поговорим там, где нет камер.
* * *
Он ушёл, встретились мы с ним в душевой через два часа.
— Рассказывай, что там с контрактом?
— Адвокат сказал, что он вступил в силу и мы можем его расторгнуть, только выплатив неустойку. Неустойка состоит из полученного аванса и полной стоимости сделки.
— Это сколько?
— Вся сумма контракта двадцать пять тысяч. Пять тысяч тебе и двадцать мне, половину суммы я вчера получил авансом. Хорошо, что немного потратил. Оплатил только три тысячи за перешивку амуниции. Две тысячи она запросила за починку и переделку твоего бронекостюма и тысячу за подгонку моей амуниции.
— Проще говоря, нам нужно найти тридцать четыре тысячи пятьсот кредов, а у нас есть только девять тысяч пятьсот кредов.
— Немного меньше, я тысячу Трини сегодня заплатил. Она пристала, и я не знал, как отвязаться от неё.
— Тысяча для нас всё равно ничего не решает.
— Даже если мы сможем продать твой бронекостюм, нам ещё нужно найти где-то тридцать тысяч.
— Больше, я не выкупил его. Да и за твою амуницию придётся заплатить.
— Что нам делать?
— А что здесь сделаешь? Эти придурки не вернулись, кстати?
— Нет, я узнавал.
— Тогда точно придётся выносить входные двери твоей головой, другого варианта нет. Может, после этого в ней появятся мозги, которые не позволят тебе больше заключать подобные контракты.
— Я не думал, что так может получиться.
— Нам теперь по любому нужно ехать, иначе никак.
— Вот только как покинуть интернат?
— Попроси наёмников, чтобы по пути заскочили к нам и вынесли две бронированные двери. Вот только после этого далеко мы не уедем.
— Почему?
— Он ещё спрашивает. Да нас полиция сразу начнёт преследовать. Сбежали из-под домашнего ареста. Вот только наёмники ничего не будут делать.
— Почему?
— А это не их проблема. Их неустойка устроит, и потом мы будем долго и усиленно отрабатывать эти креды.
— Что делать тогда?
— А что ты можешь сделать, ты хакер или как?
— Я проверял входные двери. Они не автономны и полностью подчинены искину интерната.
— А что с искином интерната?
— Я пробовал в нём поковыряться. Он флотский и просто так его не хакнешь. Нужно много времени для взлома. Боюсь, что это сразу станет известно и флоту, и руководству интерната. Кроме того, там полиция сейчас.
— Да уж, если сбежим, считай, признали вину, если с ними что-то случилось. Не сбежим — попадаем на большие деньги. Даже не знаю, что лучше. Может, вытяжки есть какие или неизвестные нам проходы в другую часть здания?
— Может, но я ничего об этом не знаю.
— Тогда займись выяснением этого вопроса, а я займусь вариантом гараж. Вероятно, есть возможность сбежать через него. Хотя наше поведение однозначно вызовет много вопросов. Думаю, теперь каждый наш шаг отслеживается.
— У нас выбора нет.
— Выбор есть всегда. Расходимся вначале по своим комнатам. И только через некоторое время выходим и начинаем поиск.
— Понял.
— Встречаемся завтра за завтраком.
* * *
Утро у нас с Ори выдалось совсем не добрым. Ардар снова собрал всех в холле и сообщил, что выход сегодняшнего дня для всех закрыт, пока не выяснится, куда пропали пятеро.
— Ори, если они сейчас вернутся, им весь интернат вломит по полной программе и не посмотрят, что старшие.
— Да уж, у многих проблемы будут. Особенно у спортивной команды. У них вроде сегодня игра.
— Я вот подумал, нас так же будут искать или нет?
— По-моему, начальству на нас наплевать. Они будут только рады.
— Местные обидятся.
— Они это переживут. Нас всё равно никто искать не будет. Может, для вида спросят и забудут. Мы здесь чужаки, пропали и ладно, только рады будут. С нами здесь никто общаться не хочет.
— Ори, ты становишься циником.
— Жизнь заставляет.
— Трини, думаю, если не знает, то что-то подозревает о нас.
— Я ей ничего не говорил.
— Она не дура, сама догадалась. Интересно, как она сейчас будет на работу ходить?
— Да остальных завтра всех выпустят.
— Посмотрим. Как-то она не выглядит переживающей по этому поводу.
Ардар как раз закончил обращаться к совести воспитанников, пообещав всем, кто сообщит информацию об этих пятерых, будет свободный выход из интерната, после чего отправил всех на завтрак. Вот только многие отправились не в столовую, а к его кабинету. Мы остановились около входа в столовую и посмотрели им вслед.
— Ори, ты смотри, сколько сразу появилось желающих сообщить начальству о том, где могут находиться эти пятеро.
— Ребят из команды можно понять, у них сегодня игра.
— Их-то можно понять, а остальные тоже в команду решили записаться?
— Кто их знает.
Столовая оказалась заполнена немного больше, чем наполовину.
— Никогда бы не подумал, что здесь столько стукачей.
— Может, и нам сообщить что-то начальству? Глядишь, и нас выпустят.
— Что мы им можем сообщить?
— Не знаю.
— Ты сам понимаешь, что это совсем не вариант. Мы у них главные подозреваемые. У нас есть только один вариант — признаться, что это мы их мочканули, а тела прикопали в саванне, но, боюсь, нас после этого точно никуда не выпустят.
— Жаль, как у тебя вчера прошло?
— Плохо. Там всё время находилась Сорел вместе с её дроидами-уборщиками и близко подойти не получалось. Пришлось перенести на сегодня. Надеюсь, она там вчера всё очистила.
— У меня тоже всё плохо. Схема этого здания засекречена как самая большая тайна корпорации. Даже кусочков этой схемы достать не получилось. Визуально я походил и посмотрел. Большинство вытяжек ведут от нас на женскую часть интерната. Что у них дальше — непонятно. Да и не пролезть нам через них. Маленькие они.
— Час от часу не легче.
— И как нам выбраться?
Пришлось замолчать, к нам за столик пришла Кира. Она деловито устроилась рядом со мной.
— Кира, а где Трини? — спросил у неё.
— Не знаю, у неё какие-то дела были с утра.
— Стоит, наверно, в очереди в кабинет, — сказал Ори.
— Думаешь, она с ними общается?
— Не знаю, может быть.
— С кем общается? — спросила Кира.
— С Маниром и его компанией.
— Они
