— Зачем мы ей?
— Чтобы доказать, что зиготы — жизнеспособны.
— Но почему именно я? — Норий начала раскачиваться из стороны в сторону. — Гагр, несомненно, намного лучше меня в профессиональном отношении. Он прекрасный врач, знающий теорию, разбирающийся в технике. Я же проходила подготовку прежде всего как археолог.
— Она просила послать тебя, а не Гагра. — Тагл умышленно не упомянул о том, что Рита ставила венья-агн статус Норий выше опыта Гагра. — На Луна Бейз ведутся археологические раскопки, и ты можешь помочь Рите с ее изучением живых организмов Чай-те 2. Ты согласна отправиться на спутник Земли Луну?
— Я не знаю. Все это так неправдоподобно и неожиданно. — Губы ее изогнулись в улыбке. — Должна признать, я заинтригована. — Улыбка уступила место хмурому выражению, когда Норий взглянула на Тагла. — Тебе нужно возвращаться. Если твоя теория верна, то ваша связь продлится не менее десяти лет. Ты не можешь бороться с природой.
— Наша связь отражается только в моих снах. Я не испытываю никаких других симптомов, кроме резких головных болей. Ты правильно поставила мне диагноз. Я плохо сплю. Я забыл, что такое полноценный, нормальный сон с тех пор, как вновь очутился на борту «Дан тални».
Зеленые глаза Норий подернулись дымкой тревоги.
— Так не может долго продолжаться. Тебе следует соединиться с Ритой.
Тагл покачал головой:
— Нет, я не могу. Мое место — здесь. Моя задача — контролировать миссию. Но я думаю, что проблема со сном будет решена, когда Рита узнает, что ты и техник летите на Луну. Сновидения перестанут мучить меня, когда я удовлетворю желания Риты. Если нет, то теперь, когда мне известно, что наша связь — причина моего беспокойства, я смогу справиться с ее влиянием. К тому же, когда ты докажешь, что зиготы — не более чем замороженная мертвая протоплазма, гормональное состояние ее организма придет в норму и я буду свободен от нее.
«По крайней мере от ее физического влияния», — подумал Тагл с горечью.
Дергая с задумчивым видом себя за волосы, Норий некоторое время разглядывала потолок, затем посмотрела на Тагла.
— А что, если зиготы — живы? Что, если они жизнеспособны?
— Вот поэтому я и пришел к тебе. Я не мог оправдать отправку врача и теха на станцию без достаточной на то причины… логической причины. Состою я в связи или нет, я несу ответственность прежде всего за успех миссии и за корабль колонизаторов.
Уши Норий нетерпеливо задергались.
— Допустим, что зиготы — потенциально живы, что они — жизнеспособны. Если люди умели замораживать и хранить живые клетки, то мы можем позаимствовать у них их опыт.
— Зачем?
Тагл смотрел мимо нее, поглощенный своими мыслями.
— Если можно заморозить, а позже вернуть к жизни эмбрион, состоящий из шестнадцати клеток, то этот же способ подходит для сохранения и более сложных организмов.
— Например?
— Животных, которых мы употребляем в пищу.
Норий скорчила недовольную гримасу.
— Законсервированное мясо не содержит достаточного количества витаминов…
— А я говорю не о том, чтобы замораживать умерших животных, а о том, чтобы подвергать обработке холодом живые организмы… чтобы затем их оживлять. Члены экипажа умрут от голода, если инфекция или случай опустошат наш зверинец. Если бы мы имели в своем распоряжении замороженных живых животных, нам бы не надо было беспокоиться о своем пропитании.
— Какая замечательная мысль, — произнесла Норий мечтательно. — Наверняка существуют и другие возможности.
— Так ты думаешь, что пора всерьез заняться изучением чужих зигот?
— Да, Тагл, да. Я абсолютно в этом уверена. Любой процесс, который гарантирует наличие свежего мяса, многого стоит.
Тагл улыбнулся:
— Если зиготы людей окажутся жизнеспособными, это будет началом новой науки беев.
— И избавлением от одного из космических неврозов. — Норий неожиданно насупилась. — Да, а как же зиготы?
— Что?
— Что, если они живые? Что тогда?
Тагл уже знал, что ответить.
— Ответственность за их судьбу будет возложена на Совет Медиаторов на борту корабля колонизаторов. Они ждали сто миллионов лет. Еще тридцать пять не играют особой роли.
«Но не для Риты», — добавил он про себя.
Посоветовав Норий держать язык за зубами, Тагл оставил врача обдумывать решение. У него появились новые проблемы. Он попал в зависимость к Рите, и их связь продлится до тех пор, пока ее гормональное состояние не нормализуется. Ни расстояние, ни время не в силах были нарушить их единства. Их теперь могло разлучить нечто вроде выкидыша, завершения десятигодичного семейного цикла или смерти Риты до рождения детей. Но Рита готовилась стать матерью. Тагл споткнулся и, привалившись к стене, изо всех сил стукнул по ней кулаком. Если зиготы людей окажутся живыми клетками, а не простыми кусочками древней мертвой ткани, то как долго он будет находиться под влиянием Риты? Он не мог выяснить, закончится ли их связь с момента появления на свет первого младенца или продлится дольше, сроднив его с чужим запахом, пока дети не достигнут совершеннолетия. Насколько долог был процесс возмужания человеческих детей? Десять лет? Двадцать?
Тагл вздохнул и заковылял к своей каюте, пораженный мыслью, что ему, возможно, было суждено стать отцом всего человеческого рода.
Рита завершила проверку системы контроля в сельскохозяйственном секторе и присоединилась к Стоше, стоящему у сушилки. Он потянул ей горшок с агста, а два остальных взял сам.
— Думаю, в конце концов мы тут все привели в божеский вид. Неплохо получилось, да?
Рита улыбнулась и направилась к выходу. Ее забавляла привязанность Стоши к глупым фразам людей, которые он вставлял в нормальную повседневную речь где надо и где не надо. Однако, к ее великому разочарованию, он ни разу не употребил в разговоре «черта с два», и потому значение этих слов так и осталось для нее загадкой.
Посредине коридора Рита споткнулась и упала, уронив горшок.
Стоша поставил на пол сосуды и наклонился к ней, чтобы помочь.
— Ты отправляешься к врачу, и чтоб никаких возражений.
Его пальцы сомкнулись на кисти ее руки, и она зарычала в ответ:
— Нет, я не больна, я просто немного устала.
Она не могла позволить обследовать себя, так как сразу бы всплыла на поверхность необъяснимая связь с мужчиной.
— Очень устала.
Стоша отпустил ее со вздохом сожаления:
— Ладно. Но ты пойдешь к себе, и ты ляжешь и поспишь. Ты слишком много работала в последние два месяца, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
