Звезда Сатаба окончательно скрылась за горизонтом. Малиновое зарево превратилось в чёрное звёздное полотно, на котором вольготно расположились ночные светила Дария лучезарный Тус и блеклая Наоки. Ловлю себя на мысли, что там – на моём родном Альтаире, куда я в случае благополучного исхода переговоров отправлюсь через неделю, мне будет не хватать всего этого: бескрайних равнин, пугающих гор, опасных скал, мощных волн океана. Палящей летней жары и пронизывающего Катарского зимнего холода.
Планета контрастов. Странная планета. Такая непохожая ни на "правильный" размеренный Альтаир, ни на высокотехнологичную Землю, на которой уже давно не осталось почти никаких природных ресурсов из-за варварского расточительства корпораций.
Да. Мне будет не хватать этого дикого необузданного Дария, с его варварскими, но при этом предельно однозначными, не терпящими трактовок, законами и устоями. Тёмной планеты, где жизнь неразрывно связана со смертью.
Парадокс! Нигде и никогда я не был так счастлив и так свободен, как на этом «варварском» Дарии. Даже в нищем промозглом Катаре у меня было куда больше свободы, чем на Альтаире при императорском дворце. Потому что именно здесь мне была дозволена такая роскошь, как быть собой. Без кучи наставников, которые контролировали бы каждый мой шаг, регламентируя, что мне думать, что чувствовать. Без обязательных антиэмпатических вакцин. Надо же… Оказывается, мне есть за что поблагодарить Дарий.
Я настолько ухожу в свои мысли, что не сразу замечаю, как дверь спальни приоткрывается, и на пороге возникает она…
Моя Адамаск.
***
На мой стук никто не ответил, поэтому я решила зайти в комнату сама. В конце – концов, меня сюда приглашали.
Глаза не сразу привыкают к темноте, царящей в спальне. Не горят даже свечи. Контуры дорогой мебели прорисовываются исключительно благодаря тусклому серебристому свету Туса и Наоки, проникающему в спальню через огромные балконные окна.
Всё моё внимание приковано к мужской фигуре, стоящим спиной ко мне у входа на террасу.
Признаться, я ожидала увидеть, кого угодно: старика-извращенца, жирного зажравшегося дворянина-дарийца, жеманного молодёнького придворного, но не крепкого молодого парня. Ему-то зачем понадобилась шатера? Я не вижу его лица, но и одного взгляда на фигуру хватает, чтобы понять. У такого точно отбоя от девок нет!
Высокий, статный, мощный. Ветер, проникающий в комнату, развивает его плащ и довольно длинные – по плечи слегка волнистые волосы, которые, почему-то кажутся мне не по-дарийски излишне светлыми. Жаль, что в темноте не получается, как следует, его рассмотреть. Вижу только очертания фигуры. Однако что-то в этом мужчине всё же сразу настораживает меня. Нутром чую: от него исходит опасность, агрессия и в то же время… Он тянет меня к себе, как магнит. Словно заворожённая мне хочется подойти, прикоснуться к нему…
Кажется, я на нервной почве совсем сошла с ума!
Вспоминаю про сонный порошок, зажатый в кулаке.
Отар его побери! Я-то рассчитывала увидеть изнеженного дарийского вельможу, а не крепкого парня, которому я ростом едва достаю до плеча. Делать-то что с ним прикажете?! А если сонного порошка не хватит, чтобы вырубить этого великана? Мне что, тогда дред доставать? А где гарантия, что этот исполин окажется не менее искусным воином, чем я. Он же мне и без дреда шею одной левой свернёт.
Паника, порождающая куча судорожных вопросов, лавиной накрывает меня. Однако вида, что нервничаю, стараюсь всё же не подавать. На всякий случай склоняюсь в вежливом поклоне. Как и подобает благовоспитанной шатере, опускаю глаза.
- Добрый вечер, мой господин! Его императорское величество приказали мне явиться к Вам в качестве Вашего подарка.
Мне кажется, или парень зло усмехается?
- И часто тебе приходиться дарить себя незнакомым мужчинам? – тихий насмешливый голос. Низкий. С лёгкой хрипцой. Мэд бы понравился. Она с ума сходит от такого…
– Ты не ответила.
Последняя фраза звучит, не то как упрёк, не то как приказ, и мне это совсем не нравится. Похоже, мой «хозяин» ещё тот тиран. Ну, что ж, раз он считает меня беспутной, пусть так и будет… Мне-то какое дело? Всё равно через несколько минут я отсюда свалю.
- Я опытная шатера, мой господин, - отвечаю как можно более подобострастно, одновременно прикидывая, насколько близко надо подойти к нему, чтобы сонный порошок точно долетел до его лица. Иначе что я с этим амбалом делать-то буду?
- Нравится быть шатерой? Устраивает, что каждый раз тебя отдают новому хозяину?
Нет! Ну, точно извращенец! Далась ему моя отсутствующая бурная постельная биография? Мэд как-то рассказывала мне про таких. Сами в постели ничего толком не могут, вот про похождения других и расспрашивают. Только этот, если честно, не очень походит на «убогого» в постельных делах. Слишком уж молод и крепок.
- Конечно, мой господин, - во всю «заливаю» я, - для меня нет большего счастья, чем ублажать очередного хозяина.
Надеюсь, сейчас он подзовёт меня поближе к себе и тогда… Сонный порошок уже наготове!
- Уйди… - внезапно зло, почти брезгливо бросает мне мужчина.
- Чего?! – от растерянности забываю про роль томной шатеры, которую должна изображать.
Нет, я, конечно, планировала отсюда смыться. Но что всё будет так просто… Это как-то даже разочаровывает.
Поднимаю глаза на несостоявшегося «хозяина» и тут моё изумление утраивается.
Парень оборачивается.
И тут до меня доходит, что в этой «картинке» было изначально не так. Передо мной стоит не дарииц! Не землянин! Это альтаирец!
Ну это уже нечто совсем из ряда вон выходящее! Чтобы шатеру подкладывали под альтаирца? Отродясь о таком не слышала! Это уже явный перебор! Мы же разной расы! Интересно, чем император думал, отправляя меня сюда? Уж точно не головой!
Первоначальный шок проходит, уступая место любопытству. В наглую рассматриваю парня.
Молодой, по-мужски красивый. Такого язык не повернётся «смазливым» назвать. Никогда раньше таких не встречала. Мэд наверняка назвала бы его «породистым». Сразу по лицу видно – аристократ.
А ещё глаза. Такие… пронзительно синие…
Смотрю в них и понимаю, что тону в омуте собственной памяти.
Однажды я уже точно видела где-то этот взгляд. Но где именно вспомнить не успеваю. Разъярённый парень уже почти рычит мне.
- Ты что, глухая? Я сказал: уходи!
- Но…
Невольно вспоминаю, каким страшным был в гневе мой друг – мальчишка-альтаирец. А ведь Эван был ещё совсем ребёнком. Как поведёт себя этот великан, если разозлится, даже представить страшно. Поэтому послушно пячусь к двери.
