Глава 25
И вот, я рывком бросился на Арену, вбивая щит в пол. За мной рванула Затейница, активирующая щиты, послышались выстрелы — синьор Помидор со своими «ходящими стволами» не упустил шанс, и тут же раздались разрывы от вражеских попаданий. Рекскенсер аж протащило на пару метров назад, как на кабину легли манипуляторы Эгиды.
— Могильщик, Помидор, работайте, — бросил я в боевой чат, следя за прямыми и косвенными попаданиями по щиту.
Дело в том, что кодунство делающее щит практически непробиваемым, его же и разрушала в труху. Теоретически, этим щитом можно удержать попадание планеты… но один раз. Плюс, температура негативно сказывалась на сроке «службы».
А мне надо было подловить вражин. Да, они охренеют, это факт. Просто охреневание бывает разное, и у нормальных пилотов первое реакция — пальнуть в источник охреневания. Чего мне и за щитом очень не хотелось бы, тут как повезёт, и так гарантированные шесть Же, на момент прыжка, а если меня начнёт мотать… Немала вероятность, что до вражин долетит целый Рекскенсер, с салатом из Краба в ложементе.
Так что нужна перестрелка, нужно чтоб вражины «втянулись», не были готовы к неожиданностям, максимально тупили.
Так что Эгида держала щиты и помогала мне не уехать назад, Могильщик с Помидором постреливали из-за спин, а я вслушивался в канонаду и мысленно прикидывал срок жизни щита.
Наконец, через полторы минуты жуткой вибрации и грохота, я поймал ритм вражеского огня. Выждал четверть минуты для верности, и кинул в чат:
— Обратный отчёт. Затейница, сворачивайся. Могильщик, Помидор, готовьтесь разбегаться.
— Принято.
И, в окно между вражескими залпами, я воспылал своей крабской задницей. Перегрузка и вправду была неприятной, но не сказал бы, что шесть Же… хотя, я же себя колдунски улучшаю, сам себе напомнил я, готовясь к удару.
Было два варианта, с риском и без. Но, судя по телеметрии — лучше было рисковать, так что я поджал ножные манипуляторы, опуская щит вниз.
И на скорости в пару сотен километров стотонный Дос обрушился на Эгиду врагов. Щитовой Дос… устоял. Но головная часть, с проекторами щитов и сенсорным блоком просто вмялась в корпус.
Подготовился я к прыжку, как вдруг получил нехилый пендель, просто разрушивший щит. А, уже в полёте, сплёвывая кровь от перегрузки, до меня дошло — эти пидарасы выстрелили в Эгиду! В упор, убивая пилота, там никакая система защиты не справится! И если бы не щит, распавшийся на гранулы, манипуляторы Рекскенсеру бы точно оторвало, блин.
Хер вам всем, взял себя в руки я, врубая резаки максимально разфокусированно. Сориентироваться я толком не мог, но изображать тарелочку для гадов не имел никакого желания, начав вращать корпус и отстреливая толкач.
Последнее я сделал очень вовремя — в толкач влетел снаряд, приложив меня о пол взрывной волной. Но это ерунда, жив и относительно цел, отметил я, выжигая остатки топлива резаков и приподнимаясь под прикрытием огненной завесы.
Вот и пришёл вам крабец, заключил я, утвердившись на ногах, раскрабился, благо конструкция позволяла, и рванул в оседающее облако пламени, отметив пронёсшийся надо мной снаряд — если не пригнулся бы — поймал собой.
И, на бегу вбил пробойники клешней в корпус попавшегося под клешни Доса, воздевая его вверх и прикрываясь его корпусом от вражин, раз уж они такие психи.
Что сделал очень правильно — второй пальнул дуплетом по своему, в надежде меня прибить, сволота такая. Впрочем, добился только того, что отбросил меня на десяток метров, ну и помог сбросить с клешней уже Дос.
И тут этот стрелок затрясся от попаданий — в дело вступили Могильщик и Помидор, разделывая стрелка. И раздолбали нахрен за четверть минуты — на пол арены падал не Дос, а его куски.
А я укрылся от греха за искусственное и постреливал в валяющегося заклешнённого — вот хрен знает, вроде боеспособный, как ни удивительно, манипуляторами шевелит, паразит такой. Наконец, попадания с шестого, валяющаяся вражина отстрелила ложемент, а спустя секунду — реактор.
