всей команде, а именно ему. Почему? Потому что младшему офицерскому составу не преподавали древнюю телеграфную азбуку. А Сюзанна Мэль во время разговора с дочерью отбивала пальцами по столу причудливый ритм, который Аудроне внимательно слушала.
Киаран не был столь хорошо подкован в расшифровке телеграфного кода, потому прибегнул к помощи графического редактора и словаря, который отыскал в базе Анвайзера.
«Лала Ли в заложниках. У них есть данные по эксперименту. Если не начнешь сотрудничать — меня и Лала Ли убьют».
Киаран откинулся на спинку кресла и пристально смотрел на экран. Если этот код разгадал Киаран, его разгадали и те, кто вели наблюдение на Аудроне и ее матерью. Кто отправил это послание Киарану? Сюзанна Мэль или те, кто играют против нее? И что этим посланием они хотели сказать Киарану?
Сработал канал связи.
— Слушаю тебя, Вильям, — устало вздохнул Киаран.
— Могу я зайти? Есть срочный разговор.
— Да что же всех вас сегодня по утру прорвало? — Киаран потер пальцами веки. — Заходи. Я давно не сплю.
* * *
Аудроне только успела одеться, как к ней явилась Жасмин. Раскусить вранье этой плохой актрисы не составило труда. Аудроне молча выслушала оправдания, забрала накопитель и поблагодарила Жасмин за неудачную попытку его взломать. Она заметила, как при этом Жасмин старалась побыстрее уйти и не смотреть Аудроне в глаза. Интересно, что же такого она нашла на этом накопителе, что ее так испугало?
Когда Аудроне пришла в столовую, Киарана там все еще не было. Все беседы остальных членов команды по традиции стихли, и помещение погрузилось в навязчивую тишину. Даже Вильям, с которым она, кажется, нашла общий язык, загадочно молчал и старался быстро разделаться со своей порцией протеина.
— Когда ты достанешь Тартаса из бассейна? — нарушила тишину Аудроне, обращаясь к Вильяму.
— Сегодня, ближе к обеду, — ответил он, тут же в три глотка выпил свой кофе и встал. — Увидеться с ним сможешь только вечером, — Вильям убрал за собой посуду и быстро смылся.
Аудроне повернулась к остальным, оставшимся за столом.
— Ну, может вы со мной хоть парой слов перекинетесь? Социальная изоляция способствует развитию психоза в закрытых пространствах посреди Космоса. Вам же не нужен психованный трансгрессир на борту?
— Он у нас уже есть, — ответила Око, встала и собрала посуду.
— Не забудь отразить это в ежедневном рапорте, — Аудроне продолжила есть протеин.
— Подавать ежедневные рапорты — обязанность каждого члена команды, — ответила Око. — Не всем повезло так же филонить, как и вам, мэм!
— А почему ты думаешь, что я не подаю рапортов? — спросила ее Аудроне.
— Мне наплевать, подаете вы их или нет, мэм. Я говорю, что у вас есть привилегия их не писать, — Око со звоном поставила посуду на ленту и обернулась к Аудроне. — Сегодня я в наряде вместе с капитаном. Надеюсь, мэм, мне не придется сутки напролет лицезреть вас в капитанской рубке.
— Я учту ваши пожелания, старший лейтенант, — улыбнулась Аудроне.
— Хорошо, что мы друг друга поняли, — Око покинула столовую.
— Кто еще меня ненавидит так же сильно, как и она? — Аудроне переводила взгляд с Жасмин, на Дона, Шори и обратно.
— Нам бы выжить, — пожал плечами Шори. — Пока что от вашего присутствия больше проблем, чем пользы, мэм.
— Что-то вы все внезапно вспомнили о моем звании, — Аудроне скривилась.
В столовую вошел Киаран.
— Всем приятного аппетита, — произнес он и пошел получать свой завтрак.
— Ваш кофе на столе, — произнесла Аудроне, доедая протеин.
— Благодарю вас, Мэль.
Аудроне не понравился его тон. Такой же жесткий и не терпящий возражений, каким он был при первой их встрече.
— Капитан, сегодня мне опять придется сдавать зачет по стрельбе? Или в связи с вашим нарядом перенесем это мероприятия на более поздний срок?
— Перенесем, — ответил Киаран.
— На какое число?
— Я потом сообщу.
— Все ясно, — Аудроне быстро выпила кофе, встала и прибрала за собой. — Когда решите поговорить откровенно и начистоту, вы знаете, где меня найти, — ответила она и удалилась.
Конечно, Аудроне разозлилась. Одной Сахиде известно, что было на том накопителе. Но странное поведение Вильяма и Киарана не заметить было трудно. Значит ли это, что у этих двоих появился один общий секрет, или секретов больше?
Аудроне решила, что подождет. Рано или поздно все равно станет ясно, что они знают, а чего нет.
Тартасу казалось, что сейчас он выплюнет свои легкие. Кашель был надрывным и удушающим, а Вильям в это время просто стоял рядом и смотрел на показатели приборов, подключенных к телу Тартаса. Спокойный и собранный, как будто рядом с ним задыхался не пациент, а пленник, которого тот пытал.
— Пока не выйдет весь гель, легче не станет, — будто читая недобрые мысли Тартаса, произнес Вильям. — Но ты же не в первый раз через бассейн проходишь. Все и сам должен знать.
Тартас с шумом вдохнул, словно астматик во время приступа, и опять закашлялся. Сочувствия от Вильяма ему, похоже, не дождаться. Прокашлявшись и сплюнув в ведро остатки геля, Тартас рухнул на пол, наслаждаясь возможностью дышать свободно.
— Душ за той дверью, — Вильям указал направление и вернулся к изучению показателей на своем компьютере. — Одежду чистую я тебе принес. Извини, но пришлось порыться в твоих личных вещах, чтобы ее найти.
Тартас закрыл глаза. Поведение Вильяма, изменившееся пару часов назад, теперь стало понятным. Осмотр личных вещей Тартаса мог ничего особенного не сказать, только если не знать кое-каких секретов. И Вильям, похоже, один такой секрет разгадал.
— Камеры работают? — спросил Тартас, вставая на колени и силясь выпрямиться.
— Отключены, — буркнул Вильям.
— Зачем на корабле камеры, если их постоянно отключают? — попытался пошутить Тартас.
— Могу включить, если хочешь, — Вильям повернулся к нему лицом и сложил руки на груди, презрительно глядя сверху вниз. — И обрадовать команду тем, что с нами на борту еще один эфонец, — Вильям достал из нагрудного кармана амортир и бросил его на пол.
Маленькая круглая металлическая штанга покатилась по полу и угодила в лужу геля, растекающуюся по сторонам от Тартаса.
— Я еще подумал, зачем равнерийцу возить с собой икону в металлической рамке, если символы древнего мира чтят только аскийцы?
— А может я ортодокс? — хмыкнул Тартас, поднимая с пола свой амортир.
— Верить в ортодоксальное учение о Боге не запрещается, — с презрением ответил Вильям.
— Как и прятать в рамке амортир, — Тартас встал и пошатнулся. — Но ты не погнушался более внимательно порыться в моих вещах и даже достать икону, чтобы разобрать рамку.
— Я вернул икону на место, — ответил Вильям. — Говорю
