– Хорошо. Ты в порядке?
– Лучше не бывает.
Он отключился и стер все из памяти на своем конце линии и перевел всю станцию в режим ожидания - до поступления команды. Затем стал рыться в имуществе солдат в поисках какой-нибудь цивилизованной пищи. Он нашел три калорийных батончика и пакет с какао-порошком. Через пять минут небольшой костер весело потрескивал на месте обгоревшего пятна на кафельном полу, в котелке закипала вода, готовясь принять порцию какао. Завтрак.
Спустя два часа, когда первые лучи утренней зари осветили горы позади станции, появились аэрокары. Первым на посадку начал заходить окрашенный в тускло-серый цвет автобус с золотыми молниями Кона Татцу на фюзеляже. Из открывшегося люка вышел Халан Фоллард, защищенный с обеих сторон двумя здоровенными охранниками в комбинезонах.
Со стороны горного склона спустился второй аэрокар и сел рядом. Не успел он толком коснуться земли, как из него выпрыгнула Пэтти. За ней следовало трио свирепого вида гиблисов, ядовитая слюна стекала с их клыков. Водителем ее машины был коуру, казавшийся совершенно спокойным - во всяком случае, он не ерзал, как остальные представители его расы, мохнатые руки уверенно лежали на рычагах управления.
Вслед за автобусом Фолларда приземлилась трансатмосферная шлюпка Космического флота. Она села на поляну позади станции, из нее выскочило отделение морских пехотинцев. Впереди них, выделяясь ярким пятном на фоне их серой полевой формы, бежала адмиральская дочь, Мора Костюшко. Она либо избавилась от подозрений в отношении капитана первого ранга Туэйта, либо же украла шлюпку из-под его носа.
Все три партии спасателей сошлись вместе в точке, где Тадеуш Бертингас стоял над связанными врагами.
– Тэд! - заорал на бегу Фоллард, протягивая руки. Шеф Кона Татцу затормозил в трех шагах от него и мелко задышал ртом. Его руки медленно опустились. - Это… так… хорошо - видеть тебя.
Мора подбежала к Тэду, сморщила нос и отступила на два шага назад.
Фиркин ослепительно улыбнулась ему.
– Ты жрал что-нибудь приличное в этих лесах? - спросила она.
– Вполне стоящее - когда удавалось отыскать, - ответил он.
– Приходилось добывать с боем?
– Нет, захватывал врасплох.
– Кто эти парни? - Она пнула одного из захваченных солдат носком сапога. - Твой обед?
– Ты в этом больше разбираешься. Халан, ты когда-нибудь видел подобную форму?
– Не из местных, верно? - Фоллард отрицательно покачал головой. - Может быть, частная охрана?
– Может быть.
– Они могут говорить?
– Еще не выяснял, - пожал плечами Бертингас.
– В автобусе у нас есть кое-какие штуки, которые позаботятся об этом… Тэд! - Он откашлялся. - Тебе не холодно?
Бертингас посмотрел на себя. Голые ноги. Разорванное в клочья белье. Сплетенный из травы пояс. Грязь. Он дотронулся до подбородка и услышал, как хрустит засохшая на бороде кровь.
– Принести тебе одеяло? - спросила Фиркин.
– Как насчет горячего душа?
– В нашем автобусе есть и это, - сказал Фоллард. - Пошли.
16. ХАЛАН ФОЛЛАРД: ОБЛАВА
Когда их эскадрилья уже подлетала к посадочной площадке штаб-квартиры Кона Татцу в Мейербере, Халан Фоллард приказал перекрыть все входы и выходы и заблокировать здание со всех сторон.
– Прошу прощения - как вы сказали, шеф? - переспросил дежурный пункта связи, некий специальный агент по имени Кобб.
– Закройте кабинет выдачи виз, очистите от посторонних комнаты ожидания, заприте входную дверь, разложите заградительные сетки и отмените свой послеобеденный чай. Режим высшей безопасности. Все сотрудники с табельным оружием. И все прочее.
– Э-э… м-м… Слушаюсь, сэр! Можно спросить почему?
– Нельзя. У меня с собой маленькая заблудшая овечка, выжившая после дюжины покушений на ее жизнь. Кроме того, под моей опекой находятся трое прекрасно обученных и хорошо вооруженных солдат, которых эта овечка уложила с помощью шнурка и каменного копья. Четвертый умер при попытке поднять руку на этого ягненка.
– И вы хотите мобилизовать нас, чтобы справиться с этим парнем, правильно? - спросил Кобб.
– Неправильно. Я хочу мобилизовать вас на случай, если те люди, которые стараются убить его, попытаются сделать это снова. Я почувствую себя чрезвычайно неловко, если наша Служба окажется несостоятельной при защите персоны, находящейся под ее попечением в ее же собственной штаб-квартире.
– Слушаюсь, сэр!
– За исключением ядерной атаки… - Фоллард немного поразмышлял, не прерывая связь. - На этот случай подготовьте выключатель переброски. Принесите дистанционное управление в мой кабинет.
Он знал, что это была чисто теоретическая мера предосторожности, потому что никто и никогда не пытался применить - или даже как следует проверить - работу системы переброски.
Во время строительства здания архитекторы Кона Татцу закопали - где-то между вторым и третьим подземными этажами - инвертор массы. Устройство было флотского образца, достаточно мощное для прыжка боевого крейсера сквозь четыре фазы гиперпространства. Конечно, никто и никогда не прыгал - при обычных обстоятельствах - с поверхности планеты. Никто и никогда не пробовал отправить в прыжок такую хрупкую структуру, как укоренившееся в поверхность планеты здание - построенное с учетом законов притяжения решетчатое сооружение из камня и стали, дерева и пластика, кабелей, водопровода и волновода, карнизов и ковров. Точно так же никто и никогда не приземлялся после подобного прыжка на уровне земли - и ни в коем случае не двумя метрами выше - на площадке, где ничего больше не стояло, и на планете с нормальным атмосферным давлением.
Фоллард подозревал, что «бабах!» во время приземления будет ничуть не тише «бум!» при старте.
С одной стороны, система переброски явилась результатом мозгового штурма, проведенного планировщиками-параноиками в поисках маневра для абсолютной защиты. С другой стороны, никто и никогда не придумал лучшего способа защитить человеческое творение от ядерного нападения.
– Слушаюсь, сэр. Активизировать переброску, - повторил дежурный.
– Дождитесь моего приказа, когда активизировать. На данный момент просто подготовьте выключатель. Понятно?
– Да, сэр.
– Тогда конец связи.
Фоллард посадил оба автобуса на крышу здания и приказал пилоту Моры Костюшко посадить корабельную шлюпку на площадь перед входом. Хотя шлюпка, в строгом смысле слова, не являлась боевым кораблем, но двадцатимиллиметровая плазменная пушка сдержит натиск любых наземных сил. Ее термическая защита из пластинчатой керамики перенесет любую трепку.
