Сёстры знатно пошутили, вручив мне честь этой мудрой и такой глупой кошки. Нельзя так. Одно дело, когда драл зарвавшихся гражданских на памятном лайнере — но там хотя бы не было крови. То ли дело — вот так… Пусть хоть давнее предостережение про волосы останется нерушимым… Должно быть, я цеплялся за него, как тонущий — за соломинку, но Рана просто не смогла найти в себе силы, чтобы заставить меня переступить через это, последнее, ограничение.
Дальнейшее прошло, как в тумане. Наше рычание и стоны слились в единую музыкальную композицию. Уверен, все, кто слышал это непотребство, скрежетали зубами от дикой какофонии звуков. Субъективно это было жёстче, чем когтем по стеклу. Но ни одна валькирия не проронила ни звука — хотя все они были на связи, все видели происходящее на их глазах «воздаяние». Когда же зазвонил коммуникатор, я посчитал это знаком небес, проведением, и тут же зацепился за спасительный вызов, стремясь вырваться из противоестественного сексуального угара.
— Слушаю, — бросил в открывшуюся голограмму, отойдя к стене. Рана осталась лежать на полу, глядя в потолок так и не утратившим самоиронии взглядом. Но даже то, что девочка не попала в зону проекции, не облегчило собеседнику восприятия.
— Кошак?.. — проблеяли на том конце.
Мужчина. Незнакомый. Бледный, с расширенными зрачками — на него вид окровавленного обнажённого кота, так и не убравшего белёсые когти, произвёл неизгладимое впечатление.
— Да. Откуда у вас этот номер?
— Парнон… дал. Я… не посмел бы… Но…
— Не берите в голову, — поморщился я. — Рабочие моменты. Я просил его не афишировать этот контакт, только если дело коснётся Светила Штарна.
— Оно… касается. Простите, я не могу говорить вот так, по простой линии… Мы могли бы… встретиться? Это… срочно! Очень срочно!
— Исключено, — обрубил я, сверяясь с часами. Хотя и без них было ясно, что в оставшиеся до прилёта на Базу пять минут никакой встречи не выйдет. — Ловите пакет. Это шифровальная программа. Всего на один разговор — зато сделает его почти нечитаемым современными средствами. Считайте, мы говорим по специальному каналу.
Пять секунд ушло у собеседника, чтобы запустить файл. Голограмма передо мной подёрнулась рябью, но почти сразу разгладилась, когда в дело вступил дешифратор боевого коммуникатора.
— Кошак, я могу говорить свободно?
— Да. Если никто не следит за вами визуально.
— Хорошо! — у оппонента явно отлегло от сердца, он даже на кровь перестал реагировать с прежней нервозностью. — Я один из тех, кто планировал вложиться в проект со стороны штарнских коммерсантов. Мне угрожают. Требуют сообщить параметры проекта и распределение долей участников.
Несколько мгновений у меня ушло, чтобы перестроиться. Слова собеседника никак не желали проникать в сознание, где всё ещё жили возбуждение и кровь недавней расправы. Когда же до меня дошли все смыслы сказанного, я порядком обалдел. Кто-то смеет угрожать местным коммерсантам, ведущим бизнес под эгидой Хозяйственной Основы?! Они что, вообще берега попутали?! Как такое вообще возможно? Услужливое сознание тут же достроило логический ряд, нарисовав образ эдаких местных братков, качающих права перед бизнесменами. Тряхнув головой, я отогнал наваждение.
— Есть охранители. Есть Служба Контроля. Почему вы звоните именно мне?
— Эти люди… Они тут всё держат. Только к валькириям не лезут, и в государственные проекты… Явно не лезут. Тот же мэр с ними считается, пусть и опосредованно. Они и меня выбрали, как не связанного с республиканскими родами, чтобы не светиться перед валькириями. Боюсь, если обращусь к кому-то ещё, это может плохо закончиться… для меня.
Вот оно как! В сознании забрезжила догадка — давно наболевшая, зревшая всё время пребывания в Штарне мысль. Зачем здесь вообще понадобились кошки? Для чего нужна боевая операция на вполне мирной колонии, где даже среди политических радикалов всё кишмя кишит агентами Дальней разведки? Не связана ли работа валькирий с этими загадочными «держащими здесь всё» людьми? Помнится, и Илина говорила когда-то о засланном казачке, который сливает информацию аж из Службы Контроля. И сакраментальный вопрос — кому?
— У вас имеется запись разговора?
— Да… но я не могу долго держать её у себя! Если её обнаружат…
— Перешлите запись на мой инт и тут же удалите. Сколько вам дали времени?
