— Хорошо, — сказала она, и в этот момент Энн Мэтер начала свою проповедь.
— Я хотела бы перенестись с вами на пятнадцать лет назад, — сказала Энн Мэтер. Ее голос звенел над собранием, словно боевой клич, и Уэверли подумала, что они слушают ее так, словно слова ее были равнозначны вечной жизни. — После многих лет легкомыслия и наивного эгоизма мы наконец подошли к задаче образования семьи только для того, чтобы понять, что никто из нас никогда не сможет иметь детей. Вы помните, что вы тогда почувствовали?
Многие женщины из зала закивали.
— Мы были опустошены. — Энн Мэтер оставила это слово висеть в воздухе и только затем продолжила: — Однажды Бог сказал Аврааму: «Знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей». А жена Авраама, Сара, не рожала ему детей. И она сказала ему: «Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рожать; войди к служанке моей; может быть, я буду иметь детей от нее». И Авраам послушался Сару.
Мэтер протянула руку к ряду девочек на сцене, и все собрание покорно повернуло головы в ту же сторону. Уэверли помертвела. Они все смотрели на нее, словно она была какой-то святой.
— Эти девочки — исполнение обещания Господа людям с «Нового горизонта».
Собрание снова разразилось овациями, и Мэтер с наслаждением слушала их. Она говорила с крайней убежденностью, и ее паства отвечала ей тем же.
— Эти люди на самом деле верят, что они выполняют волю Господа, — прошептала Саманта на ухо Уэверли.
— Может быть, не все они, — задумчиво сказала Уэверли.
Уэверли посмотрела на Энн Мэтер. Правда ли она верила в то, что говорила? Или все это было игрой? Мэтер торжествующе взглянула на них, как будто настоящей целью всего этого действа было показать Уэверли, какой огромной властью она обладает.
«Она убедила их в том, что они избраны Богом, — думала Уэверли, — и что в их жизни есть особый смысл. Она знает, как заставить их любить себя. В этом ее сила».
После бесконечного чтения, трепетных песен Джошиа и хора и еще одной овации служба наконец закончилась. Саманта помогла Уэверли подняться на ноги. Встав, она отшатнулась, внезапно обнаружив рядом с собой Энн Мэтер.
— Девочки, надеюсь, вам понравилось, — сказала она с самодовольной улыбкой. — Я хотела выразить вам нашу благодарность.
К ним присоединилась Аманда.
— Прекрасная проповедь, Энн, — сказала она, сияя.
— Спасибо. — Мэтер смотрела на Аманду с искренней признательностью.
— Энн была моей няней, Уэверли. Тогда, давным-давно.
— Аманда была мне как дочь, — добавила Мэтер. Любовь, связывающая их, была очевидна. Было ясно, что Мэтер очень важно, что Аманда думает о ней.
— Уэверли, — сказала Аманда, держа Мэтер за руки, — ты знала, что Энн начинала как школьный учитель? Она учила меня и Джошиа читать.
— У меня это не очень хорошо получалось, — улыбнулась Мэтер, качая головой.
— Разве? — Голос Аманды был удивленным. — А мне бы так хотелось попробовать себя в роли учителя. Если бы здесь были дети, конечно.
— Теперь они здесь есть, — сказала Уэверли. У нее возникла идея того, как они с Самантой могли бы общаться. — Аманда, почему бы вам не сделать школу для всех нас? Ну, или для самых старших — все равно.
Серые глаза Мэтер метнулись на Уэверли, и девочка угрожающе ей улыбнулась.
— Это отличная идея! — воскликнула Аманда.
— Вы будете прекрасным учителем, — сказала ей Уэверли.
— Я не уверена, что девочки к этому готовы, — возразила Мэтер, и Уэверли показалось, что на висках у нее выступил пот.
— Мне целыми днями нечем заняться, — сказала Уэверли и добавила: — И будет так здорово видеться с моими друзьями.
— Пожалуйста, разреши мне это, Энн! — взмолилась Аманда. — Я не могу круглые сутки рисовать! И это будет полезно девочкам.
Уэверли сохраняла невинное выражение лица, но яростный взгляд, который на нее бросила Мэтер, показал ей, что одурачить ее не удалось. Уэверли было все равно. Очевидно, что Мэтер хотела, чтобы Аманда считала ее праведным лидером, а не лукавым интриганом. Это давало Уэверли преимущество перед ней.
— Я над этим подумаю, — осторожно сказала Мэтер.
— О чем тут думать? — озадаченно спросила Аманда. — Это молодые девочки. Им нужно учиться.
— Тут есть и другие факторы.
Джошиа позвал Аманду присоединиться к беседе с хором, и она отошла, оставив Уэверли наедине с Мэтер.
— Эти люди действительно любят вас, — сказала Уэверли угрожающе и тихо. — Особенно Аманда.
— Мы семья, — ответила Мэтер с порозовевшими щеками.
— Но будут ли они по-прежнему вас любить, — спросила Уэверли, — если узнают обо всем, что вы сделали?
Мэтер изумленно посмотрела на нее.
Уэверли отвернулась и захромала прочь со сцены.
Все получилось как-то странно. Однажды утром Аманда разбудила Уэверли и дала ей рыжевато-коричневое платье, коричневые носки и вязаный берет. Этот наряд напоминал Уэверли фотографии девочек-скаутов из двадцатого века.
— Я не смогла отговорить их от формы, — извиняясь, пожала плечами Аманда.
Но Уэверли не волновало, насколько глупо она выглядит. Она просто хотела увидеть своих друзей.
Аманда была одета в такое же коричневое платье и коричневые гольфы, но вместо смешного берета на ней был черный шарф. Позавтракав коричневым рисом и бананами с медом, они вышли в гостиную. Аманда села лицом к девочке, сложив руки на уже выдающемся животике.
— Я думала, мы уходим, — сказала Уэверли.
— О да, мы уходим, — ответила она, улыбаясь.
Раздался стук в дверь — два коротких удара.
— Вот и они, — сказала Аманда, протягивая Уэверли трость.
За дверью стояли охранники, а за ними толпились старшие девочки с «Эмпиреи», все одетые в платья и береты. Голубые глаза Фелисити смотрели бессмысленно. Саманта сняла свой берет и комкала его в кулаке. Сара смотрела на Уэверли неподвижным взглядом.
— Готова к школе? — усмехаясь, спросил Уэверли охранник со шрамом.
Она проигнорировала его и захромала мимо девочек к Саманте и Саре.
— Привет. — Саманта наклонилась к Уэверли, собираясь что-то сказать, но ее остановил окрик охранника.
— Никаких побегов. Никаких отставаний. Никаких разговоров. — Охранник приставил палец к уху. — У меня слух касатки. Вам не удастся обмануть мою бдительность.
