Семенов еле заметно улыбнулся. Держался он без перемен, спокойно и непринужденно.
– Вадим, я здесь – на отдыхе. Честно.
– Ara. Верю, аж бегом, – фыркнул Скотч. Он начинал потихоньку злиться.
– Просто мы попали… в очень нетривиальные условия, понимаешь? В противном случае я так бы и остался для тебя среднестатистическим болваном-трезвенником. Или ты предпочел бы сдать Воронцова, Подоляна и Фаусто шат-тсурам?
– Нет, – нервно ответил Скотч. – Я предпочел бы не сдавать Воронцова, Подоляна и Фаусто шат-тсурам. А еще я бы предпочел твердо знать, в какой мере могу рассчитывать на каждого из клиентов в создавшихся очень нетривиальных условиях. Понимаешь? Я за всех отвечаю перед компанией, в том числе и за тебя. За ваши жизни. И поэтому я хочу знать – кто ты? Насколько я могу на тебя полагаться в трудную минуту? Как тебя лучше использовать в этой, мать ее, партизанщине? У меня и так голова кругом и поджилки трясутся, а тут еще ты со своими тайнами! Не темни, Семенов! Давай-ка играть в открытую.
Семенов остался непреклонен:
– Считай, что я обычный турист. Ну, разве что стреляю получше и со скелетиками умею как следует общаться.
Скотч разочарованно вздохнул и с горечью покачал головой:
– Не понимаешь… Семенов, я ведь серьезно. Я гид, а не партизан. Я не умею водить группы по лесу, где под каждым кустом может оказаться чужой с лучеметом. А ты, судя по всему, умеешь. Я помощи прошу, понимаешь? Если ты в состоянии спасти группу – ты должен ее спасти. Начнется за нами охота, что тогда делать? Я ошибок наделаю, а ты так и станешь молчать да отсиживаться в стороне?
– Не станет, Скотч, – вмешался Валти, до сих пор, по обыкновению, больше слушавший, чем говоривший. – Помнишь, ты его с Патрис в дозор перед нападением чужих сплавил. А он не пошел. И знаешь почему? Потому что знал: сейчас он нужнее в лагере. Так ведь, Влад?
Голос у Валти был в меру доверительным. Чуть больше доверительности, и слова прозвучали бы фальшиво. А так…
– Да и потом… Разве он отсиделся в стороне, когда Воронцов с Подоляном и Фаусто на штурм поперлись?
Скотч промолчал, хотя внутренне был согласен с напарником.
– Ну, допустим, – неожиданно сдал первую позицию Семенов. – Я действительно не сомневался в атаке на лагерь и потому ослушался приказа уйти в дозор. Правда, не ожидал, что наша геройская троица пойдет в штыковую. Еле поспел за ними.
Несколько долгих секунд под сенью сросшихся кустов полисаула царило насыщенное молчание. Валти, отвернувшись, глядел сквозь облюбованную прореху на тропу. Семенов глядел в пол. Скотч – на Семенова.
– Я действительно кое-чего умею, Вадим. Но на Табаске я в настоящем отпуске. И это не легенда. Реабилитация у меня. Психодинамическая реабилитация. После одной… малоуспешной операции.
Скотч с готовностью закивал. Смешно, конечно, было ожидать более пространных откровений.
– Учти: все, что я говорю, я не имею права говорить. И не сказал бы в жизнь, если бы не вторжение. Так что считай, будто ничего не было сказано.
– Вторжение? Думаешь, это вторжение? – спросил Скотч, голос его прозвучал чуточку жалобно, будто у обиженного зазря ребенка.
– Думаю. Шат-тсуры готовились к войне. Просто начали куда раньше, чем ожидал полумертвый галактический союз.
– А зачем шат-тсурам Табаска? – недоумевающе протянул Скотч. – Тоже мне, сокровище… Практически ненаселенный заповедник…
– Не знаю зачем. Но раз вторжение состоялось, Табаска того стоит.
– Н-да – Скотч отложил ружье в сторону, прямо на слой высохших игл, и поскреб в задумчивости затылок. – Так что выходит – снова война?
– Выходит. И, кстати, в связи с этим мы имеем веселенькую ситуацию прямо у нас в группе.
– В смысле?
– Перевертыш.
– А что перевертыш? – осторожно уточнил Скотч.
– А то, что, по нашим данным, раса оаонс намеревалась выступить единственным изначальным союзником шат-тсуров в предстоящем галактическом конфликте. Потом, если война развернулась бы для шат-тсуров успешно, к ним наверняка примкнули бы еще некоторые новоразумные расы и, возможно, кто-нибудь из второй волны высших. Но ни в коем случае не сразу. Стало быть, если ты всерьез собрался партизанить, то знай: у тебя в отряде враг.
– Слушай! – враз оживился Скотч. – У этого перевертыша ведь имя липовое!
– Нути-Нагути? Так это не имя, это прозвище. Вполне безобидное, кстати, так на Иншуди сплошь и рядом пилотов называют. Мирское имя перевертыши чужакам просто так не засветят. А клановое скрывают даже от сородичей. Нет, Вадим, если перевертыш и не простой турист, по одному лишь имени ты ничего не вычислишь.
– А он не простой турист?
– Откуда мне знать?
– Знаешь, – решил пооткровенничать Скотч, – я уж было решил, что перевертыш какой-нибудь засланный агент, а ты за ним присматриваешь.
– Ага, – насмешливо хмыкнул Семенов, – и при первой же возможности засвечиваюсь дальше некуда. Нет, Вадим, не туда ты обратил свой бдительный взор. В моем случае.
– Не понял? Значит, в нашей группе все-таки не все туристы?
– Ну, – вздохнул Семенов, – один не вполне турист таки есть. Точнее, не вполне туристка.
Скотч и Валти буквально прикипели взглядами к Семенову. Дело вдруг приобретало захватывающе-неожиданный оборот. Оба даже на какое-то время забыли о варианте, при котором Семенов мог по-прежнему темнить и плести байки. Сейчас они Семенову верили – верили на все сто. Как обычные гиды, неискушенные в сложнейших агентурных тонкостях и играх.
– Туристка? Патрис, что ли?
– Нет, не Патрис. Валя Хилько. Вот она здесь однозначно на задании.
– Упс! – поразился Скотч. – Час от часу не легче! А с ней-то что не в порядке? Какое еще задание?
– Да простое, – усмехнулся Семенов. – Контроль моего психокондиционирования.
– Хм… А это у вас обычная практика, что ли?
– Не всегда. Только… в особо тяжелых случаях.
– Извини, – мгновенно сопоставил Скотч. – У тебя и впрямь тяжелый случай?
– Видимо, да. По крайней мере так сочли там… – Семенов многозначительно указал взглядом вверх, – раз приставили.
– Так вы из одной… конторы?
– Нет. Валентина – просто психолог-прикладник. Хотя, возможно, и аналитик тоже.
– А как ты ее вычислил? – поинтересовался Скотч. Семенов усмехнулся шире и опустил взгляд:
– Да какая разница как… Важно то, что на нее ты можешь полагаться так же уверенно, как и на меня. В том смысле, что больше, нежели на простого туриста.
– А на тебя, стало быть, я могу полагаться?
– Можешь. Для меня шат-тсуры – противники. Думаю, ты знаешь о воинской присяге, Вадим. Я принимал присягу на верность доминанте Земли, и я верен присяге. Что бы ни случилось.
