— Кэп хочет, он там не был, ему любопытно! — брюзгливо добавил пилот.
Офицер подавленно молчал. С этой стороны он операцию не догадался рассмотреть — а должен был, коли понял, с кем его свела судьба.
— Мы пойдем на Клондайк, если Седьмого флота там не будет, — решил старшина. — Делай, что хочешь, хоть на коленях умоляй отойти, хоть дожидайся, когда они на америкосов отвлекутся, но чтоб их у Клондайка не было. Понял?
— Борух, ты совмещение программ контроля пространства отладил? — вдруг неприятным голосом спросил пилот. — Включи‑ка. А то я понять не могу, что вижу…
— М — мать… — прошипел старшина, и сфера осветилась разноцветными отметками.
Экипаж завороженно изучал картину. Офицер тоже вгляделся. Выглядело, как будто старшина свел воедино все программы контроля пространства и еще добавил анимации. Крохотные кораблики на сфере выглядели б потешными, если б это не было так страшно. Далеко впереди шел яростный бой.
— Я бы предположил, что это карательный корпус ложным вектором по наши души прет, — подал голос стрелок. — Только для карательного корпуса что‑то их мало… а для нашего пополнения все же много. И какие‑то они разносортные, что ли. Убей меня об стену, если вот это не контейнеровозы! И кто их крошит, а?
— Грузовики, приписаны к центральной базе, если верить опознавателям, — определил старшина. — И автоматов стая, на подчинении идут. Чего они в центре тащат, вообще не пойму… а вот с кем рубятся истребители, вопрос, конечно, интересный… Я бы сказал, что это «Один», но какого черта он делает здесь? Он против американеров стоял.
— Истребители — в прикрытии, — вдруг глухо сказал офицер. — «Одина» и крыло SS тормозят. Своими жизнями. Это, ребята, все, что осталось от нашей центральной базы, если я правильно понимаю Штерна. Мстительная сволочь. Личный состав в спас — модуле уходит по приводным маякам к нам. Но они не уйдут. Сейчас «Один» сожжет истребителей и догонит.
— Дать ребятам смену вектора, — неуверенно сказал стрелок. — Правда, себя выдадим…
— Не поможет! — отрезал старшина. — Они в пределах безусловного обнаружения, на грузовиках систем частичной невидимости никогда не было! Люди там, если я правильно понял кэпа. М — мать Даждь — бога… Экипаж, к бою. Сергей, у нас одна ракета! Всего одна! Выведи на «Одина» так, чтоб он пикнуть никому не успел! Понял? Олежка, не промахнись, я тебя прошу!
— Чтоб не пикнул, это только под самые хорды! — процедил пилот и взялся за управление. — А там скачки гравитации, мать их, с семьдесят первого ненавижу! Ребра крошит…
— Отставить! — твердо сказал офицер. — Слушать приказ. Скрытно выдвинуться на вектор атаки европейцев! Под невидимостью, на одной хорде, но чтоб ни одна гадина не заметила! Там сбросить невидимость, включить габариты, опознавательные огни, вообще все, что светится, и атаковать «Одина»! Демонстративно! И снова уйти в невидимость!
Экипаж мгновение обдумывал приказ.
— Сбросить невидимость прямо перед лазерными батареями «Одина»? — нервно хихикнул пилот. — А он нам как даст — пыли не останется! Но… может сработать! У «тринадцатого» — р — репутация, не то что у нашей сраной «семерки»! Борис, делаем, а? По — другому людей не спасти, что «Одину» наша единственная ракета? Зато репутация… страшная!
— Выдвигаемся! — хрипло решил старшина. — М — мать Даждь — бога, сохрани сынов своих, укрой божественной волей, одари любовию…
«Семерка» летела в пространство боя даже не на одной хорде, а вообще по инерционной. Пилот предельно точно дал импульс — и выключил все, что могло бы их выдать. Абсолютно черное тело — вот чем они теперь были. Они летели, и гигантский корпус «Одина» становился все больше и больше, пока не закрыл собой полусферу. Офицер в очередной раз облился холодным потом и постарался сдержать лязганье зубов.
— Мамочка, мамочка, мамочка… — безостановочно бормотал стрелок.
— Не ракетой! — прошипел старшина. — Трассерами! По куполам лазерных батарей, понял, Олежка? Давай!
И дисколет разом засветился, засиял, словно бакен причальной зоны.
Трассеры забились резко, так, что заныли зубы.
— Получай! — заорал стрелок. — За всех!
Даже без оптики было видно, как заметались под куполами канониры.
— Сейчас, сейчас… — бормотал напряженно старшина.
И вдруг офицер почувствовал, как будто что‑то щелкнуло в пространстве. Или в голове. Или у самого сердца…
— Прыгаем! — завопил он, не раздумывая, но мгновением раньше дико заорал пилот, дисколет рванул, закрутился, ушел в маневр… и конус безусловного поражения только мазнул по сфере черной полосой.
— А теперь — ракетой! — заорал старшина. — Мы под невидимостью! Прыгай, Сережка!
— У — у! — вырвалось у офицера.
Грудь сдавило так, что чернота подступила к глазам.
— Ракету! — хрипел где‑то далеко старшина. — Стрелки, ракету! Подохнем!
Офицер словно во сне увидел, как безвольно мотнулась в компенсаторе голова Олега, нашарил панель управления огнем… ракета ушла в нестерпимое сияние хорд «Одина». Дисколет крутнулся, сорвался в маневр — и тяжесть отступила, оставив после себя тягучую боль во всем теле.
— Получай! — шевельнул губами офицер.
В черноте космоса словно расцвел огненный цветок.
— Молодца, кэп, — прошептал старшина. — Двигатель ему ты выбил. С одной ракеты «Одина» не сжечь, но поломали хорошо. Олег, Сергей?
— Ненавижу… — еле слышно отозвался пилот.
— О — у… — согласно простонал стрелок.
Сферу огласил гомон боя.
— Уходят! — констатировал кто‑то решительный и властный. — Уходят европейцы! Испугались, суки, русской ярости! Всем оставшимся в живых — взять спас — модуль в защитную сферу! На лабораторной платформе, вы живы? Искать приводной маяк! Нам нужен вектор!
— База — центр, смените фазу, обратная полярность, частота тридцать и три, — прошептал старшина. — Приводной маяк в границах следовых величин, слушайте внимательно…
— Принято, «тринадцатый», маяк слышим! — отозвался властный голос. — Меняем вектор! Спасибо вам, парни, кто бы вы ни были!
— Служим России, — тихо отозвался старшина и выключил связь.
— «Тринадцатый»? — нашел в себе силы удивиться офицер.
— Не своим же опознавателем светить, — прохрипел старшина. — Не поймут. Сережа… давай потихоньку к «Локи», а? А то кэп нас вопросами добьет…
— И добью, — еле слышно пообещал офицер. — У меня к вам с каждой вахтой вопросы множатся… Вот очухаюсь и добью…
— Вот очухаемся и ответим…
«Семерка» развернулась и плавно устремилась на дальний зов маяков.
