Колибри был скоростным кораблём. Он состоял из трёх составных частей: пульта управления – с квантовым компьютером-мозгом и приборами, бытового – где космонавты могли проводить время для отдыха и работы, и третьего – стандартного квантового двигателя, с установками для нагрева и охлаждения, а так же с несколькими внешними баками для хранения водорода и углерода. Там же был расположен пульт для переключения двигателя в ручной режим управления, в случае отказа системы.
Титан двигался в космосе с помощью электрического ракетного двигателя, запасную энергию для которого он получал от внушительных солнечных батарей и фотонного паруса, позволяющего ему, начиная старт от самой Проксимы, набирать достаточное ускорение для полётов к экзопланетам системы. Сейчас он был сложен, и золотистые чешуйки блестели в белом свете красного карлика.
Приблизившись к титану и его декомпрессионному отсеку, старатели услышали, как Ви подал сигнал, а затем, не замечая больше движения, последовал мягкий чмокающий звук состыковки.
Птичка прицепилась к коршуну.
В наушниках раздался металлический голос Ви:
– Старатели, приготовьтесь. Открываю двери в шлюз. Время вашего нахождения на корабле ограниченно лишь запасом кислорода. Действуйте согласно инструкции. При обнаружении тел – обернуть их в специальный мешок и оставить на титане. При обнаружение живых исследователей оказать им первую медицинскую помощь. Вся связь по внутреннему каналу Колибри. Удачи.
Ви закончил, и в этот же момент двери разделились на две половинки, разъехались. Мужчины увидели чёрный прямоугольный проём входа. Молча полетели внутрь.
***
Плановый выход в открытый космос проходил в семь ноль-ноль после полудня по земному времени. Селезнёв и Романова, в скафандрах, стояли по обе стороны Лу. Робот принял форму белокурой девушки: в лёгком летнем платье. На этом настоял Селезнёв. Снаружи, среди тьмы и корпуса Титана, он хотел видеть хоть что-то прекрасное и родное. Шлюз открылся и исследователи, вместе с Лу, полетели работать.
Светило системы находилось прямо перед исследователями. Маленькая белая и ослепительная Проксима, излучала свет в миллионах километрах от них. Селезнёв цепляясь руками за рукоятки передвигался под фотонный парус, который в неактивном состоянии напоминал сложенные крылья стрекозы. Романова заняла место у механизма подъёма, в голове, у громадной позолоченной сферы. Лу парила между ними, сканировала корпус титана на внешние повреждения. Странно было наблюдать за ней среди непроглядной темноты. Светлое личико, два синих и сверкающих глаза. Худенькие ручки и ножки. Сарафан подчёркивающий тонкую талию, с детскими нарисованными цветами. Это платье Михаил видел у одной девушки из университета. Взбалмошная была малышка, как её звали? Лиза?
Селезнёв поплыл дальше. Перемещая карабин страховочного троса вдоль тела Титана. Романова пропала из видимости. Он полз прочь от неё и Лу, чтобы хватило времени совершить задуманное. Добравшись почти до конца фотонного паруса, он остановился. Лу превратилась в маленькую белую куколку, зависшую будто на стоп кадре. Осмотрелся. Устройства, космос, золотые крылья. Посмотрел на левую в перчатке. Сжал пухлую пятерню в кулак. Выдохнул. Отцепился и перетянул накрепко руку в локте. Зарычал от боли. Держал правой, приготовился. Было несколько секунд, прежде чем робот обнаружит, что он не прицеплен. Исследователь выбрал в корпусе корабля самый выпирающий и наиболее острый угол и со всей силы ударил. Длинны троса было недостаточно и в таком положении сделать хороший размах стало невозможно. Перчатка осталась целой. Мужчина издал нечленораздельный звук, но не закричал.
– Миша? – отозвалась в наушниках Романова. – Всё в порядке?
– Д-да… Всё хор-р-р-о-ш-о, – сдавленным голосом протянул мужчина.
– Исследователь Селезнёв, – послышался нежный голос Лу. – Ваш сердечный ритм участился. Если он не нормализуется я буду вынуждена отправить вас на корабль.
