— Другом? — с ироние спросил Горацкий, — Возможно, Вы ошиблись в терминологии? Нам всем известно, что они были любовниками.
Ехидный шепот наполнил зал, присутствующие обменивались взглядами, полными ужаса и недоверия. После паузы Горацкий продолжил:
— Профессор Верминус — хладнокровный манипулятор, использующий своё положение и знания для сокрытия незаконных исследований за счет жизни молодой девушки.
Адвокаты Рейвена тут же вмешались:
— Это лишь теория без прямых доказательств связи Верминуса с смертью Эммы. У вас есть только предположения и догадки.
— Предположения основаны на вещественных уликах, — возразил Горацкий, указывая на флаконы и записи из лаборатории Верминуса. — Как иначе объяснить наличие яда у Эммы? Кто мог подготовить и предоставить ей такое смертоносное вещество, кроме профессора Верминуса?
Атмосфера в зале становилась всё более напряжённой. Судьи, казалось, с каждой минутой всё сильнее склонялись к стороне обвинения. Бремя доказательства невиновности лежало на Рейвене, и оно становилось всё более неподъёмным.
Горацкий, окинув взглядом возвышающуюся платформу, медленно подошёл к ней и, устремив взгляд на Рейвена, тихо спросил:
— Стоит ли мне сегодня упомянуть о ваших связях с контрабандистами профессор, или мы завершим этот театр трагикомедии немедленно?
Рейвен, глубоко вздохнув, отрицательно покачал головой и молча кивнул одному из адвокатов. Тот встал и произнёс:
— Мы осознаём серьёзность обвинений, — начал он. — Но просим суд учесть нашу просьбу. Преданность профессора Верминуса науке и его студентам. Его добросовестную службу на благо родине и то что это преступление было совершено непреднамеренно.
Слова адвоката повисли в воздухе, заставляя каждого в зале задуматься о весомости очевидных доказательств и важности понимания личности обвиняемого.
— Рейвен Верминус, — сурово произнёс Верховный Судья. — Последний раз спрашиваю, признаёте ли вы предъявленные обвинения?
В глазах Рейвена появилось осознание, что избежать наказания не получиться. Он сделал глубокий вдох, словно готовясь к решающему шагу.
— Я признаю свою вину в смерти Эммы Бартон, — медленно произнёс он, его ответ был отягощён грузом сожаления. — Я соглашаюсь с тем, что несу ответственность за её гибель.
Зал наполнился тишиной. Судьи переглянулись, после чего Верховный возвестил:
— Учитывая ваше признание, суд приговаривает вас к минимальному сроку заключения.
Рейвен склонил голову, чувствуя смешанные эмоции облегчения и горечи. Он был рад, что его участие в более обширном заговоре осталось скрытым, но печаль от осознания, что он не смог доказать свою невиновность в смерти Эммы, всё еще висела над ним.
Снаружи суда общественность и пресса встретили приговор взрывом негодования: — Слишком мягко! — кричали они, призывая к более строгому наказанию.
Тем временем, скрываясь в тени здания суда, Маркус наблюдал за авансценой, его губы едва заметно приподнялись в холодной улыбке.
Глава 52. Переплетение судеб
"Любовь — это как война: легко начать, но очень трудно прекратить." Эрих Мария Ремарк
Ласковый ветерок игриво проникал в спальню Елизаветы, раздвигая занавески и принося с собой утреннюю свежесть. Она задумчиво смотрела на экран своего МагФона, размышляя о неожиданном сообщении от Роберта Ланкастера.
— Обед сегодня? Любопытно… — пробормотала Лиза, и её сердце наполнилось противоречивыми чувствами.
Последняя встреча с Робертом оставила в душе Елизаветы ощущение незавершенности, словно прочитанная книга вдруг оборвалась на самом интересном месте. Новость о стажировке её брата в компании Ланкастера лишь добавила непредсказуемости.
— Алекс, как же ты умудрился… — прошептала она, едва уловимая улыбка коснулась её губ, но волнение не позволяло ей полностью порадоваться за брата.
