Прошел двадцать один месяц с тех пор, как он в последний раз бродил под открытым небом, ощущал кожей дуновение ветра и чувствовал, как пахнет свежий воздух. Никогда больше ему не испытать этого. Хотя остальные смогут рано или поздно вернуться во Вселенную, он никогда не покинет этих стен.
Гален закончил одно упражнение на концентрацию и тут же начал другое. Упражнение заключалось в составлении математической прогрессии. Он вычислял один элемент за другим. «Один. Три. Шесть». Он выполнял упражнения ежедневно, в течение всего дня, начинал их, едва встав с постели, и заканчивал тогда, когда ложился спать. Большую часть времени он проделывал их автоматически, неосознанно. Только в моменты особенного спокойствия или возбуждения Гален замечал, как элементы прогрессии шаг за шагом по порядку выстраиваются в его разуме. Упорядоченная умственная деятельность помогала ему сохранять контроль, удерживать в глубине разума те мысли и воспоминания, которые представляли угрозу его равновесию.
Так же, как он отрезал от остального мира свое тело, Гален отрезал и мысли. Он начал делать это давным-давно и сейчас довел это свое умение почти до совершенства. С каждым выполненным упражнением область, на которой он мог концентрировать внимание, сужалась, вынуждая его сосредоточиться на происходящем здесь и сейчас. В его разуме строились стены: отрезали прошлое и будущее, заставляли его мысли течь в единственно безопасном направлении. Он знал, что не может позволить себе уйти от настоящего, уплыть, подобно призраку. Если он поплывет, то может потерять контроль. Поэтому Гален изо всех сил сосредотачивался на настоящем и блокировал все остальное.
Прогулки к тому же помогали ему сохранять контроль. Ровный стук шагов действовал на него успокаивающе, а поле зрения в этом случае ограничивалось поношенными ботинками и парой футов пола впереди.
Таким образом он сдерживал ищущую выхода энергию биотека. Это давало ему возможность удерживать энергию на том уровне, на котором он мог ее контролировать, и всего пару раз в неделю обрушивать на себя магический огонь для того, чтобы успокоиться.
— Еще! — эхо от звучного голоса Цакицака гуляло по коридору. Он выкрикивал резкие, односложные команды.
Цакицак установил для своей ученицы Гекубы, находившейся на стадии кризалиса, изматывающий режим тренировок. Каждое утро Гален проходил мимо маленькой комнатки, где они занимались. Естественно, им обоим не было известно, что их занятия бессмысленны. Через год, когда настанет время следующей ассамблеи, Гекуба не станет магом, ни один ученик не станет магом. У магов больше не было биотека, чтобы имплантировать его в тела учеников, — этого мерзкого дара Теней, становившегося частью организма и внушающего их устремления ученикам, мечтавшим нести миру красоту и магию.
Гален шел дальше, но гневный голос Цакицака продолжал доноситься до него.
— Ты не концентрируешься! Я устал от твоей лени!
Гален ускорил шаг. «Двадцать. Тридцать семь».
За очередным изгибом коридора показалась Цирцея, одетая в черный балахон и свою традиционную высокую остроконечную шляпу. Она двигалась в его направлении, опустив голову, явно задумавшись.
Гален надеялся погулять в одиночестве, но на это трудно было рассчитывать вне зависимости от времени суток. Продолжая идти вперед, он максимально сдвинулся вправо, давая ей возможность беспрепятственно разминуться с ним. Запертые в ограниченном пространстве маги настолько деградировали, что даже не стоящий выеденного яйца спор по поводу того, кто кому должен уступить дорогу, мог привести к вспышке насилия.
Она подняла глаза, увидела его, опустила глаза, потом снова взглянула на него. Ее реакции были явно заторможенными.
Гален кивнул. Он научился сохранять отстраненность, находясь в обществе других. Ничего не оставалось, как пройти мимо, не обращая внимания, делая вид, что ничего особенного не происходит. Он уже привык старательно изображать это. Хотя магам не было известно о его подвигах у Предела, они каким-то образом чувствовали, что он вернулся изменившимся, что он больше не такой, как они. Поэтому они легко привыкли к тому, что он избегает их общества. Когда кто-либо случайно натыкался на него поздно вечером или рано утром, большинство из них слегка терялись, будто повстречались с привидением.
— Гален, — Цирцея остановилась, когда он практически поравнялся с ней.
Он тоже неохотно остановился.
— Цирцея.
Ее глаза были скрыты тенью от полей шляпы, и Гален заметил, что смотрит на ее губы. Хотя Цирцее было чуть больше сорока, вокруг ее рта залегли глубокие морщины, верхняя губа была изрезана тонкими складками — уничтожение места силы сказалось на состоянии ее здоровья.
— Глазам не верю. Я тебя несколько месяцев не видела, — сказала она. — Любопытно, что это случилось именно сегодня.
Гален не знал, что такого особенного в сегодняшнем дне.
— Я занят по вечерам.
— О, да. Круг поручил тебе важное задание. Наблюдать за происходящим во Вселенной. Докладывать им обо всем, что видишь. Такая работа не оставляет свободного времени.
— Я убиваю время, как и все мы.
— Ты встречаешься с ними сегодня, не так ли? Я имею в виду Круг.
— Да.
Он встречался с ними раз в неделю.
— Должно быть, ты чувствуешь, что тебе оказана большая честь.
— Я просто делаю то, о чем они меня просили.
Она скрестила руки на груди, спрятала кисти в рукава.
— Скажи мне, когда ты стоишь там, перед ними, что ты чувствуешь? Ты никогда не мечтал о том, чтобы однажды быть избранным в члены этой уважаемой группы?
— Нет, — ответ Галена прозвучал излишне резко, и он понял, что должен еще что-то добавить к своим словам. — Я никогда не смогу делать то, что делают они.
Он никогда не сможет лгать тем, кому должен служить, бессмысленно подвергать их жизни опасности, преподносить им под видом дара то, что несет в себе семена уничтожения. Биотек эхом ответил на вспыхнувший в нем гнев.
Гален выкинул эти мысли из головы, заставил себя продолжить выполнять упражнение. «264».
Губы Цирцеи растянулись в улыбке.
— Крайне необычно, что ученик одного из членов Круга не стремится войти в Круг.
То, что сама Цирцея желала этого, было общеизвестно. Но было странно, что она спросила о том, желает ли он этого. Как бы там ни было, он был слишком молод для того, чтобы задумываться об этом.
— Я к этому не стремлюсь.
— Неужели? Ну да, я и забыла, что Элрик тебе не настоящий учитель. Он просто взял тебя после смерти твоего отца. Твоя линия никогда не удостаивалась места в Круге. Я могу понять, почему ты не чувствуешь себя достойным исполнять столь важные обязанности.