— Где четвёртый?! — рявкнул я в боевой чат.
— За Эгидой, Краб, — ответила Искуссница, волей-неволей принявшая роль тактика.
И вправду, из-за оплавленной и обезглавленной Эгиды торчали еле заметные куски Доса.
— Ладно, займусь, — пощёлкал я клешнями.
— Краб, подожди!
— Могильщик, он один, одна пушка…. уже нет, — ржанул я.
Дело в том, что вражеский Дос выставил ствол из-за Эгиды, видно хотя нам напоследок нагадить. И попал этой пушкой в мои клешни. И остался с полпушкой — пробойник Рекскенсера не без труда, но скусил орудийный ствол. Хотя Дос аж загудел, передавая напряжение металла.
— Сдавайся, что ли. Хотя прибить тебя хочется, — честно выдал я внешними динамиками.
— Сейчас сдамся, — посулил мне динамиком девчоночий голос.
И, рывком, вражеский Дос появился из-за Эгиды. Делающий манипулятором движение, напоминающее фехтовальный выпад. Пустым, блин, манипулятором. Но я на чистом рефлексе вскинул клешню… И почувствовал нестерпимую боль в боку. Клешня Рекскенсера разваливалась на две половины, в стенке ложемента зияла дыра. А меня наполовину разрубило! Левая рука валялась на полу ложемента, в боку был разруб сантиметров пятнадцать! Системы ложемента глючили… Если бы не моё колдунское улучшение себя — я бы просто вырубился.
И в манипуляторе вражеского Доса НИЧЕГО НЕ БЫЛО! Он меня, блядь, силой воображения убил, что ли?!
Хер там убил, мысленно взревел я, лупя по ручному включению медблока ложемента — хоть что-то сделает. А я, даже если сдохну, побеседую с этой дамочкой, на тему чем она меня отправила на тот свет.
Мысли эти я думал, лупя вражескому Досу по ногам, руша на пол. Правда, Рекскенсер к такой акробатике было не приспособлен, тоже начав падать, но меня это устраивало. Главное, что манипулятор с «воображаемым мечом» вражина, пытаясь удержать равновесие, отвела. А сейчас поздно, ухмыльнулся я, отмечая текущую сквозь зубы кровь.
Что мне не помешало в падении вогнать клешню в ложемент вражеского Доса.
Повалялся я, подождал. Поигнорировал вопли в боевом чате. После чего выдал первую пришедшую мне в голову фразу:
— Что-то как-то мне не умирается…
— Краб, ты мудак! — ответил мне боевой чат голосом Могильщика. — Какого, блядь, хера ты нас не подождал? Бессмертным себя вообразил?!!
— Ну, вообще-то, я как бы живой, — отметил я, наблюдая как медблок ложемента борется за мою крабскую жизнь.
И видно мне противошокового столько вкололо, что мне всё пофиг, мимоходом отметил я. Но врубил голову, для начала став проверять управляемость Рекскенсера, потом свою медицинскую телеметрию.
Управляемость была херовой: половину коммуникационных кабелей перерубило, но идти Рекскенсер сможет. А вот медицинская телеметрия была на удивление сносной — ребро в труху, селезёнки нет как факта… и всё. Ну руку отрубило, да. А так — критических повреждений нет, я даже до Кистеня дотяну, причём в Досе.
— Заканчиваем бардак в чате, — выдал я, потихоньку поднимаясь. — Разбор боя после починки и прочего.
— Краб, телеметрия показывает повреждение ложемента. Летальные для пилота… Он у тебя вообще не может работать! Ты вообще живой? И как Рекскенсер двигается?! — с суеверным ужасом прошептала Искусница.
— Частично живой, телеметрия сбоит, — отмазался я. — Спасибо, партнёр, — голосом сказал я, отключившись от боевого чата.
На что блок медобеспечения мигнул огоньками. А я понял, как я выжил и почему Дживс не называет меня болваном. Впрочем, успеет ещё.
Так вот, в момент повреждения ложемента (знать бы ещё, что за колдунство такое, блин), Дживс метнулся ко мне. И взял на себя функции разрушенного оборудования. А то был бы сейчас дохлый Краб на неуправляемом Досе.
— Всё, сказал же, кончаем базар, идём на Кистень, — выдал я, после чего подключился к внутрикорабельной сети. — Лори, готовь медотсек. Ну и меня туда надо будет дотащить.
