Это был знакомый, приятный сон о тех временах, когда его еще ничто не связывало с войной. Тогда он жил на Эридане II — колониальном мире, где был рожден задолго до того, как ковенанты разрушили планету. В те дни повсюду слышался смех.
Женский голос позвал его по имени — Джон. А через мгновение его подхватили руки, от которых шел такой знакомый запах мыла. Женщина говорила ему что-то очень приятное, и ему хотелось тоже сказать ей что-то хорошее, но не удавалось произнести ни слова. Он пытался рассмотреть ее, проникнуть взглядом сквозь туманную пелену, закрывавшую ее лицо. Наградой становился образ женщины с большими глазами, прямым носом и пухлыми губами.
Облик ее расплывался, был неустойчивым, словно отражение на поверхности пруда. Он моргнул, и женщина, державшая его, преобразилась. Теперь она была темноволоса, с пронзительными голубыми глазами и бледной кожей.
Ее имя он знал: доктор Халси.
Именно доктор Кэтрин Халси выбрала его для участия в проекте «Спартанец II». В большинстве своем люди полагали, что первое поколение суперсолдат отбиралось среди лучших представителей армии ККОН, но мало кому была известна правда.
Программа Халси включала настоящее похищение прошедших особую проверку детей. С избранников быстро делались клоны — печально известные нарушениями в работе нервной системы — и тайно подсовывались родителям, которым так и не удавалось узнать, что их сыновей и дочерей подменили дубликаты. В конечном счете, Халси почти заменила Джону мать, которой он никогда не знал.
Почти, но не совсем. Как и Кортана, чей призрачный образ возник на месте доктора.
Сон изменился. Темная, пугающая фигура возникла за спиной мамы/Халси/Кортаны. Спартанец не знал, кто это такой, но от него исходила угроза — в этом можно было быть уверенным.
Включились боевые инстинкты, в кровь хлынул адреналин. Воин быстро оглядел окружающее пространство — чем-то оно напоминало детскую площадку со знакомыми ему высокими деревянными столбами — и прикинул самый лучший путь, чтобы подобраться к противнику. Рядом с ним лежала мощная штурмовая винтовка МА5В. Если встать между врагом и женщиной, броня должна выдержать силу атаки и можно будет открыть ответный огонь.
Он устремился вперед, и темная фигура завыла — яростный, жуткий боевой клич.
Зверь двигался с невероятной скоростью и мог наброситься на спартанца уже через пару секунд.
Воин вцепился в винтовку, стал разворачиваться, чтобы открыть огонь, и… с ужасом обнаружил, что не может поднять оружие. Его руки были слишком маленькими, недоразвитыми, а его тело, на котором не оказалось брони, принадлежало шестилетнему мальчишке.
Он был бессилен перед лицом угрозы. В ярости и страхе он зарычал на зверя — его гнев подхлестывала не только опасность, но и собственная беспомощность…
Сон начал распадаться, в глаза спартанцу ударил свет. Вокруг кружили, начиная рассеиваться, облака пара. Откуда-то издалека донесся голос, принадлежащий уверенному в себе мужчине.
— Прошу простить за поспешную разморозку, Мастер-Шеф, но времени сейчас у нас не слишком много. Чувство дезориентации скоро пройдет.
Еще один голос поздоровался с ним, и спартанец на мгновение задумался, пытаясь вспомнить, где находился, прежде чем войти в криокамеру. Было сражение, ужасное сражение, в котором пали почти все его братья и сестры. Люди, воспитывавшиеся и тренировавшиеся вместе с ним с шести лет. В отличие от расплывчатой женской фигуры во снах, они составляли его настоящую семью.
Вместе с памятью и новым составом воздуха, наполнившим его легкие, вернулись силы. Он размял окоченевшие мышцы, услышал, как один из инженеров говорит что-то о «холодном ожоге», и выпрыгнул из ледяной утробы криокамеры.
— Боже святый, — прошептал Сэм.
Спартанец был огромен, ростом все семь футов. Заточенный в отливающую перламутром зеленую броню, он словно сошел со страниц древнего мифа — чуждое и пугающее создание. Мастер-Шеф, Спартанец-117 покинул криокамеру и теперь оглядывал отсек. Зеркальный щиток шлема придавал ему еще более зловещий вид безликого, безразличного ко всему солдата, созданного только для того, чтобы нести разрушения и смерть.
Сэм был рад, что не стоит рядом со спартанцем, а смотрит на него с высоты обзорной площадки.
Осознав, что Том ожидает результатов диагностики, офицер сверился с показаниями мониторов: нервная система в норме, нет нарушений в работе сердца и мозговой активности. Он вновь включил интерком.
— Активирую датчики слежения за здоровьем.
Сэм увидел, как Том поочередно подводит спартанца к многочисленным диагностическим терминалам, настраивая его оборудование по мере надобности. Вскоре все системы брони были подключены. Подзарядка энергетических щитов, датчики здоровья, системы наведения и слежения подавали зеленый сигнал.
Как должен был признать Сэм, эти доспехи — броня, получившая название «Мьольнир», — являли собой жемчужину технической мысли. В данных, полученных офицером, говорилось про несколько слоев металлических сплавов удивительной прочности, про отражающую поверхность, позволяющую рассеять значительную часть энергетического заряда, про кристаллическую матрицу, способную поддерживать уровень искусственного интеллекта, обычно использовавшегося на кораблях. Также под броню вводился слой особого геля, защищавшего кожу владельца и предохранявшего его от перепадов температуры.
В тело самого спартанца были встроены дополнительные ячейки памяти и сигнальные системы, а в основании его черепа располагались два информационных входа. Вместе все механизмы, внедренные воину, увеличивали его силу, ускоряли и без того молниеносные рефлексы и позволяли ему ориентироваться на высокотехнологичных полях сражений.
Кроме того, внутри Мьольнира располагались и мощные системы жизнеобеспечения. Обычно солдаты ложились в криосон нагими, поскольку кожа, прикрытая одеждой, плохо реагировала на заморозку. Как-то раз Сэм отправился в анабиоз в бинтах, и по пробуждении его кожа оказалась воспаленной и покрытой волдырями.
Так что, подумал офицер, спартанец сейчас должен испытывать адскую боль. Но, тем не менее, воин сохранял спокойствие и только кивал или тихо возражал, когда Том задавал ему вопросы. Зрелище было жутковатым — Мастер-Шеф словно был роботом, с механической точностью перемещался от одного теста к другому.
По корабельной связи зазвучал голос Кортаны:
— Радары фиксируют приближение абордажных кораблей ковенантов. Всем приготовиться к отражению атаки.
На мгновение Сэма охватили страх и жалость к тем чужакам, которым предстояло встретиться со спартанцем в бою.
