— Не вызывает сомнений, что кто-то из их военных фанатиков Конфедерации совершил это, чтобы свалить вину на нас. Возможно, покушение на Императора тоже как-то связано с этим.
Джукага заколебался.
— Они никогда не пойдут на уничтожение собственных высших офицеров. Все гораздо сложнее.
— Вы обвиняете меня во лжи? — оскалился Тракатх.
Джукага одарил Принца яростным взглядом, но решил отступить.
— А как допустили передачу сигнала? Мы подозревали, что в той системе находится их авианосец, и знали, что разведчик бежит именно туда. Как такое могло произойти? У нас же был авианосец и целая эскадра крейсеров!
— Вы хотите сказать, это тоже моя ошибка? — холодно осведомился Тракатх.
— Неужели вы не понимаете? — спросил его Джукага. — Если бы мы подождали еще год, они бы сами сдались нам, ослабленные и разобщенные. А теперь они взбешены тем, что мы воспользовались их доверием, и будут драться с фанатизмом, который вы и представить себе не можете. Вспомните, я предупреждал и вашего отца, и вашего дядю, что не стоит так с ними поступать. Но они не послушав, решили начать войну с внезапного удара.
— Что ж, ваша работа в том и заключается, чтобы предотвратить эту вспышку фанатизма. А если вы потерпите неудачу и они не успокоятся, тогда…
— Что тогда? — ощетинился Джукага.
— Тогда я начну уничтожать их миры один за другим, и виноваты в этом будете именно вы, — зловеще улыбнулся Тракатх.
— Выведете сообщение с «Таравы» главный на экран.
Генерал Греко — единственный оставшийся в живых член Генерального штаба, тяжело опустился в кресло. Джеффри Толвин с тревогой наблюдал, как кровь, с посеченной осколками спины медленно окрашивает бинты, и темно-красными пятнами проступает на генеральской форме. У Толвина мелькнула мысль подозвать врача, но он тут же передумал. Несмотря на свой высокий чин, Греко оставался боевым офицером и оторвал бы голову любому, кто полез бы к нему с соболезнованиями.
Удивительно было, что Греко вообще выжил. Ему повезло. Он покинул совещание, даже не дослушав посла килрафи, потому как больше не мог выслушивать новые обвинения. Он просто встал со своего места и вышел.
Он шел по коридору, проклиная свою судьбу, килрафи, правительство и это перемирие, дав себе обещание, подать, наконец в отставку. В эту секунду в зале совещаний прогремел взрыв. Взрывной волной генералу оторвало руку, но к счастью, это был лишь протез. Свою левую руку он потерял еще во время битвы при Вукар Таге. Оторванная пластиковая конечность приняла на себя основной удар обрушившейся колонны, и тем спасла генерала. Толвин еще раз взглянул на генерала, удивляясь везучести этого человека.
Греко двинул плечом, словно потерянная рука все еще была на месте, и неуклюже потянулся правой рукой к шее, пытаясь почесать ее.
— Не трогайте, пожалуйста, у вас в теле все еще остались осколки, — встревожился врач, стоявший за спиной генерала.
— По моему, я не спрашивал вашего совета доктор, это во-первых. И во-вторых, кто вас сюда вообще пустил? Это секретное совещание! Даю вам десять секунд, чтобы убраться отсюда.
— Генерал. Мне приказано быть с вами, до тех пор, пока вы не окажетесь в госпитале.
Греко медленно, было видно, что каждое движение причиняет ему боль, повернулся к охраннику.
— Сержант! Или выведите его отсюда, или пристрелите к чертовой матери. Меня не волнует, что вы будете делать, но что бы через пол минуты и духу его здесь небыло.
Толвин сочувственно улыбнулся, провожая взглядом спешно удаляющегося врача.
— Ерунда, хороший глоток виски, пара минут возни с иголкой и скальпелем и буду как новенький, — проворчал Греко, продолжая ожесточенно чесать шею.
Наконец засветился экран, высвечивая сообщение переданное «Таравой». Греко нахмурился, и надолго замер в кресле, подперев голову здоровой рукой. Через минуту, он поднял трубку правительственной связи и набрал номер.
— Господин Президент, это Греко. Вы еще в здании? Прекрасно. Думаю, что вам необходимо зайти ко мне в кабинет… Нет нет, прямо сейчас, это очень срочно, — сказал Греко и повесил трубку.
Морщась от боли, он обернулся к Толвину.
— На этот раз, похоже, что нас действительно приперли к стенке. Ты уверен, что информация Вэнса, соответствует действительности?
— Когда он получил эти данные, меня уже не было, — ответил Толвин, — но ты же знаешь Вэнса. Он не стал бы это посылать, если бы у него были какие-то сомнения.
Греко мрачно кивнул.
— Пять адмиралов и семь генералов лежат сейчас в морге. Погибло больше ста тридцати человек, бывших на ключевых постах в армии и на флоте. Мы почти что обезглавлены, а теперь еще и это, — Греко мотнул головой в сторону экрана.
— Как же все это так совпало? — негодующий возглас Греко пронесся по комнате.
— Видимо, перемирие с самого начала было уловкой, — ответил Толвин. — Теперь мы точно знаем, что они хотели выиграть время, отремонтировать свой флот и получить возможность бросить все силы на строительство своих суперавианосцев. И у них это блестяще получилось. Они конечно уже знают, что мы их раскрыли. Этот теракт наверняка был частью их плана.
— Сколько им понадобится времени, что бы привести флот к Земле?
— Если их флот полностью готов к выдвижению, то на максимальной скорости они пересекут Империю за двенадцать — четырнадцать дней. От границы до Земли их путь займет еще десять дней. Даже при максимальном сопротивлении, с момента пересечения ими границы и до появления на орбите Земли, пройдет максимум две с половиной недели. Помнишь? Перед самым перемирием мы отрабатывали на симуляторах похожую ситуацию: внезапный удар килрафи в условиях нашей неподготовленной обороны. Припоминаешь результаты? С этими новыми авианосцами ситуация выглядит еще хуже.
Греко вздохнул.
— Бэнбридж говорил мне еще сегодня утром: «Потребуется, по крайней мере четыре месяца, чтобы привести Флот в состояние готовности, предшествующее перемирию». Будь оно все проклято! — сорвался он.
Дверь кабинета открылась, и вошел Президент Родхэм в сопровождении министра иностранных дел Джеймсон.
Греко и Толвин встали, приветствуя вошедших.
Толвина до сих пор забавляло прозвище «Большой Дюк», данное генералу. Ростом Греко был всего лишь немногим выше полутора метров, впрочем, его вспыльчивый характер с лихвой компенсировал недостаток роста. Те немногие из офицеров, кто осмелившиеся шутить на эту тему, частенько потом жалели об этом.
— Как вы себя чувствуете, генерал? — поинтересовался Родхэм, покосившись на пустой рукав Дюка.
