Роман Злотников - Мир Вечного. Лучший дуэт галактики (сборник)

– Господа, может, лучше договориться?

– А ты знаешь, кто это?

– Люди господина Сигевару.

– И что, с ними можно договориться?

Метр тоскливо огляделся.

– Теперь уже нет.

– То-то. – Полубой посмотрел за окно. – Ричард, глидер хорошо водите?

– Нормально. В гонках участвовал. А что? – в свою очередь спросил Сандерс и подумал, что только глидер угнать не хватало. Хотя по-другому не уйти.

– Пригодится. – Полубой помолчал и добавил погодя: – В будущем.

– Почему не сейчас?

Полубой ткнул большим пальцем через плечо. Сандерс оглянулся и выругался – возле парковочной площадки ресторана парили три глидера. По кургузым обводам он узнал «ершей» – бронированные машины, недавно поступившие на вооружение спецвойск Содружества. Эти уйти не дадут, будь ты хоть трижды чемпионом по экстремальным гонкам. Неплохо кланы обеспечены…

– Выходим по одному, руки перед собой, чтобы я их видел, – сказал гнусавый голос, усиленный динамиком.

– Лучше выйти, – прошептал метр, слизывая с губ капельки пота, – три раза предлагать не будут. И ресторан разнесут… – Он всхлипнул. – Семья, дети…

– Ладно заливать-то, – пробурчал Полубой. – Какие дети на Хлайбе?

– Ну нет детей, нет семьи, – легко согласился метр, – так что ж теперь, ложись и помирай? – Он выглянул из-за стола и, внезапно обмякнув, распластался на полу.

– Что, попали? Куда? – Сандерс попытался разжать стиснутые на груди руки метрдотеля.

– Н-не-е… не попали, – пролепетал метр. – Сейчас попадут – они огнемет принесли.

– Что? – в один голос воскликнули Сандерс и Полубой. – Разве огнеметы на Хлайбе разрешены?

– Господин Сигевару, пусть он не огорчит предков, задержавшись на этом свете, с недавних пор не признает запреты на оружие, – стуча зубами, выговорил метрдотель.

Полубой схватил его за лацкан и притянул к своему лицу.

– Я тебя спрашивал: через кухню есть выход? Говори, есть или нет?

– Нет. Продукты доставляет грузовой лифт. Но он сейчас внизу, и пока доедет, из вас бифштекс будет. Хорошо прожаренный. И из меня тоже.

– Попробуем, – сказал Полубой, быстро выглянув из-за стола. – Ричард, вы готовы?

– Готов. – Сандерс сунул палаш в петлю на куртке и принял низкий старт.

– По моей команде на счет «три», – предупредил Полубой. – А ты оставайся здесь, тебя не тронут.

– Хотелось бы верить, – отозвался метр. – Это… удачи вам, ребята. Как мне надоели эти паразиты, кто бы знал!

– Спасибо, – кивнул мичман. – Ричард! Один, два, три!

Сандерс рванул вперед так, что едва не выскочил из ботинок. Как его успел опередить Полубой, осталось загадкой, но мичман ломился впереди Дика, расшвыривая столы и стулья, как ледокол тонкий весенний лед. Двери кухни были уже совсем близко, когда Сандерс уловил краем глаза вспышку. Огненный шар, вспухая и пожирая все на своем пути, устремился к нему. Последним усилием Сандерс бросился вперед, пролетая в распахнутые Полубоем двери кухни. За спиной пламя огнемета бушевало по залу, мгновенно сжигая дерево, плавя пластик, обугливая стены и потолок.

Ноги пекло. Сандерс перекатился на спину и сел. Брюки тлели, и он захлопал ладонями, сбивая тлеющую ткань. Полубой уже тащил к дверям огромный холодильный шкаф. Забаррикадировав им дверь, мичман прошелся по кухне. Из-за разделочного стола в дальнем углу выглянул кто-то в белом поварском колпаке, и мичман поманил его к себе:

– Ты кто?

– Шеф-повар-вар… – выдавил тот, выбивая зубами дробь.

– Где грузовой лифт?

– М-м… – Повар потряс головой, будто не мог понять, чего от него хотят.

