Это был неровный брусок зеленоватого материала, изготовленный словно бы из змеиной кожи. Между пальцев светловолосого на поверхности бруска виднелась латинская маркировка, до боли знакомая любому мужчине, служившему в армии. В боковую поверхность бруска был вкручен металлический патрон с поблескивающим светодиодом.
– Там у вас, похоже, какие-то важные дела, и я бы не хотел тебя отвлекать, приятель, – дружелюбно проговорил ремонтник, – но у меня тут патернамитовый заряд.
– Бомба! – гаркнул охранник, обретя дар речи.
Через несколько мгновений в коридор выскочили еще несколько гвардейцев, и кяфир оказался в кольце нацеленных на него стволов.
– Ну да, бомба, – спокойно кивнул ремонтник. – Нашел, когда копался только что в коллекторе силового поля. И я ее уже обезвредил.
Охранник, к которому он обращался с самого начала, с облегчением перевел дух. Действительно, светодиод на взрывателе патернамитового заряда не функционировал – он взблескивал лишь в свете ламп в коридоре. Однако бравый швед Улоф Йоханссон не позволил ему расслабляться долго и поспешно прибавил, пока гвардейцы не завернули подозрительному типу руки за спину:
– Эту-то я обезвредил, но из нее торчит вот эта штучка по имени «радиовзрыватель «Джо-055М», а такие часто используют для создания взрывной сети. Взрывающаяся мина приводит в действие другую, которая находится вне пределов детонации первой, и так до тех пор, пока не сработают все заряды, заложенные в разных местах. Так что в машинном зале вполне может быть еще тонн пять патернамита. И если он взорвется – мало не покажется никому.
Среди агентов и гвардейцев, охраняющих высокопоставленных гостей и место разгрузки обелиска, началась паника. Это была особенная паника – военная, тихая, деловая. Информация о возможном теракте быстро распространилась по коммуникаторам среди гвардейских офицеров и агентов «Аламута», осуществлявших охрану арабского министра и американского сенатора. Было очевидно, что взрыв планируется в те мгновения, когда обелиск окажется в разгрузочном терминале и мистер Джейкобс символически передаст его эфенди аль-Мустафи. Это был самый эффектный для совершения теракта момент – все камеры будут направлены на высокопоставленных гостей и сумеют зафиксировать взрыв во всех деталях. Информационный повод окажется первоклассный. Также понятно было, что немедленно эвакуировать вип-персон и журналистов либо начинать поиск заложенных мин нельзя – тогда злоумышленники, видя, что их план срывается, сразу приведут в действие адскую машину.
Полковник Азам, руководивший охраной высоких гостей, распорядился немедленно доставить к нему виновника переполоха. Выслушав его сбивчивый рассказ, поинтересовался:
– Вы можете хотя бы приблизительно прикинуть, где располагаются другие заряды? Наши люди проверяли и опечатывали все коллекторы и электрические шкафы – значит, мины укрыты где-то в конструкциях самой станции.
– М-м-м… ну, если бы мины ставил я, то расположил бы их здесь, здесь и здесь, – Йоханссон быстро показал пальцем на раскрытом адъютантом полковника электронном планшете уязвимые места станции. – И, в принципе, даже приблизительно представляю себе, как их можно было бы замаскировать.
– Шайтан! – Полковник Азам стиснул зубы. – Если эти заряды сработают, нам всем конец! И ведь это может произойти в любой момент!..
– Ну, вообще-то не в любой, – заметил виновник переполоха. – Я ведь как только обнаружил бомбу, так сразу закольцевал пятый волновод и направил всю энергию во внутренний канал. А «Джо-055М» работает на принципе прерывания питания, причем очень хорошо защищен от перегруза. Поэтому сейчас эти террористы могут сколько угодно давить на свои кнопки – прерывания питания не произойдет. Энергия на входе взрывателей слишком велика, так что даже если клеммы разойдутся, тут же образуется вольтова дуга.
– Вот как? – удивился полковник. – Значит, взрыв нам не грозит?
– Нет, – качнул головой ремонтник и добавил: – Пока я не разомкну волновод.
– Такое возможно? – Азам быстро кинул взгляд на одного из своих помощников, видимо, специалиста по технической части.
– Так точно, эфенди, – отозвался тот. – Нам известен такой способ обезвреживать мины.
– Откуда же вы все это знаете? – полковник снова повернулся к Йоханссону.
– Да сдуру записался как-то в армию, – поведал тот. – В саперы-взрывники. Только долго я там не удержался, – смущенно признался он, – выгнали, черти. У них там пить нельзя, работа больно ответственная. А не пить я не могу, уж извините…
Через четверть часа мины, заложенные на терминале, были обезврежены. Высокопоставленные гости были спешно эвакуированы со станции, и дальнейшая разгрузка обелиска проводилась уже без их участия.
Улоф Йоханссон, бывший помощник механика с транспорта «Айленд Рок», сидел на мягком диване в салоне роскошного правительственного шаттла напротив министра иностранных дел Саида аль-Мустафи.
– Мне бы вернуться до конца смены, господин министр, – смущенно проговорил швед, не зная, куда девать свои огромные ручищи. – Там ребята без меня не справятся…
– А вы не только отважный и умелый, но еще и ответственный человек, – улыбнулся аль-Мустафи. – Не беспокойтесь о своих коллегах, у них сегодня будут другие заботы. Терминал будет закрыт на весь день для проведения следственных мероприятий. Что касается вас, то я умею быть благодарным, тем более к человеку, который спас мне жизнь. Я хотел бы сегодня вечером дать торжественный прием в вашу честь, а затем предложить вам хорошо оплачиваемую службу в своем ведомстве.
– Это что – дипломатом?! – удивился Йоханссон. – Я и языков-то не знаю!
– Нет, разумеется, не дипломатом, – засмеялся министр. – Скажем, для начала бригадиром ремонтников. На «Хатами» вы на прекрасном счету, вас считают знатоком техники. А нам в орбитальном дворце очень не хватает толковых и преданных технических специалистов.
– Во дворце?! – Швед совсем обалдел. – В орбитальном королевском дворце?! Вот это да! В жизни бы не подумал…
– Так вы согласны, мистер Йоханссон? И можете быть уверены в моей дружеской протекции, когда для вас настанет время переходить на следующую ступень карьерной лестницы.
– Это все так неожиданно… – Улоф помотал головой. – И очень заманчиво. Но нет, господин министр, как хотите, а придется мне отказаться.
– Почему же? – поинтересовался аль-Мустафи. Этот неловкий грубый мужлан, только что спасший его от смерти, чрезвычайно забавлял министра.
– Пью много, – простодушно сознался швед. – А у вас ведь нельзя. У вас там наверху строго с выпивкой, говорят, Пророк не велит. А мне без этого никак.
