– Успокойся, малыш, и ничего не бойся. Я защищу тебя от любых опасностей. Клянусь, ты больше никогда не будешь плакать.
Она прерывисто, как ребенок, вздохнула и спрятала лицо у него на груди.
– Не смотри на меня. Я, должно быть, ужасно выгляжу. Еще разлюбишь.
– Так не бывает.
– Чего не бывает: того, что я ужасно выгляжу, или того, что разлюбишь?
Зоров невольно улыбнулся.
– Удивительные вы существа – женщины… Значит, так. Сейчас тебе надо поспать. Тридцать минут глубокого гипносна в какой-то степени компенсируют бессонную ночь. Я тем временем схожу к себе и приму душ. Потом мы отправимся завтракать. После завтрака у нас пляж. Будем плавать, кататься на водных лыжах, полетаем на триплане, как обещал. Дальше у меня кое-какие дела, я оставлю тебя ненадолго на пляже. Загорай, развлекайся, но постарайся всегда находиться в гуще людей. Я найду тебя, когда завершу свои дела. У меня теперь есть возможность постоянно принимать сигналы твоего ИЖ, так что не волнуйся. Все будет хорошо. А теперь давай в люлю.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– На который?
– Ты знаешь.
– Я не думал, что об этом надо говорить. Тут же все ясно.
– Согласна. Но ты сам сказал только что, что женщины – существа удивительные.
– Я скажу. Этих слов я не говорил ни одной женщине. Я люблю тебя. Я очень люблю тебя. И теперь уже не смогу разлюбить. Никогда.
– Еще… еще скажи… – прошептала Джоанна.
Зоров повторил еще раз. И еще. И повторял, хмелея от собственных слов и ее близости, пока она не закрыла его рот поцелуем, и тогда он взял ее на руки и отнес в спальню. Поэт был прав: о любви в словах не говорят.
Оказавшись, спустя некоторое время, в своем номере, Зоров поднялся на третий уровень, сбросил одежду и вошел в душевую комнату. На небольшом, встроенном в стену пульте он нажал кнопку "Контрастный душ", выставил предельные значения температур горячей и холодной воды, установил таймер на шестисекундный цикл и нажал кнопку "Пуск". И тотчас из сопел водометов, отверстиями которых были усеяны потолок, стены и пол душевой, напоминавшей яйцо изнутри, хлынули упругие струи, вызвав у Зорова невольное блаженное покряхтывание. Минуты через две он почувствовал неладное: горячая вода становилась все горячее, явно перевалив за предельный рубеж 70°. Попытка выключить душ не увенчалась успехом – все кнопки пульта бездействовали. Рука Зорова метнулась к двери – замок оказался заперт и заблокирован. Со всех сторон, невыносимо обжигая тело, в него вонзались струи уже почти кипящей воды. Душевую заволокло паром. Темный вал ужаса выплеснулся из дремучих подвалов подсознания, грозя ослепить его паникой… Ну нет! Он не даст сварить себя заживо, как безмозглое животное! Сжав губы, Зоров нанес кулаками три страшных удара в район дверного замка и добавил еще более мощный удар ногой, вложив в него всю силу, все умение сконцентрироваться на одном-единственном, главном ударе. С оглушительным треском дверь распахнулась, в облаке пара Зоров вылетел из душевой и с разбега плюхнулся в маленький бассейн с прохладной, такой замечательной водой… Водометы в душевой плевались уже крутым кипятком. "Сволочи", – пробормотал Зоров, обращаясь неизвестно к кому. Выбравшись из бассейна и сверхосторожно, издавая разнообразные шипящие звуки, промокнув полотенцем ярко-красную кожу, он спустился в гостиную и нажал кнопку аварийного вызова обслуживающего персонала. Затем из чемодана извлек десантную аптечку, оттуда – аэрозольный баллончик с сильнейшим противоожоговым средством, и вот уже благословенная пена хлынула на воспаленную кожу. Прибывший по аварийному вызову техник вытаращил от изумления глаза и разинул рот.
– Чем пялиться на обожженного человека, лучше бы содержали в исправности оборудование, – буркнул Зоров неприветливо.
