Джек Макдевит - Око Дьявола

Джамбри тратил немало времени на изучение ашиурской письменности. Я молча сидела рядом, а он объяснял мне ее замысловатые детали. Честно говоря, я с трудом могла сосредоточиться, как ни старалась. Я лишь задавала вопросы и выслушивала ответы. Цирцея тоже пыталась пройти ускоренный курс языка, но в конце концов устала и сдалась.

– Мы вообще сможем понять, что происходит, когда окажемся на их планете? – спросил Джамбри. – У них есть головидение?

– Без проблем не обойтись, – ответила я. – Их системы связи не рассчитаны на нас.

– И чем они отличаются?

– Ашиуры – «немые», Джамбри.

– Это я понимаю. Но как выглядят их передачи, если все молчат? Картинки с текстом?

– Для общения с нами – да, именно так. Но у них самих все совсем по-другому. Знаете, как работает телепатия?

– Нет. А кто-то знает?

– Более или менее. Сигналы передаются от одного мозга другому путем фрактальных пространственных воздействий. Кажется, я правильно все сказала, но не спрашивайте, что это означает. Такое возможно лишь на ограниченном расстоянии – до нескольких метров. С увеличением расстояния сигнал ослабевает. Скажем, когда идет трансляция спортивного соревнования…

– У них есть профессиональный спорт? – спросил Алекс.

– Не знаю. Можно продолжать?

– Конечно. Извини.

– Если идет трансляция спортивного соревнования, мысли комментатора на самом деле передаются приемнику. Приемник преобразует их в электронный сигнал, примешивает к основной передаче и посылает весь пакет, скажем, к вам в гостиную, где еще один преобразователь раскладывает его на картинку и звук. А реакции комментатора преобразуются снова в фрактальные пространственные воздействия, воспринимаемые любым, кто находится в помещении. Можно сказать, прочитываемые им.

– Невероятно.

– Как говорится, нужда заставила.

Больше всего нас раздражало то, что в столь критический момент мы были полностью отрезаны от мира, заперты в нашем коконе почти на четыре недели. Как заметил Алекс, вполне возможно, что между «немыми» и Конфедерацией уже разразилась полномасштабная война.

Джамбри не терял оптимизма, но если вначале он жаждал взяться за дело, то теперь, как я замечала, ему все сильнее хотелось, чтобы эта история побыстрее закончилась. Отсутствие связи не нравилось и ему. Любой из нас отдал бы что угодно за возможность посмотреть вечерние новости. Алекс предложил сократить прыжок, выйти, как он выразился, на свежий воздух и попытаться поймать какую-нибудь передачу, а потом продолжить полет. Это требовало слишком большого расхода топлива и никак не помогло бы нам. Мы получили бы лишь информацию, созданную тысячелетия назад.

Цирцея читала научно-популярную литературу и играла в психологические игры с Белль. Искин создавал случайную ситуацию, и они вдвоем пытались определить наиболее вероятную реакцию людей, основываясь на многолетних социологических исследованиях. Одной из них было нападение на посла, прибывшего для проведения мирных переговоров. С какой вероятностью данное событие привело бы к войне? Ответ: тридцать семь процентов.

Цирцея спросила меня, знаю ли я, какова вероятность погибнуть от вспышки гиперновой? Я не имела ни малейшего понятия. Она, в свою очередь, отметила, что такого еще не случалось ни с кем за всю историю человечества. Никогда.

Огорчало ее и то, что она ничего не увидела во время путешествия по звездному океану. Я пыталась показывать ей на навигационном дисплее изображения планетных колец и взрывающихся звезд, но она объяснила, что не раз видела такие картинки у себя в гостиной. А наблюдать то же самое в реальности – совсем другое дело. В итоге все закончилось тем, что мы просто сидели, разговаривали, смотрели шоу и играли в локи – очень популярную в Коалиции карточную игру, к которой пристрастились оба наших пассажира. К нам быстро присоединился и Алекс. Я почти сразу опустилась на последнее место, где по большей части и оставалась.

Сомневаюсь, что хоть один из нас хорошо спал. Разговоры, конечно, шли в основном о гиперновой. Мы раз за разом возвращались к ней. Цирцея настаивала, что щит обязательно сработает, лишь бы хватило ресурсов.

Джамбри признался, что никогда в жизни не видел «немого».

– Я читал, что они отвратительны на вид, что находиться рядом с «немым» – все равно что погладить паука. И они будут знать все мои мысли. Как вообще можно вести переговоры с такими созданиями?

Люди Килгора загрузили Белль всеми доступными данными о главном министре и его служащих, но Джамбри сказал, что толку от них немного.

