могут быть ошибки?
Эйнард
Я осматривал перевернутую вверх дном комнату матери и совсем не понимал, что тут случилось, одно было ясно: ответов в доме матери не нашлось. Родовое гнездо было абсолютно пустым, даже слуги отсутствовали. Что за чертовщина здесь происходит?
— Может, это все-таки была не она? — с затаенной надеждой поинтересовался я у дяди.
— А кто тогда? Единорог? — оборвал меня Роген. — Ты ведь сам видел все на камерах и не хуже меня знаешь, что обмануть технику с помощью магии невозможно. Камера всегда покажет именно того, кто там был! — Дядя был непреклонен, но я все еще мучился сомнениями. Зачем матери устраивать все это? Не вижу во всем этом смысла.
— Если говорить техническим языком, то у нас есть точные сведения, что это было тело моей матери, на которое была накинута твоя личина, — упрямо суммировал я, — это не значит, что это была она.
— Хочешь сказать, в твою мать вселился злобный демон? — поинтересовался дядя несколько ехидно. — Если так, то спешу тебя огорчить, потому что это произошло очень давно, еще до того, как мой брат на ней женился!
— Прекрати! Ты говоришь о моей матери! — рявкнул я многозначительно. — Может, она была под каким-то зельем, — почти прошептал я и взглянул на дядю. Словно в замедленной сьемке передо мной проносились события последних недель: отбор у Рагнара, мой оборот и зелье, на запах которого я так среагировал. Пазл в голове начал складываться, являя устрашающую картину.
— Эта девушка, которая использовала против меня зелье на отборе Рагнара, где она? — спросил, не скрывая своего волнения. Роген сразу и быстро меня понял, а вот позеленевший цвет его лица сообщал, что ответ мне точно не понравится.
— Должна быть тут, в гнезде, в темнице!
Быстрее ветра мы кинулись в подвалы… и нашли только широко распахнутую дверь камеры.
— Твоя мать, конечно, стерва, — с сомнением подытожил Роген, — но эту психопатку она бы точно сама не выпустила по доброй воле. В этом я уверен, — закончил он.
— Как такое вообще могло произойти? Это все вина отца, если бы он не сбежал ничего подобного бы не случилось. — Во мне снова назревала злость на отца.
Роген посмотрел как-то странно, словно раздумывал над моими словами.
— Эйнард, тебе не стоит винить моего брата! Наверное, давно стоило тебе сообщить, но твоя мать всегда была против, — дракон замялся, словно собираясь с силами, — Герхард не твой отец. Он женился на Манисе, когда она уже была беременна тобой, и сделал все возможное, чтобы воспитать тебя достойно! Ну а сейчас даже мне кажется, он заслужил немного простого счастья, пусть и ценой места главы клана. Его вины в происходящем немного.
Я неверяще и ошарашенно смотрел на Рогена, на того, кого еще несколько секунд назад считал своим кровным родственником, и по выражению его лица понимал: все, что он мне только что сказал, не было шуткой.
Как такое вообще возможно?
Я мешком упал на грязный пол и прикрыл руками лицо, внутри все горело безудержным огнем. Весь мой мир, все, во что я верил, разбилось в прах. Мать врала всю мою сознательную жизнь, и сейчас я уже не мог ее больше оправдывать. Она отправила мою невесту к эйнофриду и, скорее всего, она же украла Пышку просто для того, чтобы помешать Рогену занять место главы клана. Не знаю, насколько причастна ко всему этому эта психопатка Анна, завладела ли она сейчас телом матери или нет. Но это уже не имело для меня ни малейшего значения. Я точно знал, что никогда не смогу простить ей все годы лжи. Мать для меня умерла.
Оставалось только признать, что единственным человеком во всем мире, который никогда мне не врал и не пытался использовать была землянка, та которую нагло пытался использовать я, Алиса, которая, кажется, украла мое сердце и которая никогда больше уже не вернется.
Алиса
Эти слова эйнофрида ударили наотмашь, так больно мне еще никогда не было. От одной мысли о том, что Эйнард меня просто подарил, как ненужную вещь или кадку с цветком, в груди поселился ком, а в глазах защипало.
Сколько я себя ни уговаривала, ни приводила разумные доводы, что дракону изначально было на меня наплевать, ничего не помогало. Перед глазами, застеленными слезами, стоял наш ужин, его заигрывания и этот поцелуй, а бурное воображение дорисовывало не менее жаркую ночь, после которой меня за ненадобностью передарили другому, словно сломанную игрушку.
— Поговори со мной, мне так хорошо от твоего голоса, — как-то неуверенно и с сомнением попросил эйнофрид, а в моей голове произошел настоящий переворот. Я должна отомстить этому мерзавцу! Что думал? Поиграл и бросил? Ничего подобного! Землянки так просто не сдаются, они и обидевшему дракону голову оторвут запросто, не сильно затрудняясь. Я для себя все решила! Я вернусь и мстя моя чешуйчатому будет жестока!
— Поговорить? — переспросила я, словно очнувшись от обуревавших чувств. Внутри словно закручивалась невидимая спираль, и я прекрасно понимала, что если сейчас рванет, то мало никому не покажется.
— Да, не знаю, как ты это делаешь, но мне так хорошо и спокойно от звуков твоего голоса, хотя я и ощущаю, что ты очень зла, — прозвучал эйнофрид в моей голове. И совсем неожиданно пазл сложился. Мне вспомнилось, как я смогла усыпить нимф, как эта девушка утверждала, что я сирена. Глупости, конечно! Ну а вдруг? Что мешает мне попробовать?
И я открыла рот и запела.
Я вкладывала всю свою боль, все свое разочарование в Эйнарде, все свои эмоции, всю тоску. Кожа покрылась пупырышками, словно я замерзла, из глаз полились слезы, но мне было все равно, я не могла больше молчать.
Пела о том, как хочу вернуться, пела о свободе и о возмездии, которое каждый получит, о мире, полном любви, справедливости и чистоты.
Слизь образовала вокруг меня настоящий круг поклонников, плавно и загипнотизировано покачиваясь в такт моему голосу, а эйнофрид начал двигаться. Я чувствовала, знала, что он на самом деле совсем не хочет, но сейчас его ведет мой голос, и он, послушный этому голосу, разворачивает корабль обратно в аэропорт.
Что в жизни всего важнее?
Эйнард
Я сидел на полу и смотрел в никуда, дракон внутри выл, словно он и не дракон вовсе, а натуральный волк-оборотень. Как же я мог так не замечать главного? Как смог так сосредоточиться на мечте построить аэропорт, что абсолютно игнорировал, все, что происходило вокруг?
— Ну что это ты тут расселся? Я понимаю, что новости так себе, но
