К недостроенному РОПу подъехал грузовик, и из него посыпались живые солдаты в серо-голубой форме КНС. Из бункера и отстроенных ДОТов к ним навстречу потянулись другие воины, неуловимо отличавшиеся от приехавших. Что-то в них было такое, что позволяло безошибочно угадать опытных, бывалых солдат — то ли то, как они держали оружие, то ли дисциплина и слаженность, то ли всё это в сумме, но так или иначе — это были существа, уже не раз бывавшие в деле, и выбравшиеся оттуда живыми. А вот их смена вела себя совершенно иначе — едва грузовик, забрав отдежуривших, скрылся за поворотом, как половина вояк поскидывала с себя снаряжение и большую часть одежды и вольготно расположилась в тени, спасаясь от наступающей дневной жары.
— Это что за зачарованные? — поинтересовался примостившийся рядом Блайз. — Аж руки чешутся звездануть по ним. Особенно вон по тому, жирному, — он указал на толстого родианца, улёгшегося загорать на основание ДОТа, точно под бойницей с торчавшими оттуда стволами спаренного бластера.
— Не знаю, — ответил сержант. — Смотри, я перекушу.
— Угу, — откликнулся Блайз. Чимбик бросил ещё один взгляд на сепаратистов и придвинулся к импровизированному столу из раскатанной плащ-палатки. Не успел он расправиться с бутербродом, как его окликнул щелкунчик:
— Садж, бидоны гонят штатских.
Мысли о еде враз вылетели из головы клона: кинув надкусанный бутерброд обратно, он кинулся к брустверу.
К РОПу шла нестройная толпа зелтронов, сопровождаемая дроидами. Дойдя до позиций, розовокожие начали рассаживаться по тенистым местам, устраиваясь, будто на пикнике. Клоны, успевшие в достаточной степени узнать как беспечность розовокожих, так и излюбленную сепаратистами тактику «живого щита», не обманулись внешне мирной картиной происходящего..
— Ох… — Чимбик почувствовал, как кровь отхлынула от лица. — Щелкунчик, что со связью?
— Глухо, садж, — виновато откликнулся тот. Чимбик скосил глаза на таймер, неумолимо отсчитывавший время, оставшееся до авианалета — оставалось чуть больше четверти часа. Сержант прикинул примерный радиус действия «глушилки», сопоставил с плотностью патрулей, шныряющих рядом и досадливо стукнул кулаком в стену окопчика: даже если сейчас отправить Щелкунчика, то за оставшееся время он просто не успеет выйти из «мёртвой» зоны, не собрав вокруг всех «бидонов».
— Пробуй связаться! — приказал он, просто чтобы хоть что-то сделать. Щелкунчик молча склонился над своим оборудованием, честно пытаясь выполнить приказ командира и стараясь не думать про минуты, которые просачивались, словно вода сквозь пальцы.
К РОПу подъехал открытый спидер, из которого выпрыгнул мандалор в сине-зелёной броне и тут же напустился на ближайшего живого солдата. Следом из машины выбрались зелтронка и второй мандалор и принялись сгонять гражданских.
«Быстрее, ну быстрее же!», — мысленно подгонял их Чимбик, глядя на таймер. Время уходило пугающе быстро, а розовокожие, даже не подозревая о нависшей над ними угрозе, не спешили уходить.
Пять минут. Четыре…. Три…
— Да чтоб вас всех! — завопил Чимбик и, вскинув винтовку, влепил заряд в шею дроида-командира, неспешно шествующего к мандалору.
— Крой! — сержант закинул винтовку за спину и выхватил из подсумков фальшфайры.
— Идиот, что творишь? — Блайз открыл огонь, выбивая вооружённых дроидов, но Чимбик его уже не слышал — перекинувшись через край окопа, он вскочил на ноги и кинулся к недостроенному РОПу. За его спиной зазвучали выстрелы Квикега и Щелкунчика, прикрывающих безумную выходку своего командира.
Чимбик бежал, молясь об одном — чтобы выстрел дроида настиг его после того, как он успеет подать сигнал приближающимся штурмовикам. Лучи проносились мимо, пару раз даже вскользь задев наплечники, но сержант и не думал сменить курс или залечь. Только бы успеть… Чувствительные сенсоры шлема уловили гул двигателей подлетающих БТЛ, и Чимбик, рванув чеки, вскинул руки над головой и из всех сил замахал факелами, давая сигнал об отмене налёта.
Головная машина, едва не задевая брюхом деревья, выскочила внезапно, как чертик из коробочки, делая «горку», и Чимбик с ужасом увидел, как на носу штурмовика сверкнула голубая вспышка стартовавшей ракеты. Отбросив факелы, сержант рухнул ничком на землю и прикрыл руками голову.
Не успел…
Восточная окраина Зелара. После бомбёжки
Костасу Раму за свою жизнь довелось видеть и испытать многое, но мандалорец оказался совершенно не готов к тому, что произошло после бомбёжки. За одно мгновение он испытал больше, чем за всю свою карьеру наёмника. В его спину вонзилось что-то острое, руку ожгла резкая невыносимая боль, удар в голову едва не выбил сознание прочь, а потом Костас умер. Вслед за смертью ему довелось гореть заживо, умереть ещё раз и потерять обе ноги. Лёжа в яме, щедро присыпанный землёй вперемешку с камнями и разнокалиберными осколками, он одновременно выл от боли в распоротом брюхе, захлёбывался от идущей горлом крови, трясся от невыразимого ужаса, окаменел от шока и где-то на самом краю этого хаоса оставался собой.
Где-то на границе сознания осталось понимание того, что все эти чувства — не его. Всё это — чужая боль. Боль тех, кто действительно пережил всё это. Но то — сознание. А то — чувства…
Глядя вокруг, мандалорец всё с большей ясностью понимал, почему на этой планете нет войн. Дело было даже не в изуродованных и обожжённых телах, совсем недавно бывших красивыми молодыми и полными жизни существами, — такого Костас успел навидаться и достаточно очерстветь. Дело было в выживших.
Те, кто каким-то чудом остались невредимы, или отделались лёгкими ранениями, орали во весь голос и катались по земле от боли, что невольно транслировали искалеченные зелтроны. Многие, включая Зару и случайную подружку энсина, вырубились от болевого шока, в то время как сам энсин с криками катался по дну ямы, судорожно ощупывая себя в поисках источника этой адской боли. Один из «дикарей», с торчащим в плече обломком дроида валялся на земле и хохотал, как безумный, а другой прекратил судорожно мотать головой, направил бластер в висок и выстрелил, избавляя себя от нахлынувшего безумия.
Костас со стоном подтянул своё ставшее вдруг непослушным тело к краю ямы, не обращая внимания на то, что опорой ему служит воющая Ракша. И… наткнулся взглядом на клона.
Разведчик стоял на коленях, словно молясь неведомым богам. Вот он повернул голову, и Рам, несмотря на разделявшее их расстояние и два визора, почувствовал, что они оба испытывают одно и то же чувство — ужас от свершившегося.
