— Я понимаю ее. И на ее месте сделала бы также. Мужчинам не понять весь ужас насилия. Все девушки боятся этого. И некоторые, с кем такое произошло, больше не могут вернуться к нормальной жизни, они сломаны. А некоторые предпочитают уйти из жизни. Поэтому, я могу понять Зарину.
После этого все мужчины замолчали, обдумывая слова девушки.
— Док, а к ней можно? — Энди озвучил общее желание всех.
— Я посмотрю, не спит ли она.
Через несколько минут док вернулся и сообщил, что девочка спит, и им лучше прийти завтра. Все стали расходиться, и только Лин остался стоять на месте.
— Она что-то говорила обо мне? — Спросил адмирал, когда остальные покинули помещение?
— Да. Я сказал ей, что ты винишь себя, на что она ответила — зря! Она тебя не винит.
— Это все?
— Нет, но остальное предназначалось мне.
— Док, а можно мне к ней? Я просто посижу рядом.
— Хорошо.
* * *
Я проснулась и не почувствовала головной боли. Наконец-то! Только, как долго это продлится? Обычно, меня хватает на полчаса. Вот уже два раза просыпалась, и оба раза через полчаса приходилось колоть обезболивающее. Я открыла глаза и наткнулась взглядом на сидящего в кресле Лина.
— Привет.
— Привет.
— Как ты?
— В порядке.
— Голова не болит?
— У меня до этого момента есть полчаса. — Легкая улыбка скользнула по губам мужчины.
— Хорошо.
Мы молчали, не зная, с чего начать. Слишком неоднозначным был наш последний разговор, чтобы радостно кидаться друг другу в объятия. Хотя почувствовать себя любимой и защищенной я хотела бы. Но не так, не после тех слов.
— Я боялся, что больше не увижу тебя. Что не успею, не найду. — Голос мужчины был хриплым и отражал пережитый страх. Не только мне досталось, они тоже поволновались.
— Нашел.
— Благодаря Алетте.
— Да, док говорил.
— Зари, прости меня.
— За что?
— За то, что я сказал.
— Не надо. Это твое мнение, за него не стоит просить прощения. К тому же, в глубине души ты все еще считаешь его правильным.
Лин вздохнул и отвел взгляд, ведь я была права. Все оставалось по-прежнему, наша проблема никуда не исчезла, не растаяла.
— И что теперь? Как нам быть? — «Мы все еще вместе?»
— Я не знаю, Лин. Я не могу так. Мой мир и моя служба слишком много значат для меня, чтобы я могла отказаться от них.
— Я понимаю. Выздоравливай, — Лин поднялся, подошел ко мне и поцеловал в лоб. После чего вышел из палаты. А по моим щекам снова заскользили слезы. Было ощущение, что мы только что попрощались с ним. По крайней мере, как пара. Такой родной и близкий вдруг стал далеким и чужим. Не моим. Больше не моим. И эта пустота в груди была сильнее любой боли, тяжелее, чем побои Мираля.
И впервые за сегодняшний день я вызвала доктора и соврала, что у меня болит голова, чтобы мне вкололи лекарство. Чтобы заснуть, забыть, провалиться в беспамятство, прекратить страдания. Вошедший доктор увидел, как я скрутилась калачиком, лежа на боку и реву. Он перепугался, думал, что-то случилось. Хорошо, успела сказать, что это только нервы. Тогда мне вместо обезболивающих вкололи успокоительные, которые не дали мне заснуть, но сделали так, что мне стало наплевать на все. Я лежала и смотрела в потолок, без мыслей, без чувств, без страданий. Без смысла. Когда в палату зашел мой док, я услышала его мягкий голос.
— Ну что, как дела?
Я перевела на него пустой взгляд, отстраненно замечая, как улыбка сходит с лица дока.
— Зари, ты в порядке?
— Да, — мой голос был таким же бесцветным, как и мое сознание. Доку это не понравилось. Он набрал на электронной панели какие-то значки, после чего крепко выругался.
— Идиоты хреновы! Додумались, чем лечить. — Он нажал кнопку вызова и прокричал в нее. — Доктора в сорок восьмую!
Через короткий промежуток времени в палату влетел тот доктор, который колол меня до этого.
— Как хотите, мать вашу, вымывайте эту дрянь из нее!
— Извините, но…
— Не извиню! Я заберу ее и сам вылечу лучше. Может, ваши препараты хороши для кританцев, но не для людей. Вымывайте, я сказал!
Доктор ушел и вернулся с другим лекарством. Детокс, наверно. Мне вкололи новый препарат, и через некоторое время сознание стало размораживаться. Потихоньку, по одному появлялись чувства, эмоции, но теперь я была готова с ними бороться.
— А теперь, либо я забираю ее отсюда, либо вы больше ни ногой не ступите в эту палату! Только если она будет умирать, а меня не будет рядом!
— Хорошо, это ваш пациент.
— Вот и ладушки. Если узнаю, вы здесь больше работать не будете.
— Я понял вас, — проскрежетал доктор и покинул палату.
— Девочка, ты в порядке?
— Нормально. — Теперь в моем голосе была только усталость.
— Я отойду ненадолго и вернусь, ладно?
— Док, а можно мне что-то, чтобы заснуть?
— У тебя скоро по венам лекарства вместо крови бегать будут.
— Пожалуйста, — и док увидел по моим глазам, что мне это сейчас нужно.
— Хорошо.
Мне вкололи что-то, и глаза стали закрываться. Вот она, блаженная пустота.
* * *
Док вышел и позвонил адмиралу. Он надеялся, что приход мужчины поможет Зари, но он сделал только хуже.
— Док? Что-то случилось?
— Да. У Меня к тебе просьба, Лин. Не приходи к ней в палату больше. Пока она не поправится — не приходи.
— Почему? Что случилось?
— Случилось то, что после твоего ухода, ваши доктора накачали ее всякой хренью до состояния овоща. Это у них называется успокоительной сывороткой.
— Но почему? Что…
— Тебе лучше знать, «что»! Но моя просьба, как ее врача и друга — не приходи!
— Хорошо. Позаботься о ней.
— Обязательно.
Через две недели меня отпустили домой. Ну как, домой — в отель! Я все еще была на больничном, но уже могла передвигаться и не бояться дышать, или упасть в обморок где-то. Пока я была в больнице ко мне каждый день приходили друзья. Они приносили цветы, местные сладости, фрукты. Несколько раз приходили представители власти с пожеланиями скорейшего выздоровления. Не приходил только Лин. Мне по секрету сказала Алетта, что док запретил ему это делать, поэтому все старались, будто бы нечаянно при нем говорить обо мне, чтобы мужчина знал, что я поправляюсь. И в какой-то мере я была благодарна доку за это. У меня было время выздороветь, восстановиться душевно, собрать себя заново, склеить. Теперь была только глухая ноющая боль при мысли о любимом мужчине, который стал вдруг чужим.
Через пару дней после того, как меня выписали, я узнала новую драму — отец Алетты узнал об Энди. Естественно, он был против мужчины с другой планеты. Девушка отстаивала себя, как могла, а потом психанула, и ушла. Она пришла к Энди вся в слезах и рассказала ему о словах отца. Энди только вздохнул и обнял ее, позволяя выплакаться, успокоиться. А когда девушка заснула, уехал куда-то. Мы боялись, что он поехал на встречу с отцом девушки, и мог наломать там дров. Но механик вернулся быстро, а потом мы стали свидетелями незабываемой сцены.
