по званию, но Владимир – еще и капитан по должности. Проще говоря, командир экипажа, – пояснил бортинженер, с недоумением поглядывая на Шмерлинга, явно ожидающего от него какого-то ответа.
– О чем он? Что мы ищем и с кем боремся? – прошептал он капитану.
– Найти и не сдаваться! – так же вскинул руку капитан. – Потом расскажу… – закатил он глаза. – Не позорь меня, неуч, – прошептал он Олегу.
– Сложно у вас все, – Шмерлинг сделал вид, что не обратил внимания на их пантомиму, и поплыл на нос станции. – Купол же там? Всегда хотел посмотреть на Землю из космоса.
– Ну, я так понимаю, вы тщательно изучили схематический план «Полякова» и прекрасно здесь ориентируетесь, – капитан опередил бортинженера, и они оба поплыли вслед за Шмерлингом.
Купол представлял собой отсек, состоящий практически полностью из иллюминаторов. Прозрачные стеклянные соты обеспечивали великолепный вид на сто восемьдесят градусов во все стороны. Шмерлинг вплыл в модуль и прижался лицом к стеклу с видом на Землю.
– Господи, как великолепно! – выдохнул он. Под ними в космической пустоте, медленно вращаясь, заполняя собой все пространство, плыл земной шар. Они пролетали как раз над терминатором [8] и одновременно видели ночную сторону Земли, с разливающимися по ней миллиардными россыпями огней, и дневную, покрытую коричнево-зелеными пятнами континентов с тоненькими голубыми и серебряными прожилками рек, бегущими в океаны. Надо всем этим великолепием закручивались пушистые облака, из которых выныривали верхушки гор. Сверху призрачной пеленой мерцало и окутывало планету тоненькое и очень хрупкое на вид одеяло атмосферы.
– Чуть больше сотни километров полупрозрачной мантии – все, что защищает нас от смертоносного холода, радиации, метеоритов и прочих бесконечных опасностей космоса, – тихо прошептал Шмерлинг. – Смотрите! – он указал рукой куда-то вниз. – Северное сияние! – под ними словно разлилось зеленое озеро с багровыми прожилками течений.
– Завораживает, да? – спросил капитан.
– Да… – протянул Шмерлинг. – Казалось бы, всего лишь протоны и электроны сталкиваются с земной атмосферой. Заряженные частицы возбуждают атомы кислорода… Просто физика, пятый класс. Нет!.. – Шмерлинг помолчал и продолжил: – Нельзя такую красоту раскладывать на формулы! Это невероятно! Великолепно!
– Это, конечно, очень красиво, но не торопитесь с выводами, – умерил его восторг капитан. – Утром произошла очередная вспышка на солнце. К счастью для нас, небольшая, – улыбнулся он. – Но завтра к вечеру, достигнув Земли, она покажет вам настоящее полярное сияние [9]. То, что мы видим сейчас – это скорее так, всполохи Авроры. Немного терпения, и вы сможете увидеть полноценный выход утренней звезды, – он закатил глаза. – Поверьте, подобную красоту вы не забудете.
– Магнитная буря? – Шмерлинг моментально стер мечтательное выражение с лица. – Насколько нам это угрожает? У нас же как раз намечена смена орбиты, я правильно помню? Эти бури ведь могут повлиять на наше оборудование! Да и на мое – тоже… – он задумался. Ладно, тогда выведем в космос пока только автофабрики, а сборщиков – чуть позже.
– Ну, буря такого рода вряд ли нам опасна, там прогнозирую индекс чуть больше ста наноТесла [10]. Тем более, у нас все хорошо экранировано и защищено. Так что нет причин для беспокойства, а вот про ваше оборудование, да и про вас самого тоже хотелось бы узнать побольше, – капитан посмотрел на Шмерлинга. – А то пока, кроме того, что вы – инженер «Заслона» и изобретатель, который не любит пристегиваться, мы толком ничего про вас и не знаем.
