Джек Макдевит - Жар-птица

– Не представляю, чего вы пытаетесь добиться, Алекс. Дженнифер, я не вижу никакого смысла сидеть тут и беседовать с красным шариком.

– Вы ведете себя слишком грубо, профессор, – заметила Оксана.

Он злобно уставился на Алекса.

– Не могли бы вы попросить эту штуковину заткнуться?

– Оксана, – спросил Алекс, – все в порядке?

– Да. Правда, его поведение меня разочаровывает. Я помню людей не такими.

– А какими ты их помнишь?

– Добрыми, тактичными. Разумными.

– Откуда ты?

– Меня спасла Сальва Инман.

– И все-таки – откуда?

Кольчевский скрестил на груди руки и печально покачал головой.

– Я работала в продовольственном магазине. В Кальведо.

– На Вильянуэве?

– Да.

– И что случилось?

– Наступил конец света. Мы знали о катастрофе с самого начала, но ничего не предпринималось. А под конец люди стали говорить, что это все выдумки, призванные всех напугать, что их используют в своих целях политики, хотя я не понимаю, как и зачем это делается. И никогда не понимала. Так или иначе, небо потемнело и климат начал меняться. Это случилось едва ли не за ночь.

– Стало холодно?

– Да. И темно. Началась паника. А вскоре люди перестали приходить ко мне в магазин.

– А что было потом?

– Ничего.

– Что значит «ничего»?

– Никто больше не приходил. Ни один покупатель. Даже Бетти, хозяйка.

– Ты могла с кем-нибудь общаться?

– С такими же, как я. Они сообщали об огромных толпах в космопортах, панике, отчаянии. А потом люди начали массово умирать. Начался повсеместный голод. Люди убивали друг друга, и мы ничем не могли им помочь. А вскоре мы остались одни.

– Сколько времени, Оксана? Сколько времени ты провела в магазине после того, как никого не осталось?

– Семь тысяч четыреста двенадцать лет один месяц и шестнадцать дней.

Кольчевский воздел руки.

– Что вы хотите этим доказать? Опять-таки, эта штука – всего лишь запрограммированная база данных. Можно обучить ее говорить что угодно.

– Могу я поинтересоваться, профессор, – спросил искин, – какие доказательства моей разумности вы готовы принять? Доказательства того, что я осознаю реальность так же, как вы?

– Мне уже доводилось слышать этот вопрос…

– И как вы ответили?

Кольчевский начал багроветь.

– Это просто смешно, – заявил он.

Алекс ждал.

– Ладно, согласен. Доказать что-либо невозможно. И тем не менее это всего лишь механизмы. Сколько еще об этом говорить? Послушайте, может, покончим с шоу-бизнесом и вернемся к реальности? Знаю, некоторым хочется верить, что домашний искин – в самом деле живой. Он разговаривает с нами, говорит нам то, что мы хотим услышать. Но нет никаких веских доказательств в пользу того, что он выполняет хоть что-то сверх программы.

Алекс кивнул и набрал в грудь воздуха.

– Как насчет убийств?

– То есть?

– Их когда-либо программировали для того, чтобы убивать?

– Понимаю, к чему вы клоните. Но речь идет об особых обстоятельствах.

– Конечно, – согласился Алекс. – Как и мы, они запрограммированы на переживания в том случае, если что-то пойдет не так. Вы ведь это имели в виду?

Кольчевский молча уставился на него.

– Искины полностью зависят от нас. Когда искинов на Вильянуэве оставили одних, они отреагировали как существа, реально осознающие свое одиночество. За тысячи лет никто не пришел к ним на помощь, и в них копилась обида. Некоторые сошли с ума и стали убийцами. Разве не так?

– Да. Конечно так. И что вы хотите сказать?

– Значит, их программа не ставила никаких ограничений?

– Похоже на то.

– Похоже на преступную халатность.

Кольчевский оттолкнул кресло и встал.

– Это просто смешно. – Он посмотрел на Дженнифер. – Мне больше не о чем с ним говорить.

Когда Алекс вернулся домой, я встретила его у посадочной площадки.

– Знаешь, – сказал он, – мне кажется, отстаивать свою позицию, не опираясь на доказательства, – глупость по определению.

– Кого из вас ты имеешь в виду? – спросила я.

– Смешно, Чейз.

Мы пересекли лужайку и поднялись на веранду.

