложных систем синтеза и переработки органики, на их разработку не стали тратить времени и ресурсы. Поэтому пришлось загрузить провианта на пару месяцев автономного полёта. В основном использовали запасы базы, это было удобно — всё уже заранее упаковано, заморожено и законсервировано. При этом потеря припасов не сильно отразилась на рационе остающихся обитателей: подземные оранжереи уже работали на полной мощности, благодаря Гайе, так что голод им не грозил.
Столовая находилась на палубу ниже отсека управления. Тут было большое панорамное окно, через которое можно было любоваться отдаляющейся Землёй.
Эльми тяготился нашего общества, и я знал об этом. Наскоро перекусив, он извинился, поднялся из-за стола и отправился в свою каюту.
— Ну что, рассказывай, — сказала Катя, глядя на меня, когда за Эльми закрылась герметичная переборка.
— Да. Наверно, пора, — кивнул я, бросив быстрый взгляд на Землю.
Пашка громко хрустнул шоколадным печеньем; Катя вздрогнула.
— Извиняюсь… — пробормотал он, запивая печенье подогретым молоком.
Я улыбнулся.
— Помните, я рассказывал, как нашёл первый тюрвинг? — спросил я.
— Ты говорил, что почувствовал его, — кивнула Катя.
— Верно, — кивнул я, — именно почувствовал, — я прикрыл глаза, вспоминая, как это было в первый раз; подмосковный лес, сырость — и странное эмоциональное ощущение, будто бы чья-то тоска меня вдруг коснулась, — тогда я не стал его забирать. Оставил «на потом». И отрыл только тогда, когда попал в непростую ситуацию, из-за ковида.
— Наш вариант Земли в это время максимально приблизился к границам хаоса, как мы сейчас понимаем, — прокомментировала Катя,
— Да, — согласился я, — но до выхода за его пределы было далеко… в общем, тогда я решил, что способен чувствовать такие артефакты. И, кажется, сказал тебе об этом, да, Катя?
— Я знала, что ты можешь видеть инопланетные артефакты. Думала, что ты имеешь в виду именно это.
— Не совсем так… — я покачал головой, — недавно я вспомнил об этих ощущениях, в Японии, когда вытаскивал колокольчик. Именно так я смог определить, какой из них подлинный. Я его каким-то образом чувствовал. И, если уж на то пошло, именно так я понял, как нужно их собирать. Это было… — я щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать слова, — будто…
— …прозрение? — предположил Кай.
— Нет, не то, — ответил я, — это было некое чувство правильности. Очень сложно словами описать.
— Гриш, ты к чему это всё, а? — спросила Катя.
— К тому, что я должен рассказать вам, куда и зачем мы летим.
— Я так понял, что в останках того корабля содержится информация, которая поможет нам выжить в новых обстоятельствах, — сказал Кай.
Я молча ответил ему взглядом.
— Что — не так? — растерянно спросил он.
— Те модели, которые появились у президентов, — продолжал я, — эти шарики. Их я тоже чувствовал.
— Они это… тюрвинги? Какая-то новая комбинация? — оживилась Катя.
— Нет, — я покачал головой, — не думаю. Они дают совершенно другие ощущения. Это своего рода инструкция. Мне очень сложно подобрать слова, но, когда я их вижу — я точно знаю, что они указывают на определённое место в останках корабля одноклеточных.
— Ты думаешь, там что-то скрыто? — предположил Кай? — ещё одна карта? Или записка от тех, кого мы считали Считывателями?
— Это ещё не всё, — продолжал я, — дело в том, что сам корабль одноклеточных мне кажется совершенно мёртвым. Пустым. Но в нём я ощущаю нечто… скажем, это можно назвать потенциалом. И я бы не увидел его никогда, не понял бы — если бы мне в руки не попали эти президентские шарики. И ещё: один из точно таких же шариков я видел в другой реальности, дома у девушки, которая потом стала Таис после того, как побывала внутри ажурной сферы.
— Я не понимаю, — сказал Кай, — всё слишком запутано. Ты можешь сказать прямо: что ты там рассчитываешь найти?
Я вздохнул, собираясь с мыслями.
— Ладно, — кивнул я, — не так важно, как именно я это понял. В общем, я думаю, что артефакты, которые получили президенты в нашей реальности, и который нашла Веда в другой — это приглашение к общению.
За столом повисло молчание. Даже Пашка перестал хрустеть печеньем.
— Но… это так странно… зачем так сложно?
— У меня есть одна гипотеза, — ответил я.
— Так делись, чего тянешь-то? — сказал Кай, от нетерпения даже подавшийся в мою сторону, чтобы не пропустить ни одного слова.
— Нам кажутся очевидными многие вещи, которые такими на самом деле не являются, — сказал я, — мы свободно обмениваемся между собой точной информацией. С помощью языка. В истории Земли, как мы с вами видели, разные языки не были проблемой для общения и понимания народов: отдельные представители, как правило, торговцы, просто выучивали их, получая преимущество. Обмен информацией никогда не был проблемой. Жители Марса могли понять ультиматумы и условия перемирия жителей Фаэтона. Даже когда к нам в систему прилетали представители других цивилизаций — они очень быстро учились нашей системе обмена информацией. И наоборот. Это выходило так легко и естественно, что мы спокойно приняли это за фундаментальное свойство. Эту возможность лёгкого общения.
— Всё ещё не очень понято, — заметила Катя, воспользовавшись паузой, — разве это не так?
— Это так, в том варианте мультивселенной, который сделал Эльми. И это нам кажется естественным. А ведь именно на этом основано его влияние! Он построил и пытается максимально расширить мир, основанный на его собственных представлениях. А мы, похоже, имеем дело с вещами, которые настолько непохожи на всё, привычное нам, что даже способы передачи информации, даже само понятие информации может для них отличаться. И тут возникают очень серьёзные проблемы с коммуникацией.
— Мне как-то в библиотеке попалась старая книжка. Фантастика, — неожиданно вмешался Пашка, — тогда она мне показалась скучной и непонятной… но я всё равно дочитал. Делать было нечего, мы были тогда у бабушки, без интернета. Там было про две вселенные, которые получали энергию за счёт того, что как-то выравнивали разные физические законы. И существа на другой стороне поняли, что это может быть опасно. Пытались сообщить на эту сторону об этом. Передали одно слово из текста, которое, как им показалось, содержало в себе максимальный заряд тревоги. Они нацарапали слово: «СТРАК». С ошибкой. Их тогда никто не понял.