– Ну, а что вы хотите узнать? – Шмерлинг наконец оторвался от окна и повернулся лицом к ним. – Я – выпускник инженерной школы «Заслона», это сами понимаете, уже знак качества. Окончил её, кстати, с отличием, – он гордо посмотрел на космонавтов. – А это, поверьте, было крайне сложно!
– Какую из двух? – спросил бортинженер. – Ту, что в Питере, или Камчатскую?
– Столичную, конечно! – фыркнул Шмерлинг. – На «Камчатке» одних технарей выпускают, а у нас в столице – инженеров!
– В чем разница? – удивленно поднял бровь капитан.
– Инженер, – гордо вскинулся Шмерлинг, – может создать, построить, придумать все, что угодно! А технарь, – карлик театрально поморщился, – максимум – скопировать придуманное инженером, и молиться, чтобы оно работало.
– Вот, значит, как… – хмыкнул бортинженер. – Надо запомнить! Я вот что хотел спросить: а давно «Заслон» в Москве свою школу открыл? Я слышал, там пока только курсы подготовительные, типа ПТУ…
Шмерлинг непонимающе посмотрел на него:
– При чем здесь Москва?
– Ну, вы сказали, столичную школу «Заслона» окончили, а получается, что вы – пэтэушник, – рассмеялся бортинженер, – только очень высокомерный.
– А-а-а, вот вы о чем… – протянул Шмерлинг. – Это техническая ошибка – считать Москву столицей. Ну подумайте сами: Россия стала империей при Петре Первом, и столицей империи он сделал Санкт-Петербург, – Шмерлинг вытянулся, поднявшись максимально вверх. – И я – коренной петербуржец, достойный наследник первого русского императора, правомерно считаю единственной столицей только свой родной город.
Он замолчал, глядя сверху вниз на космонавтов. Карлик, висящий под потолком и толкующий о том, что он – наследник Петра Первого, выглядел настолько абсурдно, что первым не выдержал и рассмеялся в голос капитан, спустя всего мгновение следом прыснул бортинженер. Они смеялись так искренне, так заразительно, что Шмерлинг не выдержал и тоже к ним присоединился.
Так они хохотали несколько минут, пока капитан, утерев слезы, наконец не прервал веселье, произнеся:
– Ну, вот и славненько, вот и познакомились! Теперь нам бы понять, что вы изобрели и как это работает?
Шмерлинг моментально опустился вниз. Глаза загорелись, словно у хищника, почувствовавшего добычу:
– Пойдемте, я вам все покажу и расскажу! – он с завидной ловкостью, практически не касаясь поручней, выплыл из купола и стремительно понесся в сторону «Бурана».
– Как будто родился в космосе! – с долей уважения в голосе пробормотал командир себе под нос. – Я, первый раз оказавшись здесь, только стоял, открыв рот, и слушал инструкции с Земли и команды опытных космонавтов.
– И не говори, капитан, – отозвался в полголоса бортинженер. – Вот так и заменят нас молодые и умные.
***
Капитан открутил очередную гайку-барашек, удерживающую стенку контейнера, и, чтобы она не летала вокруг, мешаясь, убрал ее в карман. Украдкой посмотрел в сторону Шмерлинга и тронул бортинженера за руку:
– Смотри.
Абрам Иванович, открутивший только одну гайку, вращал ее и толкал вперед, наблюдая, как та летит, разворачивается головкой в полете на сто восемьдесят градусов и продолжает парить в том же направлении. Заметив взгляд капитана, он совершенно не смутился:
– Эффект Джанибекова [11], – радостно проговорил он. – Столько читал, математически представляю, но убедиться своими глазами..!
– Понимаю! – кивнул капитан. – Практически каждый человек, впервые попав в невесомость, проверяет этот эффект в действии, – он открутил последний барашек. – Ничего себе! – изумленно оценил он
