И он сделал приглашающий жест, после чего мы неуверенно проследовали в фокус всеобщего внимания.
Импровизированные учения проходили возле планеты С-801-2, подальше от лишних глаз. Операция-то секретная!
Мы определились со звеньями (я попал в ведомые к Ревенко), тактическим взаимодействием, частотами связи и так далее, без чего война — не война. Все прошло на удивление четко. Вот что значит ветераны!
Я тогда подумал, что в германских эксперт-гешвадерах есть несомненные плюсы. То есть, с точки зрения стратегии — чушь и глупость, зато внутри такого организма весьма комфортно. Все опытные, обстрелянные, умелые до отвращения, понимают даже не с полуслова, с полумысли.
Эксперт-гешвадер это на понятном языке — авиадивизия асов (гешвадер — «эскадра», примерно соответствует нашему авиакрылу). Конечно, не все там асы, но все поголовно кадровые офицеры с боевым опытом. Никаких салаг.
Такие гешвадеры у немцев никогда не бывают смешанными, формируясь, например, только из истребителей. Обычно состоят из двух полков (они у немцев называются «группами») по тридцать-сорок машин в каждом. Оно и понятно: где ты больше асов наберешь?
Страшная сила, между прочим.
К сожалению, абсолютно утопическая.
Ради создания трех таких сверхэффективных эскадр в кадровом смысле оголяется почти весь флот. А потом гоняют их, бедненьких, затыкать дыры по всему фронту. Но, кажется, я повторяюсь.
После учений выдалась минутка, и я принялся бродить по нашему дорогому трофею. Дорогому во всех отношениях!
Все-таки «Римуш» очень красивое сооружение. И снаружи и изнутри. Есть что-то такое в клонской помпезности. Мы не догадались бы так отделывать потроха боевого корабля. Просто генетически не способны. Военный вымпел — строго функциональная вещь. Не круизный лайнер, не прогулочная яхта, не летающий дворец.
Но нет.
Конкордианцы так не думают. У них каждый звездолет первого ранга является рекламно-боевым пропагандистским аппаратом.
Вот поднимается на борт какой-нибудь беспросветный матрос из касты демов. И немедленно обалдевает от рушащегося на его слабые мозги великолепия. Позолота где только можно, фравахары горят огнем на каждой переборке, над арками шлюзов змеятся изречения Заратустры или Первоучителя Римуша.
В каждом отсеке — Атур-Гушнасп, то есть Священный Огонь. Под деревянными рамами стендов наглядной агитации — живые цветы. Причем все редкие и редкой же красы. Примитивный боевой листок вывешивается в раззолоченной рамке. И никакой электроники — всё на дорогущей сортной бумаге!
Короче, по мозгам проезжаются знатно.
Но в нынешнем своем состоянии «Римуш» напоминал Большой Театр после нападения вандалов. Это наши рембригады постарались. Так они же и не реставраторы, а ремонтники. Да и время военное… Но всё равно: клонский стиль «военно-космическое барокко» впечатлял!
Тебе понятно, мой внимательный читатель, что не только архитектурными излишествами я наслаждался. Я ностальгировал, тосковал по моей любимой и недоступной теперь Рошни. Взращивал байроновские чувства, каковым выражением я однажды отбрехался от нападок коменданта службы безопасности Ахилла-Марии де Вильямайора на станции «Тьерра Фуэга».
В самом разгаре байроновских настроений я столкнулся с Сашей Браун-Железновой.
Вот еще одна женщина из моего прошлого!
Иду я весь такой печальный мимо отсеков БЧ-5, пропитываюсь вибрациями ходовых агрегатов, и тут: она! Стоит подле потухшего Священного Огня — массивной стеклянной тумбы в специальном тупике.
— Андрей? — Сказала она вместо «здрасьте».
— Привет, Саша. Ничего, что я так запросто? — Ответил я.
— Ничего, я не на службе.
— Как быстро наши «Римуш» подлатали, а? — Надо же что-то говорить.
— Именно что «подлатали», — презрительно фыркнула она, тряхнув каштановыми локонами. — Не разваливается на ходу — и то хлеб!
— Я-то думал, мы в рейд полетим. Как клоны в начале войны на нашей трофейной технике.
— Должны были, — сказала она и сложила руки на обкомбинезоненной груди. — Да вот ягну невовремя…
— Кстати, Саша, а зачем шеф тебя с нами поволок? — Задал я внезапно возникший вопрос. — Мы имеем все шансы не вернуться. Ладно он! Он начальник и вообще мужик. А ты? Ты же аналитик, не пилот. Да еще и девушка.
— Подумаешь тоже… девушка! — Она снова тряхнула прической. Которая сегодня не была угнетена в училкин пучок на затылке и свободно рассыпалась по плечам, что ей удивительно шло. — Я теперь не девушка, а ведущий специалист по языку ягну. Один из.
— Ого! Растешь! Но… Зачем?
— Ты Иванова плохо знаешь. Думай головой! — Она постучала меня пальцем по лбу. — Для переговоров!
— Обратно «ого»! Даже «огого»! — Я удивился. — Шеф что, серьезно рассчитывает взять пленных? Потому что как иначе с этими кошмариками общаться, я представить не могу.
— Не только рассчитывает, но и имеет для такого расчета все основания. — Отрезала она. — Шеф никогда ничего не делает просто так, разве ты не в курсе?
— Это какие же? — Мои пальцы сплясали в воздухе танец неопределенности. — Ну… основания?
— На Грозном, Андрей, базируется полк «Дюрандалей». Машины хранятся в разобранном состоянии на секретном подземном, а точнее подледном космодроме в тамошней Антарктиде. Космодром называется Фиорд Крузенштерна.
— Толку-то с них, разобранных? — Не понял я.
— Слушай, торопыга. Случилось невероятное! Один шанс на миллион! На Грозный буквально свалился… — Саша подняла ладонь. — Ты не поверишь! Сам Роланд Эстерсон!
— Эстерсон, Эстерсон… — Фамилия была смутно знакома, где-то я ее слышал, но ничего определенного в памяти не всплывало. — Кто таков? Какого роду-племени?
— Шведского. Но это не главное. Главное: Эстерсон — генеральный конструктор программы «Сталь-2»! Это он изобрел и построил «Дюрандаль»! Числился пропавшим без вести. И тут с Грозного комдив Святцев семафорит: «Роланд Эстерсон у нас»! Мы ему в ответ: «Не самозванец ли? Уж очень невероятно!»
— И впрямь невероятно! — Ввернул я.
Александра кивнула и с жаром продолжала рассказ.
— А он: «Нет, все точно, уже приступили к сборке «Дюрандалей» на космодроме Фиорд Крузенштерна под его руководством. Планируем дать бой инопланетной нечисти и все такое. Санкционируете применение силы?» Главком Пантелеев в курсе насчет технологии и нехороших обычаев ягну, поэтому дал добро. Так что скоро начнется свистопляска. Ягну еще не сталкивались с «Дюрандалями» и нас не уважают. Зная их философию, легко предсказать: как только засекут групповую воздушную цель — атакуют без вопросов. И будет их паладинам сюрприз. Или зачем, ты думаешь, Иванов с такой скоростью рванул на Грозный? Спасать людей — это хорошо и правильно. Но не его уровень. Он хочет вступить с ягну в переговоры, понимаешь? Уверен, что хоть парочку гадов возьмут живьем!