– Я, знаете, только что сам едва не сварился заживо, не знаю, по чьей милости. – Техник захлопнул рот и молча отправился вверх по лестнице в ванные комнаты.
Аэрозоль сотворил чудо – уже через несколько минут кожу перестало жечь, и она приобрела почти нормальный цвет. Зоров направился наверх, чтобы смыть пену. Наверху было жарко и имел место густой пар. Подачу воды уже перекрыли, и техник, стоя на пороге душевой, что-то взволнованно бубнил в микрофончик радиобраслета. Прежде чем окунуться в бассейн, Зоров попробовал ногу водой и криво усмехнулся, вспомнив известную поговорку. Впрочем, происшедшее с ним отнюдь не настраивало на веселый лад. Ополоснувшись, Зоров подошел к технику. Тот уже вошел в душевую и копошился возле пульта.
– Вам уже известна причина… гм… случившегося? – спросил Зоров, натягивая плавки. Техник обернулся и посмотрел на Зорова глазами взбесившегося кролика.
– Н-ничего не понимаю. И дежурный инженер тоже. Одновременно, что само по себе невероятно, вышли из строя автоматика узла подачи воды и индивидуальная автоматика вашей душевой.
– Вы забыли еще о замке душевой, который тоже почему-то сломался, перед этим самопроизвольно сработав и заперев меня в душевой… Кстати, зачем на дверях душевых замки? От подглядывания?
– Понятия не имею. Ими никто не пользуется. – Техник не уловил сарказма. – Все здесь сделано в точном соответствии с проектом. После этого никто ничего не менял.
– Да уж, – сказал Зоров, – как можно менять такой замечательный проект! Где даже душевые запираются на магнитные замки… Хотел бы я повстречаться с проектировщиком этого инженерного шедевра.
– Если вы хотите, я поищу его фамилию, она должна быть записана в чертежах. У нас хранится полный комплект технической документации, и я…
– Не надо. Я пошутил. И вообще, давайте будем считать все это милой шуткой, а?
Техник молча переминался с ноги на ногу.
– Ладно, работайте. Мне пора идти. Если что-либо выясните, сообщите.
– Обязательно! – Техник не сдержал облегченного вздоха. Разговор явно тяготил его. Одевшись и с неудовольствием взглянув в зеркало на свою все еще красноватую физиономию, Зоров проверил, заперты ли чемоданы, и вышел из номера. Ему не нужны были объяснения техника. Он уже знал причину происшедшего, и заключалась она всего в двух словах: "Фактор Кауфмана".
– Господи, – сказала Джоанна, – я была так расстроенна, что даже не заметила, что ты вчера слегка подгорел на солнце.
– Да, – сказал Зоров, – самую малость.
– Никогда бы не подумала, что твоя кожа более чувствительна к солнцу, чем моя. Правда, я нанесла на кожу крем, предохраняющий от воздействия ультрафиолета. Но ведь и ты, помнится, чем-то натирался на пляже…
– Да, но я забыл натереть лицо, – беспечно произнес Зоров, гадая, побледнеет ли скрытая под одеждой кожа до того времени, как ему придется раздеться на пляже. На его счастье, чудесный аэрозоль продолжал действовать, и когда после завтрака, усилиями Зорова растянутого на сорок минут, они с Джоанной и Дональдсоном пришли-таки на берег океана, кожа Зорова приобрела почти нормальный цвет. Джоанна, как того и добивался Зоров, ничего не заподозрила. Мужественно не реагируя на довольно-таки болезненное воздействие прямых солнечных лучей на свою многострадальную кожу, Зоров с высоким актерским профессионализмом в течение трех часов играл непринужденное веселье, пока не выполнил всю обещанную Джоанне программу развлечений. А когда он убедился, что ее настроение поднялось почти до вчерашнего безоблачного уровня, улыбка уже не наигранного веселья заиграла на его губах. Посчитав этот момент вполне благоприятным, чтобы отлучиться для выполнения второго этапа плана, Зоров оставил Джоанну на попечение Дональдсона, весело помахал им рукой и направился к дворцу.