— Я должен принять решение в течение суток. Если нет…
— Хорошо. Ждите. Я позвоню. Если возможно, дайте запасной контакт, по которому вас можно найти.
— Но… Что мне делать?
— Набраться терпения и ждать. Позже получите подробные инструкции.
Отключившись, я быстро надел перепачканную в крови форму, подхватил на руки Рану и поспешил к входному люку. Первым делом — регенератор для заблудшей кошки, и лишь затем — разговор с Ми.
Окраина столичного мегаполиса Штарна, База валькирий.
По пути из регенераторной меня основательно потряхивало. В голове вертелись сцены недавнего действа — самые яркие и пугающие из них. Против желания, сознание упорно смаковало наше с кошкой «падение» во всех подробностях. Зайдя в тренировочную зону, не сразу осознал даже, что происходит вокруг — настолько погрузился в мир кошмарных грёз.
Отсутствующих не было. Стая собралась в полном составе, что лишний раз говорило о важности сегодняшнего Совета. Да-да, именно так — Совета. Ничем иным подобное быть попросту не могло. При моём появлении валькирии замолчали, все обратившись в слух. Взгляды сестёр прикипели к черноте формы, где до сих пор кровили бурые потёки, нарушая стройные ряды линий отличительных знаков. Казалось, серебро на теле поблекло под спудом кровавых меток, и это казалось глубоко символичным, ибо точно так же поблекло моё восприятие боевого братства Республики.
— О-о! Герой-любовник пожаловал! — Эйди первой нарушила затянувшееся молчание, однако её попытка иронизировать канула в лету.
— Я выполнил задачу, Старшая, — бросил Милене, не обратив на Милаху никакого внимания. Вместе со словами на ариалу дохнуло таким сумраком и такой негативной экспрессией, что кошка после обронённой фразы вся подалась вперёд.
— Договаривай, кот. Между сёстрами не должно быть недопонимания. Ни крупицы недопонимания! — прозвучало в ответ.
Короткая и полная смыслов фраза послужила спусковым крючком. В душе прорвало некую плотину, и слова полились полноводной рекой.
— В этот раз я выполнил приказ. Но запомни, Старшая: в следующий раз, если ты потребуешь от меня такого, я подеру уже тебя. Не посмотрю на нашего ребёнка под сердцем.
— Дальше, — тряхнула головой брюнетка, изображая из себя ледяную статую — хотя и ощутимо вздрогнула на последних словах.
— Я готов драть. Наставница подтвердит, что смогу наказать не хуже любой из вас. Но то драть! Не насиловать с кровью! Так не должно быть! Это неправильно!
— Кот, ну не надо так! — зачастила вдруг Эйди, подхватываясь и повисая у меня на плече. Она полнилась раскаянием за по дурости обронённую фразу. — Мы с девочками думали, тебе будет приятно получить удовольствие… в процессе.
От слов Милахи меня аж передёрнуло, и это не укрылось от приникшей ко мне метиллии. Она вжалась ещё сильней, каждой мышцей стараясь снять моё запредельное напряжение, впитать своей близостью часть обуревающей сознание ноши — и у кошки это неожиданно получилось. Стало ощутимо отпускать.
— Мы знали, как тяжело тебе драть женщину, боевую сестру, как сложно причинять ей боль. А так будет не только боль, так будет удовольствие — тебе и ей… Это хоть немного облегчит душу… — горячо зашептала Ди, и каждое её эмоциональное слово врывалось в сознание волной облегчения. Наконец я не выдержал, накрыл ладонью уткнувшуюся в плечо макушку, принялся гладить разметавшиеся в творческом беспорядке пепельные пряди. Злиться на эту девчонку не получалось.
— Ты не прав, кот, — наставница, всё это время внимательно следившая за моим состоянием, поднялась на ноги. Поравнялась со мной. Положила обе ладони на свободное плечо и с силой надавила. — Рана вела себя достойно. Приняла наказание стоически, как и подобает истинной республиканке. Она запомнит его на всю жизнь — слишком ярко и доходчиво вышло. Потом вы покувыркаетесь по-нормальному, и ты забудешь о воздаянии, как о страшном сне. Но она будет помнить. Всегда. И никогда больше не допустит подобной ошибки, никогда больше не поступится законами фракции. А что тяжело… Так это наша жизнь. Не только там, — ариала кивнула в сторону притулившегося у стены диванчика, намекая на постель, — но и здесь, на татами, в крови по колено. Всё имеет свою цену. И тебе придётся научиться её брать — давать ты и без того умеешь.
