Бой-Баба села.
— Вот сволочи!
Она вытерла рукой лоб и огляделась. В лаборатории словно бомба разорвалась. Выломанные дверцы шкафов с медикаментами валялись, полупогребенные под вскрытыми коробками, пригоршнями разорванных блистеров с секс-депрессантами, порошков аспирина, бутылочек с каплями от насморка…
Бой-Баба сощурилась, разглядывая бардак. Что-то ее беспокоило. Чего-то не хватало.
Она взяла охранника за руку.
— Дядь Фим, — мысль в голове формировалась, еще не додуманная, — когда вы тогда дали Тадефи пенал с нанотестером — помните, для Кока?..
Тот кивнул. Бой-Баба напрягла мозги.
— Что вы ей тогда сказали?
Охранник наморщил лоб. Посмотрел на Бой-Бабу. Глаза его просветлели.
— Я ей сказал, что это последний. Потому что больше их в шкафу не было. И сейчас нет.
— А на сколько хватает действия нанотестера?
Дядя Фима кивнул:
— На месяц. То есть…
— Значит, — взмахом руки остановила его Бой-Баба, — если наш рейс был рассчитан на полтора года, то и нанотестеров в медблоке должно быть достаточно на весь срок, причем с запасом. — Она посмотрела ему в глаза. Покачала головой. — Он не мог быть последний, дядь Фим. Их должно быть много.
Охранник поднялся:
— Давай искать.
Легко сказать! Бой-Баба беспомощно оглядела медотсек. Они все уже обыскали.
Позади нее раздался хриплый от слез голосок:
— Я, кажется, знаю, где… то, что вы ищете.
Все повернулись к Тадефи, и под их взглядами девушка снова разревелась. Потом вытерла слезы ладонью и судорожно вздохнула.
— Я не… знала, клянусь вам! Я понятия не имела, что они затевают, — сказала она Бой-Бабе. — А когда все началось… — Тадефи смотрела перед собой, и с ресниц ее капали слезы, — я… я испугалась. Что и меня… как Рашида.
Живых протянул руку и взял Тадефи за мокрую ладошку. Та попыталась выдернуть кисть, но Живых держал крепко. Тадефи подняла глаза на Бой-Бабу и хлюпнула носом.
— Прости меня… пожалуйста.
Бой-Баба погладила ее по голове:
— Да за что тебя прощать-то. Надо думать, как тебя вылечить теперь.
Тадефи мотнула головой:
— Это… не лечится. Нет пока способа.
Живых вздохнул и прислонился к последнему выпотрошенному шкафу.
— Излечимую болезнь чумой не назовут, — пробормотал он.
Тадефи услышала и повернула голову. Посмотрела на Живых. Бой-Бабе от ее жалкого взгляда захотелось самой зареветь.
— Это не чума, — тихо сказала Тадефи.
— Что? — охранник развернулся, в два шага оказался возле нее, схватил Тадефи за плечи. — Что ты сказала?
Тадефи съежилась под его взглядом.
— Это не чума, — она закрыла голову руками и затихла.
Замурованный в медблоке базы лаборант снова начал считать часы и дни. И он, и Мойра знали, что запасов воздушной смеси им вдвоем хватит дней на десять. Лаборант почти перестал есть — а Мойра просто отворачивала голову от дурно пахнущих консервных банок. Профессор нашел в подсобке какие-то старые канистры с давно побуревшей водой, и они пили ее, не думая о вкусе и опасности. Какая уж теперь опасность…
Лаборант пытался послать сигнал бедствия через эметтер, но аварийная экранирующая оболочка медблока, включенная по приказу Контролера, не пропускала сигнал. Да и толку? Ну обратит на его сигнал внимание какой-нибудь любитель на Сумитре или даже на Земле. Пока он поднимет тревогу (при условии, что он поверит лаборанту, — ведь в неправдоподобные скандалы и разборки поселенцев уже никто не хотел ввязываться), пока свяжется со спасателями, пока найдется корабль… Все это займет не десять дней, а десять недель или даже месяцев.
Профессор обнаружил в подсобке лаборатории старый самозарядный приемник и, крутя ручку подзарядки, попробовал настроить его на Троянца. Так он хотя бы мог принимать сообщения с Сумитры. Экран осветился, — и в его блеклом сиянии муж и жена впервые с момента ухода Контролера и его людей увидели лица друг друга.
Так теперь и текли их дни: под серебристое свечение приемника, ненатурально-здоровый смех комедийных фонограмм, чужие прогнозы хорошей погоды, варьете-шоу с наряженными в сверкающие костюмы ведущими и раскачивающейся в ритм старомодных ритмов простодушной публикой.
— На Земле ты терпеть не мог комедии, — прошептала однажды Мойра над кружкой холодной, вонючей воды. Она сидела в постели, и румянец заливал ее щеки. Она даже будто прибавила в весе за эти два дня.
Профессор хмыкнул и, не переставая крутить ручку подзарядки, переключил канал. Тут были новости. Бегущая строка внизу сообщала на пяти языках о менее важных событиях, чем те, о которых в то же время рассказывали журналисты с экрана.
Знакомые очертания небоскребов на экране привлекли его внимание. Лаборант взмахнул рукой — тише! — прибавил звук, придвинулся к экрану. Шло сообщение из штаб-квартиры Общества Социального Развития.
Стоя перед входом в блистающее стеклом и алюминием здание штаб-квартиры, немного в стороне от группы остальных репортеров с камерами, юная журналистка с ярким шарфом поверх пальто радостно рапортовала в микрофон:
— …из неофициальных источников. Руководство Общества Социального Развития отказывается комментировать эту информацию. Но ряд ведущих специалистов компании уже дал представителям прессы понять, что крупнейший прорыв в науке после разработки инсулина и пенициллина уже произошел. Работа лабораторий Общества, направленная на изучение механизмов неограниченного продления жизни, завершена. Общество предоставило в инспекцию по охране здоровья и безопасности граждан всю документацию, касающуюся успешных опытов на добровольцах. Мы можем, — она тряхнула рассыпавшимися по воротнику пальто недлинными соломенными волосами и улыбнулась щедрой улыбкой юности, знающей, что жизнь вечна, — рассчитывать на поступление в продажу первой партии медикамента в течение двух ближайших месяцев.
Лаборант, онемевший, механически крутил ручку подзарядки и смотрел на жену. Она щурилась на экран, не выказывая волнения.
Бросив ручку, Профессор привстал, на ослабевших, подгибающихся ногах перешел к Мойре и сел на стул возле ее кушетки спиной к телевизору. Нагнулся к ней, крепко схватил за плечи.
— Контролер, — прошептал он. — Теперь понятно, что он тут делал. Ну да, — лаборант закивал сам себе, выпустил плечи жены, поднялся и начал расхаживать по отсеку. Она внимательно наблюдала за ним, натянув одеяло до подбородка.
Он обернулся к ней.
— Его назначило Соцразвитие следить за ходом эксперимента. И вот теперь, — Профессор вытер ладонью внезапно вспотевший лоб, — они его прижали, потребовали результатов, и он им доложил, что испытания прошли успешно!
