— Не дождалась меня девчонка, — сокрушенно вздохнул Джо, затылком чувствуя все более подозрительный взгляд Стенли Орла. — Выскочила за одного мелкого торговца мебелью. Так что меня там больше ничего не держало. Улетел куда глаза глядят, только чтобы заглушить душевную боль. Через пару дней сел на первый попавшийся рейс. И надо же, как совпало!
— Судьба, ман! А насчет девчонки плюнь, не сокрушайся: все бабы — стервы, не стоят они того! — Кувалда повернулся к бригадиру: — Ты не думай, папаша: этот тип — мой первейший кореш, шикарное приобретение для вашей богадельни! Как он стреляет из плазмомета, ман! Он мне в свое время пару раз, можно сказать, жизнь спас. И еще Лео, то есть тьфу, Джо, такой же Звездный Тюлень, как и я, а это, ребята, знак качества. Я счастлив работать с ним в одной команде.
— Вот и хорошо, — произнес Стенли. — Значит, будете работать в паре, прикрывать друг другу спину. А то пока только у тебя нет напарника.
— Заметано! — обрадовался Кувалда.
— Не нравится мне этот Джо-Лео, — озабоченно поведал Стенли Гиго Ящеру, когда они вдвоем поднимались на лифте для доклада вышестоящему начальству. — Скользкий он какой-то. Все время врет. И явно что-то скрывает.
— Всем нам есть что скрывать, — пожал плечами Ящер.
— Ну, не скажи. Вот, например, Кувалда заявил, что Стрелок прекрасно обращается с плазмометом. А сам Джо вешал Гиви лапшу на уши, что никогда из плазмомета не стрелял, но, дескать, готов попробовать. И он, выходит, бывший Звездный Тюлень, а разыгрывал из себя деревню. На черта, спрашивается?
— Да просто цену набивал, — хмыкнул Гиго. — Человек умеет правильно себя подать. Если бы он сразу заявил, что отличный стрелок и Тюлень, Бомбардир подошел бы к нему скептически и с завышенными требованиями: мало ли кругом пустобрехов. А так он выглядел талантливым самоучкой, и Гиви, естественно, оторвал его с руками: типа, такого незаурядного человека можно обучить чему угодно.
— Ну, может быть, — с сомнением протянул Орел. — И все-таки ты приглядывай за ним. Не люблю я всякие непонятки.
— Слушаюсь, босс.
А Лео-Джо, отвернувшись, злобно скрипнул зубами. Вот дьявол, едва не засыпался. Конечно, никто не мог ожидать, что здесь внезапно объявится случайный попутчик из Инфернуса. Но сколько тщательно разработанных и выверенных операций шли псу под хвост из-за таких вот дурацких совпадений…
Идея очередной операции возникла совершенно спонтанно. На совещании боевой группы Глама Саггети Джулия бросила пару интересных мыслей — эффектных, но абсолютно бабьих: разумеется, ведь у нее совершенно не было стратегического опыта мафиозных войн. Однако эти идеи неожиданно поддержал Кенни Бампер, затем опытный Боб Кабан осадил выскочек, указав им на минусы их плана, но сам тут же высказал несколько весьма ценных соображений, которые с ходу дополнили его напарники, — и Глам вдруг ощутил, что в целом вырисовывается весьма любопытная акция. В этом и состоит талант великого полководца и умелого организатора, самодовольно подумал он: чтобы из множества бредовых тезисов, выдвинутых в ходе мозгового штурма подчиненными, вычленить главное и разработать на основе этого гениальную операцию.
— Не слишком ли рискованно получается? — все же засомневался он, обрисовав коллегам то, что возникло у него в голове в связи со всем вышесказанным.
Кабан попытался заявить что-то насчет того, что риск должен быть соизмеряем с результатами и что он не имеет права рисковать драгоценной жизнью Саггети-младшего, но Джулия весело перебила его:
— Кто не рискует, тот не пьет огненной бластерии! В ходе этой войны Саггети предпочитают не рисковать — и сдают позиции одну за другой. Рискует только Глам — и все время выигрывает! Ты такой крутой, милый, ты самый смелый и мужественный Саггети!
После такого выступления Глам, естественно, отступить уже не мог. Небрежным взмахом руки он отмел все дальнейшие возражения и объявил о начале подготовки новой операции. Колхейнам должен был быть нанесен самый серьезный ущерб.
— Ну, а ты че?
— Ниче. Перевожу взгляд с него на нее, ах вы, думаю, голубки, сука! И такая обида, знаешь. Она вскочила на постели, руками прикрылась, кричит: милый, это не то, что ты думаешь, я тебе сейчас все объясню!.. Да ладно, думаю, детка, хрен ли тут еще чего-то объяснять, и так все ясно. А этот тип рот раскрыл, челюсть отвалил, глаза выкатил — короче, споймал столбняк по полной программе: явно не ожидал такого сюрприза. Даже забыл, как дышать, по-моему, настолько изумился. И черный весь, прикинь, черный, как головешка, чернее, чем лимузин босса! Представляешь себе мое состояние?! Ну, думаю, голубки, хватит любезностей для первого знакомства. И начинаю этак неторопливо наматывать ремень на кулак. Видал мой ремень?
— Ну! Убийца, а не ремень!
— Свинцовая пряжка с шипами, мать ее! Короче, черномазый через две минуты у меня в ногах валялся, кровью обливаясь. Выбил я ему не то четыре, не то пять зубов, значит…
Марк Оса стоял, небрежно облокотившись на металлический поручень, и, сдвинув набок ручной плазмомет и разглядывая работавшую внизу производственную линию, лениво рассказывал напарнику Питу Отвертке свое последнее приключение. На выбритом лбу правильной арийской формы у Осы была вытатуирована безвредным люминофором большая свастика, которая светилась в полутьме.
Они с Питом сегодня дежурили в охране довольно большого по подпольным меркам комплекса по производству бромикана. Вряд ли высшие чины столицы знали, что в столь фешенебельной части Тахомы — районе Огденвиль — работает целое предприятие по изготовлению одного из самых опасных наркотиков, известных в Соединенных Мирах. За один производственный цикл эта фабрика выдавала до семидесяти килограммов чистейшего бромикана. Конечно, будь это обычный наркотик, рациональнее было бы разместить такую фабрику поближе к тем местам, где выращивали сырье для конечного продукта. Однако у очищенного бромикана имелась одна неприятная особенность, которая здорово влияла на его цену, делая ее совершенно запредельной: в течение сорока восьми часов с момента изготовления он понемногу полностью терял все свои наркотические свойства. После этого разложившийся продукт можно было только выкинуть — он не подлежал даже вторичной переработке. Именно поэтому производство бромикана должно было быть максимально приближено к конечному потребителю — столичной богеме и детям богатых бизнесменов. Однако все проблемы, связанные с этим, с лихвой окупались фантастическими прибылями — готовый продукт стоил в сто двадцать раз дороже исходного сырья, а затраты на переработку были минимальными.
