— Если он решил уйти, то добьется своего, — сказал Амальфи. — А что он выбрал?
— Собирается выйти, когда мы остановимся в следующий раз.
— Что ж, похоже что так. Нам придется…
Зазвенел телефон внутренней связи на пульте управления полетом. Амальфи нажал кнопку.
— Мистер мэр?
— Да.
— Говорит сержант Андерсон с наблюдательного пункта у Собора. В поле зрения появился большой корабль. Он приближается к нам из-за горба газового гиганта. Мы пытаемся вступить с ним в контакт. Это военный корабль.
— Благодарю, — сказал Амальфи, бросив взгляд на Хэзлтона. — Подключите их к внутренней связи здесь, когда сможет установить связь с кораблем.
Он принялся вращать рукоятку управления камерой до тех пор, пока в поле зрения кромка гигантской планеты не установилась напротив видимой на экране части Города. Амальфи заметил какой-то серебряный свет. Приближающийся корабль все еще находился в лучах солнечного света; он несомненно имел огромные размеры — иначе как его можно было разглядеть с такого расстояния. Мэр в несколько раз увеличил масштаб изображения и сумел заметить какую-то трубу, которая на экране едва ли была больше пальца руки.
— Он не пытается спрятаться, — прошептал Амальфи, — да и как можно спрятать такой гигантский корабль. Он никак не меньше тысячи футов в длину. Похоже, мы не смогли их обмануть.
Хэзлтон наклонился вперед и принялся рассматривать невинного вида цилиндрическую трубу.
— Мне кажется, это не полицейский корабль, — сказал он. — Полицейские корабли обычно имеют вытянутую форму, на них много выпуклостей. На этом же корабле всего четыре башни, «выросшие» из корпуса — в древности такую конструкцию называли «обтекаемой». Видите?
Амальфи кивнул, в раздумье выпятив нижнюю губу.
— Наверно, местная конструкция. Предназначена для быстрых перемещений в атмосфере. Архаичный аппарат — должно быть, с двигателями Муира.
Снова раздались сигналы селекторной связи.
— Есть портрет визитеров, сэр, — сообщил сержант Андерсон. Изображение корабля и зеленовато-голубой планеты исчезло с экрана, и на нем появилось молодое приятное мужское лицо.
— Как поживаете? — официально поздоровался он. Вопрос этот, казалось, ничего не значил, да и тон подтверждал, что ответа не требуется. — Я говорю с командиром… летающей крепости?
— Это так, — ответил Амальфи. — Я выполняю функции мэра, а этот человек — управляющий Городом. Каждый из нас отвечает за свою часть в командовании кораблем. Кто вы?
— Капитан Сэведж Федерального Флота Утопии, — ответил молодой человек, не улыбнувшись. — Можем мы получить разрешение приблизиться к вашему форту или городу — как правильнее вас называть? Мы хотели бы послать к вам своего представителя.
Амальфи выключил звук и посмотрел на Хэзлтона.
— Что ты думаешь? — спросил он. Офицер Утопии вежливо отвел глаза, всем видом подчеркивая, что не считает необходимым следить за губами говорящих.
— Мне кажется, никакой опасности нет. И все-таки, у них слишком большой корабль, пусть он старый и скорее смахивает на музейный экспонат. Они вполне могут послать своего представителя в шлюпке.
Амальфи снова включил звук.
— В данных обстоятельствах мы даем свое разрешение при условии, что корабль останется на месте, — сказал Амальфи. — Уверен, капитан, вы поймете меня. Однако вы, если хотите можете послать к нам шлюпку. Мы примем вашего представителя. Или можем обменяться заложниками…
Рука Сэведжа пересекла экран, как бы отбрасывая это предложение.
— В этом совсем нет нужды, сэр. Мы слышали, что межзвездный корабль сделал вам предупреждение о необходимости покинуть эти места. Нам показалось, что ваш враг мог бы сделать нас друзьями. Мы надеемся, что вы могли бы пролить свет на эту, в лучшем случае, запутанную ситуацию.
— Возможно, — сказал Амальфи. — Если на данный момент это все…
— Да, сэр. Конец связи.
— Конец.
Хэзлтон поднялся.
— Предположим, я встречусь с посланцем. В вашем кабинете?
— Хорошо.
Управляющий Городом вышел, и Амальфи спустя несколько секунд последовал за ним, закрыв башню управления на ключ. Город находился на орбите и останется там до тех пор, пока не придет время опять отправиться в полет. Выйдя на улицу, Амальфи вызвал такси.
От башни управления, расположенной на пересечении Тридцать Четвертой улицы и Авеню до Городского Центра, находящегося в районе Боулинг Грин, было довольно далеко. Амальфи же задал Жестянке Кэдди еще более длинный маршрут. В старые, давно забытые времена, таксист мог бы заработать на такой поездке кучу денег. Амальфи уселся на заднее сиденье, закурил сигару (в Городе выращивали табак методом гидропоники) и попытался вспомнить все, что когда-либо слышал о гамильтонианцах. В первые годы космических путешествий они были чем-то вроде республиканской секты. Тогда был большой шум в обществе. Гамильтонианцы пытались расширить свои ряды… правительственное неодобрение, затем запрет… хм… Все это было так давно, что Амальфи даже не был уверен, что не перепутал события, связанные с гамильтонианцами, с какими-то другими событиями Земной истории. Но исход гамильтонианцев все же _и_м_е_л_ место. Отправляясь в переполненных кораблях на колонизацию других планет, они пытались устроить жизнь на них по своему образцу. Одна из наций, живших в то время на Земле, исповедовала разновидность гамильтонианства, которая получила название тимократии. Просуществовала она недолго и вскоре исчезла, но не без следов. Почти все основные политические события после очередного космического полета отзывались где-то в населенной людьми части вселенной.
Утопию, видимо, колонизировали одной из первых. Представители Хрунтанской Империи, прибудь _о_н_и_ сюда первыми, как само собой разумеющееся, разместили бы свои гарнизоны на обоих планетах.
Воспоминания об империи Хрунты были весьма отчетливыми, поскольку относились к более позднему времени. Однако и вспоминать о ней особенно было нечего. Когда жизнь на Земле начала окончательно разваливаться, в воздух ежедневно поднимались дюжины разных опереточных империй, отправлявшихся искать счастья в самых отдаленных уголках вселенной. Просто Алоиз Хрунтан оказался самым удачливым из всех самозваных императоров. Его владения расширялись со скоростью создания средств сообщений — только они сдерживали распространение абсолютной автократии. Но потом, незадолго до того, как самого Хрунтана убили собственные сыновья, поделив его владения на отдельные княжества, империя стала загнивать. Со временем эти герцогства в свою очередь подпали под номинальную, хотя непреодолимую власть Земли, оставив, точно также, как и Гамильтонианцы, наследство в виде нескольких заброшенных колоний — миры, где люди испытывали наслаждение от бессмысленных мечтаний.
