В ответ на его вопрос она, наоборот, замедлила темп речи, с намеренной точностью подчеркивая каждое слово.
— При спектральном анализе его крови я заметила коэнзимный пик. Большой и четко выраженный пик! Это вещество инертно. Оно даже отдаленно не похоже на естественные коэнзимы. Однако в комбинации с некоторыми человеческими апоэнзимами оно создает искусственный голоэнзим. И вот он уже активный! Он имеет интересное сходство с псевдоамилазой, которую мы используем для производства защитных экранов в телах киборгов... Хотя, конечно, есть и существенные различия.
Хэши непроизвольно забарабанил ногтями по столу. Ему были нужны конкретные ответы.
— Лейн, пожалуйста, изложите вашу точку зрения. Я и так не в милости у нашего начальника. Он назначил мне встречу, и мое опоздание рассердит его еще больше.
— Я же, черт возьми, стараюсь! — огрызнулась она. — Но мне приходится разжевывать каждую мелочь!
Лебуол с трудом подавил вспышку гнева. Впрочем, он сам был виноват — позвонил ей до того, как она подготовилась к докладу. Ее результаты были фрагментарными и умозрительными. Естественно, она хотела подать их с предельной осторожностью. Хэши ничего бы не получил, укоряя ее.
— Из-за большого сходства с псевдоамилазой я поначалу решила, что этот коэнзим использовался для защитного экрана, — продолжила Лейн. — Но затем мне стало ясно, что он представляет собой отличный пусковой механизм. Попадая в кровь, вещество запускает в действие химический детонатор, и через пару ударов сердца бомба, спрятанная в теле кадзе, взрывается. Это как оргазм невиданной силы, который лишает вас жизни!
Раздражение Хэши улеглось. «Лейн, — подумал он, — ты чудо! Вот поэтому я терплю твою эксцентричность».
Упиваясь радостным возбуждением, он посоветовал ей:
— Проверьте его зубы.
Где еще мог находиться коэнзим, чтобы мужчина, одурманенный наркогипнозом, был способен проглотить его по условному сигналу? Где еще, как не во рту? При таком варианте вещество попадало в кровяной поток с задержкой — по крайней мере на десять-пятнадцать секунд. Это гарантировало безопасность тому человеку, который подавал сигнал.
— Вы бы видели, что от них осталось, — ответила Лейн. — Я как раз их осматриваю.
— Тогда не буду вам мешать, — с шутливой галантностью произнес Лебуол. — В награду за доблестный труд, когда вы закончите ваши анатомические исследования, я попытаюсь убедить вас стать моей супругой.
Чтобы не слышать ее презрительный хохот, он быстро отключил интерком.
К сожалению, Лейн не могла обосновать те умозаключения, которые он сделал. Возможно, в конце своих изысканий она докажет, что странный голоэнзим служил химическим пусковым устройством. Но ее логика не позволит ей перейти к следующим выводам относительно этого вещества.
Тем не менее результаты экспертиз вполне соответствовали текущим целям Хэши. Поправив мятый халат, он вышел из кабинета и отправился на встречу с Уорденом Диосом — так быстро, как позволяли его развязанные шнурки.
Вектор утверждал, что вылечил его. Мика повторяла это вновь и вновь, обнимая и покачивая Сиро, как ребенка. Но он знал, что они ошибались. Края судьбы сжимались вокруг него сильнее объятий Мики. Койка стала гробом. Он знал, что они ошибались.
Сорас Чатлейн ввела в его вену мутаген. Он чувствовал, как генетическая программа меняла цепочки его ДНК. Он понимал это глубже, чем те, кто беседовал с ним. Никакие слова не могли перевесить клеточное знание того, как гнусно он был предан.
Морн лаской и хитростью заставила его открыть все то, что с ним случилось. Теперь об этом знал каждый. И его судьба стала более определенной. Естественно, Морн обратилась за помощью к Вектору. А как же иначе? Разве она могла оказать Сиро любезность и оставить его наедине со своим ужасом? Нет, никто и никогда не относился к нему серьезно!
Когда Вектор понял дилемму Сиро, он дал ему какой-то антимутаген. Дал и сказал: «Основой этого лекарства являются генетически созданные искусственные микробы, которые действуют как связующее вещество. Они прикрепляется к нуклеотидам мутагена и делают их инертными. А затем эти связки выводятся из тела, как отходы».
Прежде он был наставником и другом Сиро. Его голос звучал уверенно и не по-человечески спокойно. Но утешения Вектора не доходили до юноши. Он не слышал их. В его ушах гремели угрозы Сорас Чатлейн. Ее слова были бесконечно сильнее.
«Мутаген останется в тебе. Он будет действовать в каждой твоей клетке, обвиваясь вокруг цепочек ДНК. Но он не станет изменять тебя, пока ты будешь принимать это лекарство». Сорас Чатлейн предлагала ему отсрочку в обмен на услугу. «Твоя человеческая сущность будет зависеть от количества принятого лекарства — или от того, как часто ты будешь принимать эти капсулы. С их помощью ты можешь оставаться человеком. Но когда они кончатся, ты превратишься в амниона. Вот почему я служу им, Сиро. Если я откажусь, они перестанут давать мне капсулы. И вот почему ты будешь служить мне».
Затем, пока Майлс Тэвернер держал его, она ввела мутаген — и Сиро понял, что Сорас говорила ему правду. Он мог оставаться человеком до тех пор, пока у него был запас капсул. Сиро знал, что надо сделать для получения лекарства. Чатлейн хотела, чтобы он испортил оба двигателя «Трубы». Это была плата за его человечность. Чтобы получить какой-то шанс, он должен был убить своих товарищей... и даже Мику. Особенно Мику.
Чем больше она знала о грозившей им опасности, тем сильнее становилась ее верность команде. Она была на их стороне, хотя ее вмешательство могло убить его. Мика не понимала страданий брата. Да и как она могла их понять? Гордая, упрямая, сильная... Они все были сильнее его. Вместо того чтобы помочь ему — разве он не умолял сестру оставить его в покое? — она смущала Сиро своей силой, гасила и комкала в нежной привязанности. Она защищала его и мешала ему. Сжимала в объятиях, чтобы успокоиться. А в это время его судьба продолжала обратный отсчет, приближаясь к моменту полного разрушения.
«Вот, — сказал Вектор, вернувшись из лазарета. — Это антимутаген». Он отдал капсулу Сиро. «Глотай и иди за мной. Я в твоем присутствии проведу анализ крови. Посмотрим, как работает лекарство. Ты своими глазами увидишь, что опасность уже миновала».
Однако Сиро знал, как сильно ошибался Вектор. Они все ошибались. К сожалению, он был слишком слаб, чтобы справиться с ними.
Когда «Труба» оказалась в относительно спокойной части астероидного роя, Мика отвела его в лазарет. По ее настоянию, он ознакомился с результатами анализов крови, проведенных Вектором. Сиро следил за перемещением нуклеотидных пиков, пока они не вошли в зону, обозначенную как «человеческая норма». Он апатично наблюдал за сменой графиков на экране дисплея. По мнению Мики и Вектора, он должен был увидеть картину того, как иммунное лекарство прикреплялось к цепочкам амнионского РНК и выводило их вместе с собой из организма.
