Но нет, Мэтер ни за что не позволит команде «Эмпиреи» увидеться с детьми. Если другие девочки узнают, что их родителей насильно держат взаперти, вся надежда на сотрудничество исчезнет. Мэтер всегда будет держать семьи раздельно.
Уэверли не могла смириться с этим. Просто не могла.
Отталкиваясь здоровой ногой, она покатилась на стуле через комнату. Она не знала, что ищет. Просто что-то. Что-то, что могло ей помочь. И тут она увидела в углу пульт связи.
Уэверли подкатилась к нему и изучила экран. Это был пульт только для внутренней связи; связаться через него с «Эмпиреей» не было возможности. Она ударила кулаками по клавишам, что вызвало новый взрыв боли, пронзивший ее ногу. Столько трудов, чтобы попасть сюда, — и она не могла связаться с домом.
На глаза ей набегали слезы, но она яростно кусала изнутри щеку, пока они не пропали.
Ну ладно, связаться с «Эмпиреей» она не могла, но она могла что-нибудь выяснить. Она прокрутила меню в поисках активных сигналов и нашла два терминала, работающих на корабле. Она задохнулась от волнения. Один был в квартале Пастора Мэтер. Другой сигнал был движущимся.
Уэверли взяла гарнитуру и надела на уши, закрыла микрофон рукой и кликнула на сигнал Мэтер.
Ничего, кроме цифровых помех. Конечно же частота связи Мэтер зашифрована.
Но этот движущийся сигнал мог быть на открытой радиочастоте. Уэверли тронула шкалу, слушая голоса. Вблизи верхнего предела частот помехи сменились ритмичным монотонным гулом. Послышался мужской голос, и, несмотря на то, что он заглушался помехами, Уэверли смогла разобрать слова.
— С большинством из них мы разобрались мирным путем, и теперь они все заперты, живые и невредимые.
Уэверли поймала сообщение о пленниках! Скорее всего, это было оно. С бьющимся сердцем, сдерживая дыхание, она наклонилась к терминалу, чтобы не пропустить ни слова.
Ответ Мэтер был неразборчив. Уэверли поняла только половину сказанного.
— Если вы хотите знать мое мнение, — сказал мужчина, — то мы должны просто избавиться от них. Просто чтобы…
Помехи. Уэверли затаила дыхание.
— Да, да, конечно, вы правы, Пастор. Простите.
Еще одна реплика Мэтер. Уэверли кусала губы, жалея, что не может услышать, что говорит женщина.
— Ну, вы не можете предсказать, на что могут оказаться способны отчаявшиеся люди, Пастор. Мы просто пытаемся не подвергать вас опасности. Не думаю, что кто-то их там найдет.
Краткий ответ Мэтер.
— Хорошего вам отдыха, — сказал мужчина, и связь оборвалась.
Уэверли ударила по пульту связи кулаком, потом еще раз. Но не нашла ничего нужного. Вообще ничего!
Ей хотелось расплакаться, но она знала, что в любой момент сюда может вернуться Магда. Она покатила здоровой ногой стул по полу, морщась от боли каждый раз, когда колесики стула попадали на неровность пола. Она была почти в своей комнате, когда услышала голоса снаружи лаборатории и хихиканье, от которого у нее чуть не остановилось сердце. Дверь в лабораторию открылась, и Уэверли удвоила скорость, пытаясь как можно быстрее преодолеть шесть футов, оставшиеся до комнаты.
Оказавшись внутри, она застыла и прислушалась.
По клавиатуре компьютера бодро застучали пальцы. Магда была на противоположной стороне лаборатории, у пульта связи. Уэверли как можно тише подъехала на стуле к кровати. Ей едва хватило сил слезть со стула, но каким-то чудом она все же перекатилась с него на матрас. Нога взорвалась болью, и она чуть не закричала. Она проползла по кровати, пока под щекой у нее не оказалась прохладная подушка.
Кончиком ноги она отпихнула стул в угол, надеясь, что Магда его не заметит.
Магда могла не обратить внимания на стул, стоящий не на месте, но могла ли она не заметить трубку капельницы, которую Уэверли вырвала из руки? Двух этих подсказок вместе будет достаточно даже для такой тупицы, как Магда.
При мысли о том, что ей придется сделать, она покрылась испариной.
Уэверли подняла с матраса иглу для капельницы и осмотрела ее. Она была пластиковой и подвижной. Достаточно узкой. Уэверли изучила сгиб своего локтя. Ранка, оставшаяся от иглы, уже засохла. Кожа была красной, воспаленной и сильно болела.
Уэверли отковырнула от кожи засохшую кровь. Она легко отошла. Из прокола засочилась кровь, и Уэверли, слизнув ее языком, увидела под ней крошечную ямку. Ей бы не помешало немного света, но и неяркого освещения, проникавшего из лаборатории, было вполне достаточно.
Кончиком иглы она для пробы нажала на ранку. Боль пронзила руку до самых костей.
Магда была уже возле двери.
Как можно быстрее Уэверли воткнула иглу в руку. Боль прожгла ее огнем. Изо рта у нее вырвался мучительный стон, и она застыла на месте. Магда, мурлыкавшая себе что-то под нос, теперь замолчала.
Уэверли откинулась на подушку и закрыла глаза, тяжело переводя дыхание. Ее рука пылала болью, и ей так хотелось, чтобы пришла Магда и вколола ей очередную дозу. Но этого нужно было ждать еще несколько часов. Она не знала, сможет ли вынести это ожидание.
Ей показалось, что кто-то за ней наблюдает, и она заставила себя дышать спокойнее. Приоткрыв один глаз, она увидела тень, которая промелькнула на пороге и исчезла.
Стараясь не шуметь, Уэверли закрепила ремни на ногах и руках, попытавшись, чтобы они смотрелись примерно так же, как раньше. Чтобы сделать это, ей пришлось перегнуться, и нога ее при этом, казалось, готова была оторваться от тела.
Она не представляла, как вообще сможет заснуть с такой болью, но все же закрыла глаза. Она лежала совершенно неподвижно, совершенно неподвижно, совершенно неподвижно, позволяя боли заполнить каждую клеточку ее тела. Потом она потеряла сознание.
В ее лихорадочном сознании проплывали ритмичные гулкие звуки, похожие на шум работающего насоса. Ей был знаком этот звук; она уже слышала его на «Эмпирее».
Этот звук был разгадкой всего. Если она сможет найти его, то найдет и пленников.
И свою маму.
На следующее утро ее навестила Аманда. Взглянув на Уэверли, которая была мертвенно-бледной и задыхалась от боли, она схватила Магду за полу халата и рывком притянула к кровати.
— Как это произошло? — воскликнула она.
Магда тронула лоб Уэверли:
— Ее лихорадит.
Аманда положила руку на щеку Уэверли:
— Милая, как ты себя чувствуешь?
Уэверли попыталась ответить, но горло ее горело, и она была слишком слаба.
— Она симулирует, — сказала Магда. — Вчера она была в порядке.