– Да, – сказал Селезнёв и ударил руку ещё раз. В этот раз материал перчатки повредился. Селезнёв закричал. Через рваное отверстие стала сочиться кровь. Маленькие капельки мушками вылетели из перчатки.
– Миша! Что с тобой!?
– Исследователь Селезнёв, целостность вашего скафандра повредилась. Вы возвращаетесь на корабль!
Селезнёв не отозвался. Он хрипел и раздирал об выпирающий угол перчатку. Вся в крови, с неестественно загнутыми пальцами, кисть показалась из кокона ткани. В ту же секунду маленькие кристаллики льда стали покрывать кожу. От шока в глазах потемнело. Он держал правой трос со всей силы, чувствуя, как холод расползается по предплечью и пытается пробраться дальше. В момент, когда он уже терял сознание, к нему подлетела Лу. Она выпустила из себя тонкий чёрный жгутик и обвила запястье выше того места, где был разрыв. Пока Лу тянула его, будто буксир, к отсеку в корабль, он отключился.
Внутри, спустя три минуты он очнулся.
– Миша! Что случилось?! – Романова нависла над парящим в горизонтальном положение исследователем.
– Н-не помню…
– Как ты умудрился повредить руку?! Миша!
– Где Л… Лу?
– Пошла за стимулятором. Сейчас вернётся.
Тихим и хрипящим голосом Селезнёв сказал:
– Хор-р-р-р-о-ш-о…
Через пару секунду показалась Лу. Робот подлетел к исследователю и достал, будто из неоткуда, два цилиндра, один с прозрачной жидкостью, другой с зелёной. С одной стороны, у колб был колпачок, под ним три тонких иглы. Лу выбрала цилиндр с прозрачной жидкостью, и открыла колпачок. Уколола выше ранения, оставила три красные точки. Затем открыла зелёную и проделал то же самое.
Спустя десять ударов сердца, Селезнёв стал бледнее.
– Миша. Твоя рука, – сказала Романова. – Лу придётся её ампутировать…
Исследователь не пошевелился.
– Миша! Ты слышишь?!
– Режьте, – сказал Селезнёв, не открывая глаз.
Романова подняла брови. Её лицо, почти такое же бледное как у Селезнёва, испуганное, теперь выглядело совсем растерянным. Маша посмотрела на Лу. На Селезнёва. Отвернулась. Стала к ним спиной.
Вся процедура заняла несколько минут. Лу работала руками-скальпелями с нечеловеческой скоростью. Пара надрезов и рука, будто кожура от банана, раскрыла розовый каркас. Установленные заранее насосы-трубки собирали редкие капельки крови и другие «отходы». Лу превратила пальцы в маленькую циркулярную пилу. Прибор мерно зажужжал, но, как только прикоснулся к кости, завыл выше и тоньше. Через три секунды омертвевшая конечность отделилась от тела мужчины. Чёрная, покорёженная рука, почти до самого локтя. Лу завернула её в серый и матовый пакет.
Исследователь молчал. Лу сделала ещё несколько инъекций стимулятора и обезболивающего. Хрупкая девушка орудовала руками, зашивала три больших куска мышц и кожи с такой ловкостью и скоростью, что даже её внешний вид не смог бы внушить, что работает человек. Работу делала машина.
Робот сделал ещё несколько инъекций и израсходовал по половине каждого цилиндра. Оставил руку Селезнёва и позвала Романову.
– Исследователь Романова. Маша. Посмотри за Мишей.
– Хорошо, милая, – сказала Романова, стоявшая спиной и повернулась. Под нижними веками девушки катались маленькие прозрачные шарики.
– Маша, – сказала, Лу, – всё хорошо?
– Да, это стресс, ничего страшного. Миша ты как?
Селезнёв молчал.
– Лу, милая, давай быстренько, ему нужно отдохнуть в своей каюте.
Лу улетела и вернулась. В руке у неё был матовый и чёрный протез: предплечье. На корабле хранились приборы и приспособления для разных случаев, и искусственные конечности входили в
