Потрясенный, я сполз с кровати и отправился проверять замки на входных дверях — они были надежно закрыты, как впрочем, и все окна. И согласитесь, что если вы не ласточка, то в форточку шестого этажа вы никак не влетите. Никто и ничто не могло проникнуть в квартиру без моего ведома. Ключи были только у меня и моей работницы, которая два раза в неделю приходила готовить и убирать для такого лоботряса как я. Но она была только вчера, да и не могла эта пожилая уже женщина сыграть со мной такую шутку, в этом я был совершенно уверен. Значит прав Этьен, я болен, и теперь я знаю чем — я лунатик. Днем я совершенно нормальный человек, а ночью разгуливаю в пижаме по Парижу. Я невольно расхохотался, представив как встречаюсь ночью в таком виде со своими знакомыми. Но чем черт не шутит, эту мысль надо проверить, в окна я вылезти не мог: они у меня забраны решетками, значит, я вышел через двери. Я сорвался, выскочил из квартиры, быстренько, не дожидаясь лифта, спустился вниз и постучался в дверь к консьержу.
Было жестоко будить славного старика так рано, но я не мог ждать.
Я трезвонил и трезвонил до тех пор, пока заспанная физиономия нашего консьержа не показалась в дверях.
— Простите меня за ранний звонок, но я срочно хотел бы выяснить один вопрос. — Я замолчал, не зная как продолжить фразу, уж больно по-идиотски она звучала. Но делать нечего, я должен был удостовериться. — Я хотел спросить у вас, не выходил ли я… куда-либо этой ночью.
Ошарашенный консьерж посмотрел на мое одеяние, покачал головой и попытался что-то членораздельно сказать, но у него это плохо получилось. Мне этого было достаточно, и я вежливо поблагодарил его, повернулся и стал подниматься по лестнице, на повороте я обернулся — консьерж, открыв рот, смотрел мне вслед. Да, такими вопросами и ранними визитами можно заработать себе отличную репутацию.
Дома я сел на телефон, чтобы позвонить Этьену и признаться ему, что его старый друг лунатик, но того не было у себя, и бог знает, где его уже носило в столь раннее утро. Совершенно машинально я стал готовить себе завтрак и вдруг почувствовал, что в кухне я не один, оглянулся и увидел собаку. Пес сидел недалеко от обеденного стола, его уши стояли торчком, нос нервно подрагивал, ловя ароматы кухни. И тут я неожиданно понял, что нас теперь двое и завтрак мне тоже надо готовить на двоих. Я порылся в холодильнике, достал какие-то мясные консервы, приспособил под них какую-то миску и поставил перед зверем. Он спокойно подошел, принюхался и стал деловито есть.
— Так, так, хорошо. Кто же ты и откуда? Как твое имя? Меня зовут Крис. — Более идиотского разговора в это утро, я уверен, не было во всем Париже.
Так неожиданно на меня в этот день свалилась сразу целая сотня неотложных дел: надо было повидаться с Этьеном, рассказать ему все; показать собаку, позвонить и отпроситься с работы.
— А черт, совсем забыл, ведь надо мне же как-то называть тебя? — Я глянул на зверя, тот уже поел и теперь полулежал на полу, то и дело облизывая усы длинным розовым языком. Во всей его позе было что-то величественное, что-то от уставшего от долгой охоты и теперь отдыхающего льва.
— Я назову тебя Лео. Слышишь, Лео? — Чуткие уши дернулись, умная, узкая морда повернулась, миндалевидные глаза внимательно посмотрели на меня.
Так, одна проблема, кажется, решена, теперь для закрепления нашего знакомства надо сходить на прогулку, по дороге купить для Лео еду и что-нибудь почитать о собаках.
Под поводок я приспособил пояс от старого плаща. Мы вышли из дома и не спеша отправились по набережной в центр города, где, как я знал, есть магазин, в котором продавалось все для собак.
Я шел по Парижу, рядом деловито с большим достоинством трусил Лео — я чувствовал себя заправским собаковладельцем. И было чертовски приятно ощущать себя владельцем такой красивой и явно очень умной собаки.
Нагрузившись в магазине пакетами, книгами, сбруей, расставшись с прилипчиво-любезными продавцами и оставив им в награду весьма приличную сумму, мы с Лео, едва живые, добрались домой и на глазах еще не пришедшего в себя после моего утреннего визита консьержа чинно проследовали в лифт и поднялись к себе.
Этот день был для меня весьма познавательным, так как большую часть дня я провел лежа на диване и усваивая массу советов для начинающего владельца собаки. А предмет всех этих забот спокойно лежал рядом, уютно свернувшись и время от времени поглядывая на меня.
Лео удивительно быстро и гармонично вписался в мою жизнь. Уже через неделю мы вместе живописно лежали в гостиной на широком диване, и Лео там выглядел даже более естественно, чем я. И вообще, в моей холостяцкой квартире с его появлением сразу стало уютнее и теплее. Удивительным было и то, как быстро он научился правильно понимать меня: иногда мне казалось, что он просто читает мои мысли.
В это воскресенье мне, а вернее уже нам, предстояло важное испытание — надо было представить Лео ко двору — познакомить с моими родителями, и если за отца я был спокоен, то мама с ее розами внушала мне определенные опасения. Но визит совершенно был необходим, так как посещение родителей в этот день намечалось по плану, а Лео я просто не мог оставить одного дома — он уже стал частью самого меня.
За эти несколько дней я привык ощущать тепло его мохнатого бока возле моей левой ноги. И как-то даже стало забываться его странное появление в моей квартире. Не то чтобы я совсем забыл об этом, а просто оставил выяснение этих странных обстоятельств до поры, до времени.
И вот в первое же воскресенье мы отправились в путешествие. Лео совершенно спокойно и естественно забрался на переднее сиденье автомобиля рядом со мной и большую часть пути провел сидя в кресле и с интересом глядя в окно. И, по-моему, ему нравилась скорость, медленное движение автомобиля по городу явно раздражало его, а вот при поездке по скоростной трассе он заметно оживлялся. Мне было очень интересно: такая странная, странная собака... Нигде в умных собачьих книгах не говорилось о собаках, любящих бешеную езду. И еще одна странность — я не мог этого выразить, но совершенно был в этом уверен — что когда я внимательно изучал моего мохнатого соседа, тот не менее внимательно наблюдал за мной, хотя даже не поворачивал головы в мою сторону. И было непонятно, откуда у меня взялось это чувство, но я совершенно в нем был уверен. И ощущение опасности у меня от этого не возникало, наоборот, совершенно необъяснимо почему, но во мне росло теплое чувство доверия и безопасности. Странно, но я никогда не думал, что мне что-то угрожает, но в последнее время я ощущал некую ауру беспокойства вокруг меня. Как будто помимо моей воли я оказался в самом центре водоворота непонятно откуда надвигающихся событий. Я никогда не был мнительным, но сейчас я был совершенно уверен — впереди меня ожидает нечто трудное, а может быть и даже страшное, от чего нельзя уклониться и чего никак нельзя избежать и через что мне предстояло пройти, и Лео был как-то связан со всем этим, как и мои странные сны.
