Охрана пристально следила за всеми внутри клуба, но стрельба, удары ножом и случайные потасовки считались обычным делом на улицах и переулках вокруг. Наркоманы, отчаянно ищущие дозу, или уличные грабители, слишком глупые, чтобы задумываться о далеко идущих последствиях, без колебаний набросились бы на команду Грейсона, если бы посчитали возможную выгоду достаточно высокой. Риск этого был невелик, честно говоря, но Грейсон не хотел идти даже на малейший риск.
— Спрячем песок в моей квартире, — заявил он. — Затем доложим Арии и назначим передачу на завтра.
Губы Санака скривились в возражающей гримасе, но он ничего не сказал. Лизелль, напротив, одобряюще кивнула.
— Веди нас, Пол, — проворковала она. — Чем скорее избавимся от этого, тем скорее сможем вернуться к танцам.
Чтобы добраться до квартиры Грейсона, им потребовалось около 15 минут. Несколько раз он проверял, нет ли за ними слежки, и всякий раз не мог не заметить, как Санак закатывает все свои четыре глаза.
«Вот поэтому-то Ария и назначила меня главным, — думал он. — Я беспокоюсь о мелочах».
Это был лишь один из множества ценных уроков, усвоенных им у Призрака.
Его квартира находилась в одном из самых безопасных — и самых дорогих — районов Омеги. Охранники на входе в район — пара тяжеловооруженных турианцев — узнали его и расступились, позволив ему и отряду пройти внутрь.
Добравшись до нужного здания, он ввел код доступа на панели у входной двери, инстинктивно заслоняя клавиатуру от Санака и остальных батарианцев. При этом он встал так, что Лизелль прекрасно могла все разглядеть, но он уже сообщил ей код к своему дому несколько месяцев назад.
Дверь отъехала в сторону, открыв небольшой коридор, ведущий к лестничному пролету и единственному лифту.
— Третий этаж, — сказал Грейсон. — Идем по лестнице. Лифт немного медленный.
Они с Лизелль пошли вперед, а Санак с остальными последовали за ними. Наверху был еще один коридор с двумя дверями, по одной с каждой стороны. На каждом этаже этого пятиэтажного здания было всего по две квартиры; это больше всего нравилось Грейсону в этом здании — очень мало соседей, каждый из которых уважает частную жизнь другого.
Он подошел к двери и положил руку на панель посередине. Он почувствовал легкое тепло биометрического сканера, считывающего отпечаток его ладони, затем прозвучал мягкий щелчок, и дверь отъехала в сторону.
Хорошо обставленная квартира, открывшаяся взору, была невелика, но Грейсону не требовалось много пространства. Небольшая прихожая, где гости могли снять обувь и верхнюю одежду, вела в гостиную с одним диваном и видеоэкраном. Маленькое окно выходило на лежавшую ниже улицу. За гостиной находилась просто обставленная кухня, отделенная от комнаты полустеной. Из кухни небольшой коридор вел к ванной и к спальне в дальнем конце квартиры. Ванная была маленькой, но в спальне хватило места не только для кровати Грейсона, но и для стула, стола и терминала, который он использовал для выхода в экстанет.
— Оставьте пакеты у входной двери, — распорядился Грейсон, не желавший, чтобы батарианцы шатались по его дому. — Я потом придумаю, куда их спрятать.
— Что такое, человек? — прорычал Санак. — Не доверяешь нам?
Грейсон не стал отвечать.
— Ария ждет нашего доклада, — сказал он. — Почему бы тебе с друзьями не заняться этим?
Лизелль дождалась, пока батарианцы уйдут, затем подошла и обвила его шею руками, тесно прижавшись к нему. Он почувствовал исходящее от нее тепло, а от тонкого аромата духов, доносившегося от ее шеи, у него пошла кругом голова.
— Ты не пойдешь в клуб? — прошептала она ему в ухо, разочарованно.
Грейсон представил себе, как она похотливо надувает губы в недовольной гримасе, и ощутил внезапный прилив, поднимающийся по шее и заливающий щеки. С Лизелль он всегда чувствовал себя совратителем малолетних, несмотря на тот факт, что она была почти на сто лет старше него.
У азари все по-другому, напомнила упорная часть его сознания. Они взрослеют медленнее. Она еще сущий младенец, а ты — немало повидавший чудак средних лет. Да у нее наверняка больше общего с твоей дочерью, чем с тобой.
— Я приду, — пообещал Грейсон. Он быстро поцеловал ее, расцепляя руки, обвившиеся вокруг его шеи, и нежно отстраняясь от нее. — Мне просто нужно сначала кое-что сделать.
Она повернулась, позволив при этом своим пальцам скользнуть по его руке.
— Не задерживайся, — бросила она через плечо, направляясь к двери, — или застанешь меня танцующей с кроганом, если я сильно заскучаю.
Когда дверь закрылась, он сделал долгий, медленный вдох, чтобы очистить голову. Угасающий аромат ее духов заполнял его ноздри, но без самой Лизелль, прижимающейся к нему, этот аромат уже не имел столь непреодолимого эффекта. Возвращайся к делам, донжуан.
Нужно было придумать, где спрятать красный песок. Вряд ли кто-то станет вламываться в его квартиру, но оставлять его на виду было глупо.
Но, прежде всего, он должен был сделать один звонок.
Кали Сандерс осторожно постучала в дверь комнаты Ника.
— Войдите, — произнес он, его подростковый голос надломился на конце слова.
Она поднесла руку к панели доступа, и дверь отъехала в сторону. Внутри были Ник и Яндо, один из недавно поступивших в Академию Гриссома учеников. Они сидели друг напротив друга за столом в углу комнаты.
— Уже был отбой, — сказала Кали. — Яндо должен был вернуться в свою комнату тридцать минут назад.
— Мы занимаемся, — сказал Ник, указав на сенсорные интерфейсные экраны, проецируемые терминалом на столе.
Кали взглянула на задание, висящее перед ней, и перевела взгляд на мальчиков. Ник смотрел на нее с совершенно невинным выражением.
Нику только что исполнилось 15. Он всегда выглядел маленьким для своего возраста, вот и сейчас казалось, что ему на год или два меньше. Его черные, до плеч волосы и легкая, вьющаяся челка, спадающая на лоб, вовсе не делали его старше на вид. Но она знала, что он был не по годам зрелым — если кто-то из учеников и мог смотреть ей прямо в глаза и лгать без зазрения совести, то это был Ник.
С Яндо, однако, было все по-другому. Ему было 11, и он перенес операцию по имплантированию усилителей всего несколько месяцев назад. Все вокруг до сих пор казалось ему новым и необычным. Преподаватели проекта «Восхождение» все еще внушали ему благоговейный трепет, представлялись некими устрашающими личностями, правящими этим незнакомым ему миром. Кали не брезговала воспользоваться этим, чтобы выяснить правду.
— Яндо, — сказала она негромким, но твердым голосом, — чем вы на самом деле занимались?
