— Сорок, — безучастно возразил гематр.
— Мар шутит?! Ну ладно, сто. Только для вас!
— Сорок.
— Это вам не какой-нибудь искусственный полушубок! Это полномерная шуба из голубой шиншиллы! — шиншиллу Лючано изобрел на ходу. — Я торгую себе в убыток, и готов сбросить цену до восьмидесяти экю. Но…
— Сорок. Вещь не новая — раз, — гематр загнул палец, словно разговаривал с умственно отсталым. — С явно видимым дефектом — два, — он загнул второй палец. — Я покупаю ее с рук, без гарантии — три. Шуба, полагаю, ворованная. Значит, я сильно рискую — четыре. И…
Он замолчал и быстро надвинул шляпу еще глубже, чуть ли не на нос, притворяясь, что спит. Уже набрав в грудь воздуха для возмущенной отповеди, Тарталья осекся. И вовремя: на плечо коммерсанта опустилась крепкая ладонь.
— Торговля без лицензии в неположенном месте, — с удовлетворением сообщил сержант-полицейский, разворачивая жертву лицом к себе. — Будем составлять протокол.
— Какая торговля? Какой протокол?! — «включить дурака» получилось мгновенно: сказался богатый опыт последнего времени. — Я ничего не покупал! А этот синьор ничего не продавал! Мы обсуждали проблемы вывоза пушнины. Это запрещено?
К ним подошел второй полицейский — как и первый, в синем кафтане, перетянутом портупеей с закрытой кобурой на поясе. Плюс обычный набор блюстителя порядка: силовые наручники, дубинка-шокер, мультирежимный коммуникатор…
— Прекрати молоть чушь, — сержант повысил голос, привлекая внимание напарника. На унилингве он говорил с сильным акцентом. — Ты пытался продать ему шубу!
— Я? Продать?! Вы слышали, почтенный мар?
— Слышал, — согласился гематр.
«Только бы не сдал!»
— Я вам что-либо продавал?
— Нет. Я не вступаю в деловые отношения с незнакомцами.
— Золотое правило! — возликовал Лючано.
— Я видел…
— Что вы видели? — перебил сержанта Тарталья, шалея от собственной наглости. — Что я показывал шубу этому синьору?
— Да!
— И вы совершенно правы, офицер! Да, показывал! И на суде повторю: показывал! Я спросил почтенного мара, где находится переговорный пункт гиперсвязи. А почтенный мар заинтересовался моей шубой. Он впервые в жизни увидел тамирскую шиншиллу. Это противозаконно?
Второй полицейский слушал молча, не вмешиваясь.
— Поговори мне! В отделении разберемся!
— Произвол! Насилие над личностью! Я как раз хотел связаться со своим адвокатом! Теперь у меня появился еще один повод сделать это без промедления! У меня есть свидетели! Вот они!
Он картинно простер руку в сторону пассажиров, наблюдавших за их препирательствами. Как и ожидалось, зеваки мигом отвернулись и занялись кто чем. Хоть таблички на спины вешай: «Наше дело — сторона!» Ну да, потянут в свидетели — рейс пропустишь…
— Идем, Харс, — пробасил второй, более умный полицейский. — Оставь его. Пусть валит отсюда, мерзавец!
Оба стража уразумели: давать показания против наглеца никто не станет. С поличным взять не удалось: шуба у задержанного в руках, денег гематр ему не давал… А парень, сразу видно, ушлый: чуть что, по судам затаскает.
— Слышал?! — окрысился на Тарталью сержант, донельзя раздосадован неудачей. — Пошел вон! Чтоб через минуту духу твоего здесь не было!
— Сначала я воспользуюсь переговорным пунктом.
В голосе Лючано звенело оскорбленное достоинство.
— Прошу вас, почтенный мар, напомните еще раз: где находится пункт?
— Там, — указал гематр. — Вторая дверь слева.
— Спасибо. Удачного вам перелета!
Обед откладывался. Что ж, на первый план выходила синьора Вамбугу.
III
— Стой! Ты куда?
— Сюда, — Лючано указал на дверь пункта.
— Зачем?
— По межсистемной поговорить.
— А деньги у тебя есть — по межсистемке болтать?
— Нет, — честно признался Лючано. — Я за счет вызываемого абонента.
— Так я и думал, — констатировал охранник.
Он повел широченными плечами, хрустнул пальцами и поглядел на Борготту сверху вниз. Чувствовалось, что все свободное время громила проводит в зале с тренажерами. Выглядел охранник жутковато: он весь аритмично пульсировал от вживленных стимуляторов роста мышечной массы и низкочастотных «трясучек», воздействующих на периферическую нервную систему.
— Шел бы ты отсюда по-хорошему, а?
«Квадрат» выглядел человеком незлым, но упрямым. Бить или звать полицию вряд ли станет. Но если решил не пускать — не пустит. Искать другой пункт? И по дороге угодить в лапы сержанта?
«Тебя уже взяли на заметку, малыш. Не искушай судьбу».
Вняв совету, вместо судьбы Лючано принялся искушать охранника.
— Я готов по-хорошему. Неприятности мне ни к чему.
Фраза-штамп из криминальных фильмов вырвалась сама собой. Тарталья сразу об этом пожалел. В фильмах после данного заявления героя, как правило, начинали дубасить.
— Пусти, друг! — сменил он тон. — Ну очень надо!
— Ты себя в зеркало видел, друг? — хмыкнув, поинтересовался «квадрат».
— Конечно!
— А ты еще разок погляди. Получишь удовольствие.
Могучий палец указал на зеркальную стену пункта.
Лючано послушно глянул и никакого удовольствия не получил. Из зеркала на него уставилась крайне подозрительная рожа. Сизая щетина на щеках и подбородке. В глазах — загнанный блеск. Вокруг глаз — роскошные «очковые» фонари. Линялый комбинезон без рукавов, в масляных пятнах, надет прямо на голое тело. По плечу, уползая на грудь, змеится татуировка. Обувь… Можно подумать, что в этих туфлях он провел футбольный матч, выступая центр-форвардом.
И свернутая шуба подмышкой.
— А теперь сам скажи: ты бы на моем месте такого пустил?
— Ни за что, — без колебаний ответил Лючано.
— Вот и я не пущу. Не обижайся, да? Мне на бирже работу искать неохота.
— Пусти, брат! Мне с адвокатом связаться надо.
Повысив охранника из «друга» до «брата», добиться ответной симпатии не удалось.
— Ты бы хоть думал, что говоришь. Ну откуда у тебя адвокат?
— С Китты! У меня есть адвокат! Честное слово!
На лице «квадрата» мелькнула тень неуверенности.
— Если тебе так приспичило, — он в задумчивости почесал кончик носа, — я должен выяснить, кто ты. Прикинь хорошенько: ты этого хочешь?
Деваться было некуда.
— Хочу, — тяжко вздохнул Лючано.
— Ну смотри, я тебя предупредил. В случае чего, сдам в кутузку, и привет.
— Я понял.
— Давай руку.
Крепыш отстегнул от пояса портативный идентификатор. Тарталья приложил ладонь к датчику.
