Развитие науки и техники однажды решает проблему недостатка материальных ресурсов. Но боль, горе и нищета всё равно остаются. Почему? В условиях извращённого мироздания хозяевами положения становятся не самые умные, честные, образованные, а социально извращённые типы личности — социальные мертвецы, как их принято называть. Роль людей с развитой Третьей сигнальной системой возрастает как никогда, поскольку, только сочетая их способности с обычными следственными действиями, в рамках уголовного законодательства, можно отделять зёрна от плевел. Как правило, проблема социальных мертвецов решается невероятно быстро, максимум в течение нескольких десятков лет. Цивилизация же достигает не только материального, но и нравственного благополучия.
Но возникает новый барьер.
Людей с развитой Третьей сигнальной системой немного, не более трети процента. Они становятся новой элитой, но по мере дальнейшего развития у них высших способностей обычные люди теряют возможность их контролировать. Бесконтрольная элита обречена стать олигархией, однако этого не происходит. Барьер проявляет себя уже в условиях разумно и справедливо устроенного общества, и противоречие не становится антагонизмом. Народ и элита находят компромисс: продолжать исследования, которые позволят однажды поднять уровень народа до уровня элиты, до тех же пор элита не развивает у себя эти способности дальше. Цивилизация держит развитие Третьей сигнальной системы на уровне, не позволяющем вернуться к олигархическим порядкам, но и не развивает её дальше, чтобы не получить новую олигархическую систему.
На Тирине сложилось иначе. Таких людей было немало, что позволяло им объединяться. Объединившись, они становились большой силой. Это вело к зависти и страху со стороны обычных людей и к взаимной ненависти. Людей, обладающих развитой Третьей сигнальной системой, называли колдунами, одержимыми злыми Демонами, всячески унижали, высмеивали, издевались, что вынуждало их объединяться, создавать собственные поселения. Ненависть росла ещё больше.
Поселения одарённых изгоев нередко вырезали поголовно, не щадя даже малолетних детей. Всё чаще появлялись идеологии, объявляющие их извращёнными выродками, от которых роду человеческому следует избавиться.
Параллельно рассказу шли пейзажи Тирина, типичные для кислородной планеты: моря, горы, реки, зелёные леса, и сцены избиений одарённых изгоев. Было ясно — это театрализованная постановка, события происходили в дотехнологические эры, но постановка живая, впечатляющая и страшная. На городских площадях беснующиеся толпы забрасывали изгоев камнями, заживо замуровывали в специальные ниши в стенах, беременным женщинам–изгоям перед торжествующими толпами вспарывали животы, вырывали неродившихся детей и швыряли под копыта животных, подобных земным лошадям, которые их тут же остервенело растаптывали на глазах ещё живых матерей. Только после этого самих женщин с помощью тех же животных разрывали на части специальными крючьями.
Ещё кошмарнее выглядели похожие сцены уничтожения поселений изгоев.
— Но любая планета развивается неоднородно, — продолжал голос. — Где–то отношение к изгоям было менее терпимым, где–то более. Это позволяло им сначала стихийно, а потом организованно накапливать всё большую силу. Равно они накапливали всё большую ненависть и всё большее презрение к человеческому роду. В среде одарённых изгоев закономерно развивалась идеология, схожая с идеологиями, направленными против них. Они объявляли извращёнными выродками обычных людей. В это время возникли не просто поселения, а целые города одарённых изгоев.
В поле зрения появились чистые светлые города, великолепно обустроенные, на улицах не было нищих и даже просто плохо одетых людей.
— Города стали их воплощённой мечтой. Всеми правдами и неправдами они стремились туда. Вначале добираться удавалось немногим. Но вскоре руководство городов создало специальные тайные организации для помощи изгоям, и города начали стремительно расти. Существенной деталью, сильно влиявшей на идеологию изгоев, стало то, что от совместных браков между ними часто рождались обыкновенные дети.
Постепенно образовывалось их государство. Рядом возникла империя обычных людей, поставившая целью его уничтожение, и началась первая большая война. Закончилась она сокрушительным поражением империи, изгои пришли к открытию высоких технологий.
Появились сцены войны. Закованные в броню армии империи шли на одетых в лёгкие доспехи противников мощно и неотвратимо. Но только до тех пор, пока по ним не начинали бить пушки, как картечью, так и ядрами. Артиллерии вторило оружие, аналогичное аркебузам и мушкетам. В ближнем бою в имперских воинов летели фитильные ручные гранаты. Тысячи и тысячи их погибали, не встретившись с изгоями лицом к лицу. Не помогали и подразделения лучников, выпускающих тучи стрел, — лёгкие доспехи были прочны. Если ближний бой всё же случался, мечи изгоев перерубали мечи имперских воинов на две части, и в бою изгои были куда искуснее — владели приёмами боя холодным оружием, неизвестными в имперских армиях.
Пошли другие картины. В роли агрессоров выступали теперь изгои–победители. Пришёл час расплаты, и обычные люди до дна испили горькую чашу, на себе ощутив изуверства, тысячи лет творимые над изгоями.
— Власть на Тирине перешла в руки изгоев, и среди них возникла идеология расы господ, — продолжал голос. — Изгои уверовали: они — особая раса, разумная, честная, благородная и красивая, отличающаяся от обычных людей, как обезьяночеловек от человека разумного. Обычные люди, напротив, глупые, безответственные, подлые. Соответственно во главу угла своей идеологии они поставили красоту и совершенство. Однако теории «очищения мира от недочеловеков» не появились, и изуверство но отношению к обычным людям быстро прекратилось. Ведь обычными людьми часто были их дети.
Возникло классическое фашистское государство, правом на знание в котором обладала только раса господ. Обычные люди считались неспособными к высокому знанию и использовались для воспроизводства и простых работ. Систему интеллектуальной сегрегации глубоко проработали и великолепно сбалансировали. Детей с врождёнными способностями умело выявляли, и они автоматически входили в элиту. Обычных людей никто не унижал и не проявлял к ним бессмысленной жестокости. Возникла классическая концепция апартеида — раздельного развития рас, очень эффективная, но… Ненависть и зависть к расе господ сохранялась в полной мере.
У простых людей не только не уменьшились, а намного увеличились основания им завидовать. Раньше завидовали в основном потенциалу, теперь и его реализации — высокому положению, роскошной и интересной жизни. Кроме того, простые люди всё сильнее боялись новую элиту, поскольку считали её… слишком кровожадной.