– Погодите, Касьян, – вступился Сандерс, – дайте человеку прийти в себя.

– А нас тем временем поджарят. Где лифт, тебя спрашивают? – заорал Полубой, делая зверское лицо.

– Во… вон там, за микроволновкой и лазер-грилем.

Полубой подошел к лифту, нажал кнопку подъема.

– Сколько он сюда будет ехать?

– Около семи минут. Он старый…

В двери кухни ударила волна огня, холодильный шкаф покачнулся. «Не успеем, – подумал Сандерс, – к тому же, пока мы будем спускаться, они сожгут нас не спеша и со вкусом. В шахте огонь сожрет все. Даже если не сгорим, тросы расплавятся и полетим мы с тридцатого этажа, как те бедолаги, у которых антигравы не сработали».

– Что теперь? – спросил он, прислонившись к электровакуумной плите. – Может, дождемся залпа и попробуем прорваться?

– Не успеем. – Полубой стоял посреди кухни, сосредоточенно роясь в карманах. – Ага, есть.

Он вытащил полукруглый предмет, напоминающий половинку теннисного мяча, положил его на пол и, нажав кнопку, выступающую сверху, отступил назад.

– Что это? – поинтересовался Сандерс.

– «Миксер», – коротко ответил Полубой, – как у вас называется, не знаю.

– Как работает?

«Миксер» загудел. Сандерсу показалось, что от него побежала рябь, как по воде, образовав на полу полутораметровый в диаметре круг.

– Смешивает, взбивает. В общем, что-то такое на молекулярном уровне, – туманно пояснил Полубой, – идите сюда, только близко к нему не подходите. Вообще он рассчитан на глубину около восьми метров, но надеюсь, так глубоко не пробьет. Старая машинка. Так, в кармане завалялась. Сейчас по команде прыгаем.

– Куда?

– Вниз. Один, два, три! – Мичман взвился в воздух, Сандерс последовал за ним, чувствуя себя последним дураком.

Пол под ногами просел, ноги погрузились в него по щиколотку, и вдруг опора под ногами исчезла, и Сандерс полетел вниз. Нос и глаза мгновенно забило известкой, рукой он порвал какие-то провода. Затем он больно ударился обо что-то ступнями, одно мгновение стоял, ошарашенно озираясь, и снова полетел вниз. Рядом, рыча и ругаясь сквозь зубы, падал Полубой. На этот раз Сандерса повело в сторону, и он рухнул на спину так, что перехватило дыхание. Поблизости ворочался Полубой, пытаясь выпутаться из плаща.

– …твою мать! Не скисла машинка, – бормотал мичман, – два этажа пролетели как огурчики.

– А теперь тем же путем пошли вон отсюда! – раздался звонкий женский голос.

Монотонный голос Уэйнстейна убаюкивал, и Герберт ван Хонк налил себе еще одну чашку крепкого кофе. Традиционный послеобеденный доклад секретаря в последнее время начал его тяготить. Наверное, годы сказывались. В последние месяцы он стал замечать за собой склонность к излишнему комфорту, к чересчур изысканной пище, дорогим и редким винам. Конечно, он мог себе это позволить, но, вспоминая прежние годы, когда он не раз участвовал в разборках с другими кланами или усмирял уличные банды и мог обходиться простой грубой пищей и четырьмя-пятью часами сна, ван Хонк признавался себе, что лучшие годы ушли в небытие. Даже к женщинам он теперь испытывал странное чувство: они казались ему забавными и красивыми игрушками, способными скрасить вечер, ночь, но не более того. Исключение составляла, пожалуй, только мисс Салливан, и то ему казалось, что, уступи она его ухаживаниям, он потерял бы к ней интерес и постарался бы свести партнерские отношения к схеме начальник – подчиненный. Он невесело усмехнулся, подумав, что и в этом она права! Чтобы окончательно не заснуть, ван Хонк поднялся с кресла и подошел к окну. Армированное тончайшими сигнальными нитями бронестекло среагировало на его приближение, затемнив поверхность. Уэйнстейн замолчал, и ван Хонк шевельнул рукой.