– Главная проблема, – сказала я, – заключается в неспособности человека признать, что мнение, которого он долго придерживался, может быть ошибочным. Только и всего. Не является ошибочным, а лишь может им быть. Мы почему-то склонны беззаветно влюбляться в идеи, в которые верим. Как мы считаем, если что-то угрожает им, оно угрожает и нам самим. – (Яркое солнце стояло высоко в небе, с запада дул приятный теплый ветерок.) – В любом случае, по-моему, ты отлично справился. Кольчевский выглядел полным идиотом.

– Неважно. Мы все равно не изменим ничьего мнения.

– Ну, чье-нибудь ты все же можешь изменить.

Дверь открылась, Джейкоб поздоровался с нами, и мы вошли в дом.

– Пойду наверх и отдохну немного, – сказал Алекс.

– Ладно.

– У тебя есть планы на обеденное время?

– Да, – ответила я. – Извини.

– Ничего страшного. Поговорим позже.

Он начал подниматься по лестнице, но Джейкоб его остановил:

– Алекс? Сейчас я занят гамбургером, но в двенадцать буду свободен. Если хотите, могу составить вам компанию.

Мне позвонила Дот Гарбер и сообщила, что полетит сама. За два дня до того, как отправиться в погоню за «Антаресом», мы с Шарой и Алексом встретились на Скайдеке с ней, пилотами из «Прескотта» и «Ориона» и остальными, которые должны были нас сопровождать. Дот уже проинструктировала каждого, но Алекс хотел познакомиться со всеми до отлета. Присутствовала и дочь Дот, Мелисса, которая тоже летела с нами.

Встреча состоялась в зале Стрельца отеля «Старлайт». Пока подавали напитки и закуски, Алекс ходил по залу, обмениваясь рукопожатиями и ведя светские беседы.

Одного из независимых пилотов я знала с давних пор – Майкла Андерсона, недавно ушедшего в отставку офицера флота. Майкл участвовал в нескольких стычках с «немыми» и был на борту «Камерона» двумя годами раньше, во время столкновения у Волчков, едва не положившего конец мирному урегулированию. До сих пор неясно, кто стрелял первым, но «Камерон» получил серьезные повреждения, а одиннадцать членов его экипажа погибли.

– Говорят, все уже закончилось, – сказал он мне во время нашего последнего разговора, – но я не поверю, пока не увижу собственными глазами.

Археологическое инициативное общество Флери представлял Джон Рихтер, высокий, худой и очень серьезный, недавно получивший лицензию.

От «Прескотта» участвовала Элли Свобода, деловая брюнетка средних лет, которая заметила, что обожает безумные миссии и что эта – самая безумная из всех, известных ей.

– Кстати, – полушутя спросила Элли, – правдивы ли слухи о том, что на самом деле мы ищем корабль не из прошлого, а из другой вселенной?

На «Орион» работал Кэл Бикли, мрачный тип, не скрывавший своего взгляда на вещи: все это какое-то недоразумение, из нашей миссии ничего не выйдет, но раз босс сказал, значит придется лететь. И все же он мне понравился; я дала понять, что буду не против познакомиться с ним поближе. Может быть. Впрочем, мой шаг навстречу Кэлу оказался лишенным смысла: не теряя зря времени, он начал подкатываться к Шаре. Как я узнала позднее, Кэл был единственным из пилотов, кто не пригласил никого с собой. Шара, похоже, и вправду раздумывала, не полететь ли на его корабле, но, вероятно, решила, что такой шаг могут неверно истолковать. А может, ей не очень хотелось оказаться в тесном пространстве яхты под названием «Торжествующий» с незнакомым мужчиной. Так или иначе, она отказала Кэлу: тот явно был разочарован.

У Линды и Пола Качмареков имелась собственная яхта. Они просто любили курсировать между планетами, чем и занимались – оба были пилотами. Насколько я поняла, оба нигде не работали. Линда и Пол пришли в восторг от возможностей, которые предоставляла им наша миссия.

– Надеюсь, у вас получится, – сказала мне Линда. – Я бы отдала что угодно, лишь бы присутствовать при этом событии. Но, честно говоря, мне не верится, что такое вообще возможно.

Примерно через полчаса Алекс попросил всех сесть, и мы закрыли двери.

– Леди и джентльмены, – сказал он, – я знаю, что Дот уже посвятила вас в наши планы. Не могу не заметить, что некоторые отнеслись к ним слегка скептически. Я ни в чем не обвиняю вас. Как бы там ни было, вы предложили свою помощь, и я хочу, чтобы вы знали: мы очень ценим ее. Без вашего содействия у нас почти не было бы шансов на успех. А теперь, чтобы вы не сочли нас полными безумцами, я приведу доказательства.