Этот старый лис все просчитал. Закинул наживку, подсек и сейчас спокойно ждал закономерного результата. Андрей, всегда распространявший один из законов Ньютона на человеческие отношения, вдруг понял, что пришла пора сделать исключение.
— Хорошо, — выдавил он из себя, — я согласен.
Гущин, очевидно, ни секунды не сомневавшийся в подобном ответе, продолжил, как будто ничего не произошло:
— Более того, приведенный в чувство нашими медиками, Хиггинс подтверждает, что был свидетелем некой планетарной катастрофы, однако о ее последствиях ему ничего не известно. Поэтому, Белов, ваша задача как сотрудника оперативного отдела Управления изучить сейчас имеющиеся видеоматериалы и продумать свои предложения по дальнейшему развитию операции «Переход».
Он замолчал.
Андрей поднялся со своего места. Странные, противоречивые чувства наполняли его.
— Не забудьте заглянуть в первый отдел. Там кое-что подпишете и получите карточку допуска. Все, свободны.
Выполнив необходимые для приобретения нового статуса формальности, Андрей вернулся в свой номер и, уже имея соответствующий допуск, запросил из информационного центра видеозаписи бесед сотрудников СКБ с Хиггинсом и его бывшими сподвижниками, а также другие сопутствующие расследованию материалы.
Первым делом он решил ознакомиться с показаниями колонистов, вернувшихся на разведывательном корабле, оставив Хиггинса, так сказать, «на закуску».
Сотрудник безопасности, который вел допрос, сначала позволил им выговориться, невозмутимо выслушав шитую белыми нитками историю о том, как колония в Большой Удаче и экипаж этого звездолета, остановившегося у них для дозаправки, погибли в огне термоядерного взрыва. И только они, находившиеся в этот момент на орбитальной станции, избежали такой незавидной участи. О причинах взрыва им, конечно, ничего не известно, и, вообще, они собираются требовать компенсации за полученный моральный ущерб, хотя бы в виде аннулирования остатка срока заключения.
Затем, без особых церемоний и излишней помпезности, следователь изложил им истинное положение вещей, вкратце, но очень образно обрисовав и то, что их ожидает в будущем, если они и дальше собираются рассказывать подобные байки. Это подействовало. Моментально превратившись из обиженных судьбой погорельцев, требующих очень бережного к себе отношения, в нашкодивших, но еще не побитых собак, несостоявшиеся хозяева внеземного рая стали наперебой излагать, как все случилось на самом деле.
Из их сбивчивого рассказа, наполненного торопливым желанием помочь расследованию, вытекало, что после взрыва колонии Хиггинс со своим пиратским экипажем, уверенный в гибели свидетелей, благополучно вернулся на «Новую Землю». То, что, по их словам, произошло потом, скорее походило на новую попытку скрыть какое-то очередное преступление, чем на реальные события.
Оставив звездолет на орбите, экипаж при помощи имевшегося на борту планетолета начал выгружать доставленное из колонии оборудование и материалы. Грузоподъемность планетолета оставляла желать лучшего, поэтому мероприятие затянулось. Работали по очереди. В целях безопасности пилотирование осуществляли по двое. И вот, перед очередной отправкой загруженного под завязку кораблика к поверхности неожиданно навалившаяся дикая перегрузка не оставила им даже возможности испугаться перед тем, как они потеряли сознание. А через некоторое время, придя в себя и не обнаружив рядом с кораблем планеты, они поначалу решили, что сами подверглись какому-то перемещающему воздействию, но позже, успокоившись и проанализировав звездную карту, убедились, что исчезла планета.
Досмотрев запись, Андрей пришел к выводу, что скорее всего, эти «счастливчики» не врут, ибо должны понимать, что проверить данную информацию — дело времени, теперь-то координаты «Новой Земли» известны.
Появившаяся следом изможденная физиономия Хиггинса представляла собой жалкое зрелище. Андрей на ускоренном воспроизведении просмотрел ту часть беседы, где тот же самый следователь привычно и умело загнал его в угол, заставив подтвердить реально имевшие место события. Зато короткий финал этого диалога прокрутил три раза, пытаясь увязать изложенные Бобом личные наблюдения с показаниями его подельников. Они совершенно не противоречили друг другу, а скорее расширяли взгляд на одно и то же явление, проецируя его с физически разных точек зрения.
Хиггинс утверждал, что в момент предполагаемого катаклизма находился на открытом воздухе и занимался наладкой горнодобывающего кибера, приспособленного ими для рытья котлованов. В первую секунду ему показалось, что он получил удар высоковольтным напряжением энергетического преобразователя. Мышцы непроизвольно сократились, он упал, в глазах потемнело. Навалившаяся следом перегрузка необычайной силы дала понять угасающему сознанию, что несоблюдение техники безопасности при работе с оборудованием не имеет к происходящему никакого отношения. Больше он ничего не помнил. Очнулся, только находясь в медицинском блоке Управления СКБ, а ведь с момента катаклизма прошла почти неделя — именно столько времени потребовалось кораблю-разведчику, чтобы достичь Солнечной системы. Где Хиггинс находился все это время и как в бессознательном состоянии смог воспользоваться Переходом, оставалось неясным.
В прилагаемом отчете медиков указывалось, что организм пациента находится в состоянии крайнего истощения, а результаты гиппосканирования его мозга — в стадии расшифровки.
Покончив с изучением свежей информации, Андрей позволил достучаться до своего озабоченного сознания собственному желудку, требовавшему соблюдения «Всемирной Конвенции по защите живых организмов от неоправданных издевательств и антинаучных экспериментов» — короче говоря, добивающегося обильного обеда, ибо, действительно, со времени его ночного кофе уже прошла целая вечность.
Андрей не без удовольствия посетил приглянувшийся ему вчера ресторанчик и сделал это очень своевременно, поскольку, вернувшись к себе, сразу получил приглашение-приказ явиться в демонстрационный зал. Очевидно, неосторожно вызванный ими обвал событий продолжал нестись дальше, сметая на своем пути все устоявшиеся представления человечества об «объективной реальности, данной ему в ощущениях».
На этот раз в зале собралось десять человек, из которых Андрей знал пока только двоих — Зимина и Роговцева. Особое его внимание привлекла отдельно тусующаяся группа из пяти человек, центром которой был совсем пожилой мужичок с козлиной бородкой и дергающимися угловатыми движениями. На вид ему было лет семьдесят, но Андрей почему-то предчувствовал, что на самом деле — значительно больше. Мужичок этот что-то активно доказывал остальным слушателям, а те, судя по выражению их лиц, хоть и сильно в его доводах сомневались, однако вступать в спор все же не торопились.
