Интерком Тродаала издает легкий звонок. Игра затухает. Работа прекращается. Все смотрят на радиста.
Мы затаились в космосе около маяка с инстелом. Остальная часть нашей эскадрильи – в нескольких парсеках отсюда. Мы предполагаем, что нам прикажут догонять ее.
Но у командования другое мнение. Только теперь Рыболов сообщает мне, что мы ждем специальных указаний.
На звонок прибегает из своей каюты командир, обезьяна в металлических джунглях.
– Шифровальную книгу! – кричит он.
Никастро отцепляет висящий у него на цепочке на шее ключ. Открывает маленький ящичек. Он чисто символический. Не прочнее фольги. Отверткой открывается.
Старший квартирмейстер извлекает книжку и пачку цветных пластиковых карточек с магнитными полосками.
– Карта четыре, квартирмейстер, – говорит командир, глянув на узор на экране Тродаала. Поданную карту сует в щель. Тродаал листает книгу. Масляным карандашом он расшифровывает текст прямо на экране.
Переводятся лишь первая и последняя части: «ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ КОМАНДИРА» и «ПОДТВЕРЖДЕНИЕ».
Старик с ворчанием переписывает значки себе в записную книжку и забирается назад в свое укрытие. И вскоре по отсеку проносится гоохот:
– Христа Бога душу гроба в железо мать!
Бледные лица смотрят вверх.
– Тродаал, вышлите подтверждение. Мистер Яневич, прикажите мистеру Вейресу установить связь с маяком.
Он не успел закончить речь, а маяк уже сообщает данные о состоянии сектора. Наша охота, удачная атака и бегство оставили нас за бортом самой крупной клаймерной операции за всю войну.
Конвой, сбор которого в системе Томпсона занял столько времени, уже в пути. Второй флот его поклевал, но упустил. В своей помпезной манере Танниан провозгласил, что ни одной из этих пустых посудин живой не выпустит. По нашей оценке, их от ста двенадцати до ста двадцати. На охоту отправились тридцать четыре клаймера. Все корабли трех эскадрилий. Кроме нас и Джонсон.
– Бли-ин, – тихо произносит Никастро. – Чертовски здоровенное железное стадо.
Его глаза широко распахнуты, в них ужас.
– Спорить могу, что охранение быстро вырастет, – говорит Яневич.
– Проклятие. Когда столько клаймеров, стоит сначала заняться охранением.
– Мне это напоминает ловушку, – говорю я. – С приманкой, на которую Танниан не может не клюнуть.
Сражение еще не началось. Пока что наши собратья выходят на боевые позиции.
Сначала я подумал, что командир расстроен из-за того, что нам тоже приказали прыгать в этот котел. Ан нет. Это было бы слишком просто. А полученные нами приказы, напротив, весьма эксцентричны.
Старик дал объяснения за кофе, в офицерской кают-компании, в присутствии всех офицеров.
– Джентльмены, мы избраны – из-за нашего непревзойденного послужного списка – для того, чтобы начать новую эру клаймерной войны.
В его улыбке оттенок иронии. Он прихлопывает листок ладонью.
– Ну, что вы на меня смотрите? Не я это придумал. Я только сообщаю вам, что здесь написано. Нам предложено воспользоваться преимуществами этой заварушки.
Он дернул головой, будто куда-то указывая.
Сообщение он по кругу не пустил – соблюдает гриф «ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ…».
– Судя по некоторым деталям, это планировалось заранее. Поэтому-то мы и гонялись за этим «Левиафаном». Предполагалось, что Джонсон пойдет с нами.
– Бога ради, – бормочу я. – Что все это значит?
Он улыбается все той же своей улыбкой.
– Мы собираемся уничтожать наземные установки на Ратгебере. Именно в тот момент, когда они той команде нужнее всего.
Задумчивая тишина. Некоторый особый стратегический смысл в этом есть. С поддержкой Ратгебера у киллеров будет хорошая охота, когда они найдут тридцать четыре клаймера в тесном секторе.
– Разве мы не оттуда только что выбирались? – спросил я, скорее чтобы прервать тишину, а не потому что мне так уж хотелось это узнать.
– Естественно. Мы были в паре дней пути. И до сих пор на том же расстоянии, у другого угла треугольника. – Он задумался. – Ратгебер. Он назван так в честь Юстаса Ратгебера, четырнадцатого президента Президиума Общего Блага. Ввел Старую Землю в состав Конфедерации. Единственная луна Лямбды Весты-Один, единственной планеты сверхъюпитерианского типа Лямбды Весты.
Он слабо улыбается.
– Просчитывал домашнее задание. Как бы там ни было, база начиналась как исследовательская станция. Флот вступил во владения, когда исследователям перестали давать гранты. Та фирма захватила его при первом наступлении.
– Но что… – отвечает эхом кают-компания и затихает, как двигатель, заглохший, не успев завестись. Командир не обращает на нас внимания.
– Мы перейдем в гипер, как только окажемся вне зоны обнаружения. Ее границы и прочие необходимые разведданные будут приняты на борт на маяке. У них есть принтер. Потом мы начинаем клайминг и идем в атаку. Выходим из клайминга, все разносим и драпаем во все лопатки.
– Что за идиотский план? – спрашивает Пиньяц. – Ратгебер? Израсходуем ракеты, так нечем будет отстреливаться по дороге назад. Черт возьми, там же у них в порту пятьдесят охотников.
– Шестьдесят четыре.
– Так как же мы, черт побери, сможем уйти?
Ни одного вопроса, как туда добраться или как разбомбить базу. Это не сливу сорвать. Я там был. Дело трудное.
– Может быть, командование это не волнует, – говорит Яневич.
– Там не будет никого, кроме персонала базы, – возражает командир. – Все уйдут на операцию с конвоем. Танниан не глуп. Он просчитал, что это ловушка. Мы дадим им то, что они хотят, зато потом сметем Ратгебер, и верх наш. Черт возьми, все всегда говорят, что, если бы не Ратгебер, война была бы проще охоты на кролика.
В этом есть смысл. Стратегический, вроде того как шахматист жертвует пешку, чтобы съесть слона. Потеря Ратгебера будет серьезным уроном для той команды, каким была бы для нас потеря Ханаана.
Старик продолжает:
– Я думаю, адмирал рассчитывает, что мы отманим охранение от конвоя.
– Комариными укусами, – бормочет Бредли.
Он, как и я, оперся о переборку.
– Грозить отсюда, грозить оттуда, вынудить их изменить планы…
– Прямо по учебнику.
Он пожимает плечами.
Старик говорит:
– Нашей целью будет наземная и орбитальная оборона. Разведка должна сообщить нам все, что нужно, но насколько точны будут данные? Эти придурки не могут подсчитать, каким местом их задница присоединяется к спине. Кто-нибудь из вас был в Ратгебере?
Я неохотно поднимаю палец:
– Я. Два дня проездом шесть лет назад. Много не расскажу.
– Что-нибудь можешь сказать об оборонительных сооружениях? Ты был артиллеристом.
