Фетт сел, надел шлем и поднял штурмовую винтовку; движения были настолько автоматическими, что он даже не осознавал их. Бросив взгляд на дверь, охотник отошел немного назад и нацелил винтовку. Не включая свет, крикнул.
– Входите.
Неохотно со скрипом дверь распахнулась. Пара охранников гаморианцев зашла в проход; Фетт направил винтовку на них. – Что надо?
Один из охранников отошел в сторону и в комнату пихнули какого-то человека. Палец Фетта рефлекторно напрягся на спусковом крючке, но не нажал.
– От Джаббы,- хрюкнул ближайший охранник. – Наслаждайся ею. – Фетт отошел назад, одной рукой нащупав выключатель; под холодным белым светом, который осветил всю комнату, он смотрел на Лею Органа, Принцессу Алдерана.
Тяжело дыша, она подобрала ноги и сжалась в углу комнаты. Фетт понял, что девушка боролась с охраной, когда ее тащили к нему. – Прикоснешься ко мене:- голос подвел, она попыталась унять дрожь и снова сказала, – Коснись меня, и один из нас умрет.
Фетт медленно опустил винтовку, и осмотрел комнату. Во дворце у него было мало имущества; всего того, что он имел, было немного, но достаточно и находилось на борту Раба I. Наконец он указал на тонкое покрывало лежащее на кровати. – Накройся. Я не собираюсь тебя трогать.
Органа сдвинулась немного в сторону, наклонилась, взяла покрывало и обернула его вокруг себя, спрятав то немногое, что Джабба позволил ей надеть, и отошла снова в угол комнаты, который позволял находиться подальше от Фетта. – Не будете? – Фетт кивнул головой. Он сел в углу, напротив, двигаясь медленно, и положил винтовку себе на колени. Охотник должен был двигаться медленно; в последние годы сильно болели колени. – Секс между теми, кто не вступил в брак,- сказал Фетт, – является безнравственным.
– Да,- подтвердила Органа. – Насилие.
Фетт кивнул. – Да насилие. – Он окончательно сел и молча стал наблюдать за девушкой. Она осторожно обосновалась в противоположном углу, посильнее закутавшись в покрывало; Фетт одобрил ее скромность, но это не препятствовало ему продолжать наблюдение. Охотник ни разу не держал женщину в объятиях. С годами страсть к женщинам приходила все реже; но в мыслях Фетта его целомудрие не мешало ощущать себя мужчиной, и девушка стоила того, стоила, чтобы на нее смотрели, разлетевшиеся после борьбы, темные волосы, каскадом спадали вниз по бледному листу.
Она закончила поправлять покрывало вокруг себя и отодвинулась обратно в угол. – Вы не собираетесь вызвать охрану и вернуть меня Джаббе?
– И оскорбить Хатта? Я так не думаю. Он бросит вас Ранкору, и затаит на меня злобу. Вы можете вернуться утром.
Ее дыхание успокаивало. – Так что мы останемся здесь. На всю ночь. Камни холодные. Если желаете, можете использовать кровать.
Скептицизм Органы был очевиден. – А вы будете сидеть там. Всю ночь.
– Я не буду вас трогать. Я не буду вас касаться. Можете сидеть там. Мне все равно.
Наступила тишина. Фетт смотрел на девушку, как она опиралась на каменную стену; в ответ она молча разглядывала его.
Время шло. Оба глаз охотника были открыты, неожиданно Лея не выдержала, – почему вы делаете это? Почему вы сражаетесь за них?
Фетт вздрогнул и немного потянулся. Винтовка лежащая поперек колен даже не пошевелилась. – Более чем полмиллиона кредитов, – ответил он. – Это то, что Вейдер и Хатт заплатили за мою работу.
– Это только деньги? Мы тоже готовы заплатить. Помогите нам выйти отсюда, и мы заплатим.
– Сколько?
– Больше чем можете вообразить.
Фетт был удивлен смелостью, которую она показывала, идя на подкуп, здесь глубоко в замке Хатта. – Я могу вообразить очень многое.
– Вы это получите.
Было жестоко позволить девушке надеяться. – Нет. То, что вы делаете, безнравственно, неправильно. Мятежники заблуждаются, и Восстание потерпит поражение рано или поздно.
Лея Органа не смогла сохранить молчания.
– Безнравственно, неправильно? Нас? Мы боремся за дома и наши семьи за наших любимых, тех, кто все еще жив, и мы не проиграем. Империя разрушила мой мир, фактически каждый, кого я когда-либо знала, будучи еще ребенком погиб:
Фетт наклонился немного вперед. – Эти миры участвовали в восстании против законной власти. Император был в праве разрушить ваши планеты; они угрожали системе социального правосудия, которое позволяет существовать цивилизации. – Он сделал паузу. – Я сожалею о смерти невинных людей, но это случается на войне, Лея Органа. Люди, умирают на любых войнах, и ваша сторона не должна была начинать этого.
Он резко замолчал; этот разговор терзал горло.
Казалось, железные аргументы заставили Органу безмолвствовать; она смотрела в сторону, мимо Фетта, уставившись, на пустую каменную стену, в течение нескольких минут. Когда девушка, наконец, заговорила, ее голос был, тих, и она все еще не смотрела в сторону охотника. – Для меня тяжело полагать, что вы можете действительно так думать. Вы слышали о Люке, Люке Скайуокере, я знаю, вы слышали о нем, что он рассказывал о темной стороне.
Фетт поразился, услышав свой смех. – Джедаи это суеверие?
– Если Сила существует, я не видел никаких доказательств, и сомневаюсь, что увижу.
Теперь она опять смотрела на него. – Вы немного напоминаете мне Хана Соло. Он тоже не верил.
Фетт услышал, как опасно повысился его голос. – Я не такой как Соло и не надо сравниваете меня с ним.
Глубоко вздохнув, Лея медленно продолжила. – Хорошо. Почему это так оскорбляет вас?
Фетт снова наклонялся вперед. – Вы знаете, сколько всего плохого сделал этот человек за свою жизнь? Не берем в расчет лояльных граждан Империи, которых он, и вы, уничтожили за период вашего Восстания; война есть война, по крайней мере, вы, думаете, что боретесь за правое дело. Но Соло? Он храбрый человек, да, но он наемник, который никогда не делал хороших вещи за всю свою жизнь, он никогда не брался за работу, за которую не платили. Он занимался контрабандой запрещенных веществ.
– Он перевозил спаис!
Фетт вскочил на ноги и закричал. – Спаис вне законна!
Это наркотик, его использование приводит к страшным поступкам, человек, ради употребления спаиса, – кричал охотник, – готов на все! – Фетт стоял напряженно и неподвижно, дрожащие руки сжимали винтовку, пугая Лею. – Если бы я сегодня вечером употреблял спаис, Лея Органа, возможно вы не находились бы сейчас в безопасности, здесь, со мной, в этой комнате.
– Хан занялся контрабандой спаиса,- настойчиво продолжила Лея, – когда был вне закона, и мне это тоже не нравилось; но он бросил это и занялся контрабандой алкоголя, который юридически законен, но тарифы достаточно высоки, чтобы сделать его ценной контрабандой в различных мирах. Нет, он не совершенен, и он нарушал законы, о которых вы даже не слышали. Но я знаю Хана, я видела, как он рискует, и я сомневаюсь, что вы смогли бы набраться храбрости и повторить то же самое, вы сможете бросить работать на Джаббу Хатта?