Год назад я почти две недели находилась одна среди «немых» – все там же, на Боркарате, где и познакомилась с Селоттой.

– Собственно, поэтому мы с тобой тут и оказались, – сказал мне Алекс, когда мы остались одни на мостике. – У тебя уже есть опыт. Единственная реальная надежда на успех нашей миссии связана с тобой.

– Тогда почему в кабинете Килгора каждый делал вид, будто меня нет?

– Не знаю. Может, он решил, что лучше лишний раз не давить на тебя.

– Почему же сейчас ты на меня давишь?

– Послушай, красавица, никто на тебя не давит, – улыбнулся он. – Расслабься. Ты хорошо знаешь свое дело, как и я. Видимо, и Джамбри тоже. Но на Боркарате ему придется показать все, на что он способен. Мы оба это знаем. Знает и он, а потому рассчитывает, что мы сумеем очаровать «немых» и получить от них то, что нужно нам. Ну и им тоже.

– Что ж, удачи нам, – сказала я.

К моему удивлению, Джамбри отвел меня в сторону и сказал примерно то же самое.

– Я не слишком уютно себя чувствую, – признался он. – Это как игра в локи с открытыми картами. Даже не знаю, как приступить к переговорам. Поэтому мне хотелось бы получить от вас совет. Только честно. Хорошо?

– Хорошо.

– Они действительно внушают крайнее отвращение при личной встрече, как мне говорили?

– Нет, – ответила я. – Это преувеличение. Но определенную реакцию они у вас вызовут.

– Надеюсь, меня не стошнит? Я имел дело с аватарами «немых», и ничего страшного не случилось.

– Ну, тогда все будет хорошо, Джамбри. – На самом деле при общении с аватаром эффект проявлялся не в полной мере: вы точно знали, что перед вами аватар, и, видимо, дело было в этом. Живой «немой», входящий в комнату, – нечто совсем другое. Но вслух об этом говорить я не стала. – Мой вам совет: постарайтесь никак не проявлять своих чувств. Вскоре вы привыкнете. «Немые» реагируют на нас примерно так же. Но им хватает ума, и, если вы не сдержитесь, они просто рассмеются, словно услышали шутку.

– Правда?

– Воспользуйтесь шансом и заведите друзей среди них. В будущем это поможет вам и Салуду Дальнему.

Джамбри стиснул зубы:

– Если у Салуда Дальнего есть будущее.

Мы продолжали играть в карты, делая вид, будто ничего особенного не происходит. Вечером накануне прибытия мы устроили праздничный ужин – открыли вино, выпили за родную планету и за успех.

Около шести утра по корабельному времени меня разбудила Белль и объявила, что мы прибыли в место назначения.

Именно на Боркарате я познакомилась с Селоттой, по-прежнему руководившей Музеем инопланетных форм жизни. Именно там был мэром Кассель, жизнь которого выглядела внешне куда более беззаботной, чем у любого политика-человека. Кулачные методы среди «немых» не работали.

Я надеялась, что именно это принесет нам спасение. Возможно, благодаря нам восторжествовал бы спокойный и взвешенный подход к вопросам войны и мира. Проблема заключалась в том, что ашиуры считали нас низшими существами.

– Как такое может быть? – спросил Джамбри. – Мы находимся на одном технологическом уровне. К тому же у них была фора: они жили в городах за несколько тысячелетий до того, как мы слезли с деревьев.

Алекс смотрел на изображение планеты «немых», висевшее в центре кают-компании.

– «Немые» измеряют уровень развития цивилизации по-другому, – сказал он. – Технологии для них – не главное. Они считают себя, в сущности, духовными созданиями – более философичными, чем мы, более любопытными, более склонными к ведению правильного образа жизни. Это мнение укрепилось, когда они оказались рядом с нами, людьми, почувствовали, как у них по коже бегут мурашки, и поняли, что их способ общения нам недоступен. Наверное, в этом смысле они смотрят на нас примерно так же, как мы – на кошек.

– Мы не телепаты.

– Конечно. Получается, что мы стоим намного ниже на эволюционной лестнице. Среди «немых» велись долгие споры о том, сможем ли мы когда-либо достичь их уровня развития. Некоторые считают, что потенциал у нас есть, но их меньшинство.

– А как насчет обычной публики? – спросила Цирцея.

– Когда я была здесь, – ответила я, – ко мне относились нормально. Это значит, что обычно меня игнорировали. Некоторые пытались вести себя непринужденно, но сразу становилось ясно, что тебя не воспринимают всерьез.