Борис Иванов - Скрижаль Дурной Вести

Шишел усмехнулся — как и большинство коренных обитателей Малой Колонии, хозяин «Джевелри трэйдс», кроме своего — армянского наверное — бога чтил еще, оказывается, и Пеструю Веру. В шутку, конечно. Пестрым Богам поклонялись только в шутку. Шишел наклонился к янтарной фигурке, украшавшей мини-алтарь. Винтари-дин-Зинвари — Строгий Бог Путаницы — сурово смотрел на него снизу вверх. В плошке алтаря тлел свежий пепел — старик Мелканян, уходя, принес Винтари жертву. Свету его лампада давала, однако, кот наплакал. Прикрывши и заперев за собой свежевскрытую дверь, Шишел пустил в дело карманный фонарик.

Нащупав лучом авторскую копию «Восшествия на престол» кисти Авакяна, он аккуратно сдвинул в сторону раму вместе с заключенным в ней шедевром и стал тщательно исследовать открывшуюся за этим наивным прикрытием бронированную дверь главного сейфа столичного филиала «Джевелри трэйдс». Заниматься этим ему пришлось не так уж долго: даже не слухом — шестым, наверное, чувством он ощутил, что за его спиной, в торговом зале, что-то случилось. Там щелкнул замок.

— Да, — торопливо давал объяснения офицер контрразведки господину министру, — все четверо — наше звено и оба федеральных офицера — немедленно включили ранцевые движки и начали преследование платформы похитителей... Однако на уровне сорокового этажа мы вошли в облако слезоточивого газа, образованное преступниками на пути отступления.

— И ни у кого из вас не хватило ума напялить на физиономию противогаз? — Лицо министра на мониторе выразило величайшее сомнение в умственных способностях собеседника. — Он у вас входит в штатный комплект, капитан Остин...

— К сожалению, мы не предусмотрели этого... («О каком преследовании противника на ранцевом реактивном приводе может идти речь, если на роже у тебя противогаз?» — имел в виду капитан Остин. Но не все же выдавать открытым текстом в разговоре с вышестоящим, хотя и явно безмозглым лицом.)

— Итак, пока вы и ваши коллеги как фейерверочные шутихи метались по воздуху...

— Федеральные офицеры также не успели прибегнуть к защите... Всего пострадали двое наших и четверо прохожих. Переломы и ушибы разной степени. Одно сотрясение мозга... Преступники ушли в сторону Старого города...

— Что вы предпринимаете сейчас?

— Я направил оперативных работников в наиболее вероятные точки перекупки... Однако мне еще неизвестно, кто...

— Дело будет курировать шеф полиции Столицы. Лично. Ваше дело — не путаться у них под ногами. Технические вопросы они решат без вас. Вы же находитесь с сего момента в моем распоряжении. Вместе со всем вашим звеном. Не позднее пяти утра я жду вас с планом оперативных мероприятий. С учетом взаимодействия с полицией. Но не плетитесь у них в хвосте. Ваше дело — сработать на опережение. Вы поняли меня?

Да, конечно, капитан Остин понимал все.

Деваться было некуда. В буквальном смысле этого слова. Не-ку-да! Руки Шаленого машинально и бесшумно поставили на место чертову картину, колени полусогнулись, слух напрягся. В торговый зал через главный вход вошли не менее трех человек. Судя по всему, они и не думали от кого-либо скрываться. Шумно обсуждая что-то свое, они подошли к двери директорского кабинета.

Отработал сигнал выключения сигнализации. В замке зазвучал ключ.

Чисто автоматически, плохо соображая, что делает, Шаленый согнулся в три погибели и с для самого себя удивительным проворством юркнул в пространство под крышкой огромного письменного стола, который не столько видел, сколько ощущал у себя в тылу. Уже под звук открывающейся двери успел погасить фонарик. И тут же комнату залило мягкое сияние скрытых светильников — кто-то из вошедших коснулся сенсорного выключателя.

Вошедшие эти, как на грех, тут же сгрудились вокруг директорского стола. Шаленый узрел перед собой три пары обуви разного размера, покроя и степени изношенности. Еще кто-то толокся по другую сторону стола.

— Ну что же, вы справились с делом блестяще, господа... — прозвучал над его головой голос с хорошо выраженным характерным акцентом. («Сам Бонифаций — вот так дела...» — констатировал про себя Шишел-Мышел.)

— Хвалите команду прикрытия, босс. — Голос отвечавшего на похвалу был моложе, грубее и не нес восточного привкуса.

Третий из собравшихся что-то сказал то ли по-армянски, то ли на каком-то незнакомом Шишелу галактическом диалекте и получил от босса ответ на том же, надо полагать, языке.

— Ты уверен в тех двух ребятах, что оставил на стреме? — снова переходя на человеческий язык, осведомился Бонифаций.

— Как в самом себе... — Отвечавший чуть иронически устало щелкнул каблуками, и Шаленый понял, что говорит обладатель потертых мокасин. — Но вы правильно сделали, босс, что не пригласили их сюда. Ребята слишком горячи.

— Тем более что один из этих ребят — девица, — с некоторой долей яда заметил босс. — Однако закончим дело...

Крокодиловой кожи штиблеты сделали шаг в сторону, и Шаленый по звуку догадался, что «Восшествие на престол» снова сдвинулось в сторону, открыв присутствующим давешний сейф. Затем последовала серия щелчков и шорохов, которые заставили Шишела-Мышела напрячься уже по чисто профессиональным причинам. Открывали секретный замок сейфа. Затем зашуршали купюры.

— По двести каждому, — благостно возгласил господин Бонифаций. — Как и договаривались, в банкнотах Федерального Кредитного...

Шаленый под столом неудачно попытался поскрести в затылке, но, будучи скован габаритами своего убежища, ограничился тем, что выпучил глаза и, озадаченно заломив бровь, предался беззвучному нашептыванию в полуоблезлую бороду. Там — наверху — делили или до смешного маленькие — но ведь кто же приглашает партнеров в обитый скок-дерева панелями кабинет, чтобы отмусолить им по две сотни кредиток? — или, если речь шла о тысячах — ведь не говорят же «по две сотни десятков» или тем более «сотен» — до смешного большие деньги. И раз делали это наличными, дело было явно темнее некуда...

Стоило господину Бонифацию или Потертым Мокасинам опустить взор, и они встретились бы глазами с недоуменным взором Шаленого. Но народ там, наверху, был слишком занят. Шуршал купюрами.

— Благодарю вас, ребята, — сурово молвили Мокасины, обращаясь к своим безмолвным подручным. — До четверга — ложитесь на дно. Если Глазастый за это время снова залетит по пьянке в околоток, то — клянусь — изуродую так, что родная мать не узнает... — Последнее относилось, судя по нервической реакции, к Новеньким Кроссовкам, что толклись под самым носом Шишела, то чуть не наступая ему на бороду, то напрочь исчезая из поля зрения.