Она внимательно смотрела на него с каким-то ожиданием.
— Слушай, пойдем к тебе и поедим чего-нибудь.
Он в последний раз окинул взглядом поле боя. Вот уже три дня беспрерывных атак, бесконечного огня снайперов и постоянного давления. Может быть, они и тарганцы просто выдохлись.
Он больно ударился, оступившись и съехав вниз по склону к своему бункеру. Гретта подтянула матовый лист наверх и уселась на него. За ней последовал Синк.
Гретта включила освещение и разложила паек на шатком столике. Вдоль стены стояло три ветхих стула, неизвестно как попавших сюда. Его узкая койка стояла у противоположной стены, и на нее сыпалась грязь и земля всякий раз, когда неподалеку ухала мина.
Во время еды они не разговаривали, жадно откусывая кусок за куском. Синклер не мог отвести от нее глаз. Его взгляд охватывал линию подбородка, а воображение подсказывало, как хорошо будет ощутить вкус ее губ на своих губах.
— Я видела желание, Синк, но ты начинаешь казаться нахалом, — сказала она с набитым ртом.
— Извини. Не хотел, просто ты…
Она засмеялась. Потом, понизив голос, добавила:
— Спасибо, Синклер. Мне очень хотелось увидеть это выражение в твоих глазах.
Он неуклюже вытер рот, откинулся на спинку стула, который при этом весь затрещал и заскрипел, и попытался сменить тему.
— Я никогда не предполагал, что война отнимает столько времени.
Она округлила глаза и покачала головой.
— После взрыва почты я и не надеялась, что мы будем жить так долго. Или так хорошо! — Гретта засмеялась, собрала щепоткой пальцев последние крошки и отправила себе в рот. — Я вспоминаю, как на Каспе мимо меня пробежала крыса. Мне хотелось выстрелить в нее.
— Тяжелые были времена. — Он не помнил, как дотянулся до ее руки.
Она смотрела на него ясным, уверенным взглядом.
— Я… я скучала но тебе, Синк.
Он резко поднял голову, поняв, что пальцы его ног касаются ее, двигаясь взад-вперед сквозь тяжелую броню.
— Я провел в госпитале всего две недели. Эти машины творят чудеса.
Она улыбнулась ему.
— Знаешь, я думала, что ты был настоящим ничтожеством, когда впервые увидела тебя в подготовительном лагере на Риге. Полностью замкнут, себе на уме.
Он попытался пожать плечами, но броня не позволила сделать этого.
— Возможно, я все такой же. Пытаюсь сделать все, чтобы мы остались в живых.
— В живых, — задумчиво произнесла она, сжимая его руку. — Это важно для тебя. Почему? Почему ты так беспокоишься? Другие офицеры предпочитают держаться поодаль, пить и рассуждать о войне.
Синклер передернул плечами, поднялся и подошел к матрасу, скатанному на маленькой койке. Непослушными пальцами он расстегнул запыленную броню и снял нагрудник.
Почему я так разнервничался? Я начинаю любить эту женщину. Могу ли я поделиться с ней своими мыслями? Почему мне так трудно расслабиться? Я… я не могу рассказать ей все. Я не могу. Слишком больно.
Он неуверенно начал.
— Все идет с того времени… с того времени, когда я был мальчишкой. Я… я… посмотри на меня. У меня глаза разного цвета. Я — коротышка, Гретта. Я всегда был коротышкой. И не только это, меня воспитало государство. В старые времена таких, как я, называли сиротами. Есть еще кое-что. О чем я узнал только недавно. — Он огляделся по сторонам, беспомощно поднимая руку, прислонившись к грубому камню и вздохнул.
Почему ты на меня так смотришь? Просто смотришь, ждешь и внимательно слушаешь то, что я говорю. Никто никогда не слушал меня — не говоря уже о такой красивой женщине. Почему я всегда был так одинок?
Он покачал головой, отгоняя мысли.
— Я… осмотрелся вокруг и увидел всех нас. Целый дивизион, всего лишь сборище одних… ничтожеств. Ты употребила это слово?
Она вспыхнула.
— Синк, я…
— Ш-ш-ш. Все правильно. Я хочу сказать, вот поэтому-то я и беспокоюсь. Мы — не люди. Придатки к оружию. Слышала этот термин? Так это про нас. Дают приказ… — Он изобразил командный голос. — «Второму подразделению занять проход и не давать никому пересекать его!» — Он поджал губы и поднял взгляд, чтобы утонуть в ее глазах. — И мы это выполняем. Сотни наших погибли на почте в Каспе. А кто-нибудь поинтересовался почему?
Она покачала головой, не отрывая от него глаз, испытывая внезапную боль при этих его горьких словах.
— Никому не интересно, почему Первое подразделение было почти полностью уничтожено. Мы не считаем потерь, Гретта. — Его губы шевелились. — Но я могу сделать иначе. Там, — он махнул рукой в сторону Каспы, — что-то произошло… Я… я пришел в себя. Все, что я учил годами, вдруг стало на свои места. Теперь Синклер Фист, уродец, может многое изменить. По меньшей мере, оставить в живых всех этих мужчин и женщин. — Он почувствовал огонь у себя во взгляде и увидел, как она согласно кивнула.
— Подойди и сядь тут, — прошептал он. — Дай мне любоваться тобой, держать тебя в своих объятиях.
Она встала и принялась освобождаться от своей брони.
— Я всегда хотела именно тебя, Синк.
— Ты… ты тоже нужна мне, Гретта. — Он весь напрягся. — С того момента, как ты вышла из ЛС. Я думал только о тебе.
Она распустила волосы, тряхнув головой, сняла защитную броню с нижней части тела, и теперь стояла перед ним в своем теплом белье.
Он жадно пожирал ее глазами, пока она расстегнула молнию; ее белье упало, обнажив полные груди, изгиб плоского живота и дразнящий черный треугольник.
У Синклера перехватило дыхание, когда она наклонилась, колыхнув грудью, и стянула остатки брони. Он исторг радостный возглас, когда она так же поступила с его нижним бельем. Ее теплая рука обжигала ему грудь, он поморщился, когда она провела пальцами по шрамам на его боку.
— О, Благословенные Боги, — прошептал он, когда ее теплая плоть накрыла его на узенькой солдатской койке.
Магистр Браен оторвал свой взгляд от рапорта на экране монитора. Он потер костлявой рукой морщинистый подбородок, уставившись на неровный каменный потолок. Единственный светильник бросал рассеянный свет на комнату, а по углам, за мебелью, сгущались тени.
Он позвал, возвысив голос:
— Магистр Хайд?
Глаза Браена рыскали по камню над головой, словно ответ должен был исходить оттуда. Как он мог так ошибаться.
— Да? — послышался шелест одежды и стук шагов.
— Стаффа отверг и сассанцев, и Ригу. Они отказались заключать контракт. Наступило долгое молчание, прежде чем Хайд вымолвил:
— Что? Невозможно! Это не имеет никакого смысла с военной точки зрения. Какие мотивы у этого человека? Браен потер подбородок.
— Мы и машина полностью упустили эту вероятность.
Магистр Хайд приблизился, выдвинул стул, что-то бормоча и усаживаясь.
