Двуногое утверждает, что оно — натуралист-любитель. Но тогда он, видимо, куда-то спрятал свое снаряжение, уж очень мало у него вещей даже для простого туриста. И кстати, если уж на то пошло, зачем человек вообще завел этот разговор? Можно было предположить, что любой абориген, неожиданно встретивший инопланетянина, которому здесь совсем не место, немедленно постарается сообщить о нем властям. А Чило Монтойя, похоже, готов ограничиться расспросами. Что-то во всем этом было не так. Но Десвендапур знал, что выносить суждения пока рановато. Нужно побольше фактов — намного больше, чем у него имеется на данный момент. В конце концов, много ли он знает о человеческих способах ведения научных исследований? Может, засевшее на дереве млекопитающее — и впрямь натуралист, а его оборудование установлено или спрятано где-то неподалеку.
Но как бы то ни было, эта задержка вполне устраивала поэта. Чем дольше продлится контакт с туземцем, прежде чем местные власти его прервут, тем больше у него накопится материала для создания новых потрясающих стихов.
— Я специалист по приготовлению пищи,— сообщил Дес.
Говорил он медленно, чтобы человек его понял.
И человек его действительно понял. Но Чило ничего не знал о том, чем питаются транксы, а потому известие о встрече со «специалистом по приготовлению пищи» его не вдохновило.
— И на кого же ты готовишь? — осведомился он, окидывая взглядом деревья, из-за которых вышел транкс— Не на одного же себя! Значит, тут есть еще ваши?
— Есть,— ответил Десвендапур в порыве вдохновения,— но они, крррк, проводят собственные исследования очень, очень далеко отсюда. Я же отправился в поход сам по себе.
— А зачем? — чрезмерно подозрительный Чило продолжал оглядывать джунгли, опасаясь подвоха.— Травки-приправки решил пособирать?
Он перевел взгляд на собеседника.
— А может, ты хочешь застать меня врасплох, убить и съесть?
Это омерзительное предположение свалилось Десвендапуру, как рилт на голову. Он и представить себе не мог ничего подобного! Поэт предполагал, что долгие часы, посвященные изучению людей и их образа жизни, должны были подготовить его к подобным сюрпризам, но — нет! Помимо воли перед ним, как наяву, встало видение: человек, лишенный всей одежды, голый, розовый, мясистый, растянутый над огнем; животный жир, капающий с обожженного тела, шипящий и пузырящийся на угольях, вонь обугливающегося мяса…
Деса замутило, и он мгновенно исторг остатки своей дневной трапезы, мирно ферментировавшиеся в верхнем отделе его желудка. Он едва успел отвернуться — не из смущения, а просто потому, что не хотел запачкать пространство между собой и человеком. Это было бы чрезвычайно неучтиво — хотя Дес пока что слишком мало знал о человеческих обычаях и не был уверен, как отреагировал бы на такой поступок двуногий.
Одинокий самец-человек повысил голос. Десвендапур предположил, что он слегка встревожен.
— Эй, ты чего? С тобой все в порядке?
Похоже было, что инопланетянина тошнит, но, с другой стороны, много ли Чило знал об этих существах? А может, тварь засевает землю какими-нибудь спорами, чтобы потом на этом месте выросли новые транксы! Но когда существо наконец пришло в себя и объяснило, в чем дело, Чило понял: первоначальное предположение попало в точку.
— Извиняюсь,— сказал жук, чистя свои жвалы сложенным вдвое листом, сорванным с ближайшего куста.— Ваше предположение вызвало у меня самые неприятные образы. Транксы не…— голос его дрогнул,— не едят живых существ!
— Вегетарианцы, что ли? — хмыкнул Чило.— Ну ладно, значит, ты повар или нечто вроде того. Но это не объясняет, как ты очутился здесь, в нашем лесу, один-одинешенек.
Десвендапур решился. Терять ему уже было нечего, и, если он все расскажет представителю другой расы, хуже не будет.
— Я нетолько повар, я еще и поэт-любитель. Я беру впечатления, внушенные мне инопланетной средой, и воплощаю их в искусстве.
— Да ну? Брешешь!
Десвендапур не очень понял последнюю реплику.
— Нет, я не брешу,— с достоинством ответил он.
Хм… Поэт… Ничего безобиднее и представить себе нельзя.
— Значит, когда ты говорил в свое записывающее устройство — ты сочинял стихи?
— Отчасти. Но немалую часть поэтического мастерства составляет воплощение. Вы, люди, используете жесты только как подспорье при разговоре. А для нас, транксов, то, как мы двигаемся, не менее важно, чем то, о чем и как мы говорим.
Чило медленно кивнул.
— Понятно. Если бы у меня было четыре руки вместо двух, я бы тоже, наверное, размахивал ими вдвое больше.
Монтойя по-прежнему не испытывал особого доверия к инопланетянину, однако существо вы глядело теперь гораздо безобиднее, чем показалось на первый взгляд. И все-таки гигантский жук есть гигантский жук, даже если сточки зрения научной классификации он вовсе никакой не жук. Поэтому Чило решил пока не прятать пистолет. Он привстал и принялся спускаться с дерева.
Десвендапур следил за ним, как зачарованный. Транксы очень ловко ходят по каменистым склонам или узким уступам, а вот с подъемом и спуском по вертикали у них большие проблемы. Тут требуется некоторая гибкость, а жесткий экзоскелет сковывает движения. На взгляд транкса, человек, слезающий с дерева, двигался подобно змее.
Оказавшись в метре от земли, Чило спрыгнул и оказался лицом к лицу с пришельцем. Сейчас, когда создание стояло на четырех задних ногах, задрав голову и грудь как можно выше, его голова находилась почти на уровне груди Чило. Судя по внешнему виду, весить существо должно было килограммов пятьдесят или чуть поменьше. Перистые усики добавляли ему еще сантиметров тридцать роста, когда были подняты вертикально вверх.
— Ну,— продолжал Чило,— так что там за поход, о котором ты говорил? Он санкционирован властями? Я думал, инопланетянам положено находиться на орбитальных станциях, и только отдельным дипломатам высокого ранга позволяют появляться на Земле.
Десвендапур не растерялся.
— Для моей группы сделано исключение,— заявил он.— Мы работаем под наблюдением твоих сородичей.
Годы практики помогли ему врать легко, уверенно и искусно. Кроме того, он решил перейти на «ты», заметив, что его собеседник предпочитает эту форму обращения.
— И скоро ты к ним вернешься?
Как бы ответить так, чтобы не пробудить у двуногого ни подозрений, ни защитных инстинктов?
— Нет. Они будут заниматься своей работой еще в течение…— он замялся, подбирая подходящую человеческую единицу измерения времени,— еще в течение одного вашего месяца.
— Угу…