Воспоминания о прошлом внезапно накрыли её, как шторм, оставляя в душе бурю эмоций. Интрига предложения Ланкастера о совместном обеде боролась с осторожностью, взращенной прошлым опытом. Сердце Елизаветы билось учащенно, терзаемое смесью волнения.
Она не хотела конфликта с братом, но была готова защитить его. С тяжелым сердцем Лиза приняла решение согласиться на встречу.
«Встретимся в кафе 'Восточная феерия' в час», — набрала она, её пальцы слегка дрожали от наплыва эмоций. Елизавета понимала, что предстоящий обед станет не просто встречей, а возможностью разобраться в её чувствах, осветить тени прошлого и, возможно, найти путь к закрытию этой главы их отношений.
Часы медленно отсчитывали время, наполняя её душу ожиданием и возрастающим волнением.
Когда она вошла в "Восточную феерию", то погрузилась в атмосферу уюта и тепла. Елизавета мгновенно узнала Ланкастера, сидевшего у окна, обращенного к свету. Его улыбка, как всегда, была доброжелательной.
— Элизабет, как радостно видеть тебя снова, — тепло поприветствовал её Роберт, когда она уселась напротив него.
— Давай перейдем сразу к сути, Ланкастер. Мне интересен только один вопрос — почему ты выбрал Алекса? Ведь вокруг немало молодых и талантливых людей. Не говоря уже о последних событиях с Эммой Бартон, оставивших пятно на его репутации, несмотря на то, что его оправдали. Ты всегда отличался критичным отношением и требовательностью. Что изменилось?
Роберт, сохраняя хладнокровие, аккуратно налил вино в их бокалы.
— Люди меняются, Элизабет. И ты тоже изменилась, ты всегда была честной и прямолинейной, а стала ещё прекраснее и и привлекательнее. Давай не будем ворошить прошлое. Уверяю тебя, мои намерения по отношению к Алексу искренни. Он действительно талантлив.
— Я тоже ценю способности моего брата, но не могу не беспокоиться о твоих истинных мотивах. Ты всегда был искусным тактиком, Роберт, — с иронией заметила она. — Поэтому я хочу быть уверена, что он не станет пешкой в твоей игре.
— Я обещаю, что работа в моей компании откроет твоему брату великолепные перспективы. В конце концов, он — лорд, и должен соответствовать своему статусу. — уверенно сказал он, пытаясь успокоить её, но его попытка коснуться её руки встретила отторжение.
Елизавета быстро отдернула её, ощутив неловкость от его прикосновения. Она на мгновение погрузилась в воспоминания о прошлом, но тут же вновь выставила между ними барьер. В его взгляде появилась нечто новое — уважение, которое он ранее не проявлял по отношению к ней.
— Титул? Но разве ты не всегда был противником аристократии, утверждая, что она вредит интересам простых людей? Что противповлияло на твоё мнение? — спросила Лиза, чувствуя, как в её душе нарастает волна сомнений.
Роберт, медленно поворачивая вилку в руках, задумался на мгновение, прежде чем ответить.
— Мир не стоит на месте, Элизабет, и вместе с ним изменяемся мы. Да, я критиковал аристократию, но жизненные обстоятельства заставили меня переосмыслить свои убеждения. Алекс, несмотря на недавние неприятности, все же остается лордом. Именно его статус в сочетании с талантом делает его ценным активом для моей компании.
Елизавета скептически нахмурилась, не удовлетворенная этим ответом.
— Я ценю твой интерес к Алексу, Роберт, но мне важно убедиться, что ты не втягиваешь его в свои интриги. Моя забота о брате превыше твоих амбиций или стратегий, — сказала она, её голос звучал твёрдо и решительно.
Роберт, словно чувствуя напряжение, взглянул на неё с уважением и, отложив вилку, пристально посмотрел ей в глаза.
— Элизабет, я понимаю твои переживания. Наша история действительно сложна, — начал он, его взгляд был омрачён сожалением. — Но я хочу, чтобы ты знала: прошлое не повлияет на моё отношение к твоему брату. Он для меня — это возможность проявить профессионализм, а не инструмент воздействия на тебя.
Елизавета, внимательно вглядываясь в его лицо, ощутила, как старые раны вновь напомнили о себе.
