— А откуда берется энергия накачки? — недоверчиво спросил Стром.
— Разве я не сказал? — удивился Оэл. — Ах да… Так вот, генератором накачки послужит Светоч, хотя возможны и другие источники. Например, в эксперименте…
— Достаточно! — снова прервал его Стром. — Если я правильно понял, ваш вакуум-компрессор и есть «ловушка для Светоча»? Выходит, проблема решена?
— В теоретическом плане — да, — подтвердил Оэл. — Но мне не нравится само название «ловушка для Светоча». Область применения вакуум-компрессора несравненно шире. Как энергоемкий элемент, он не имеет себе равных. Высокий коэффициент полезного действия, идеальная экологическая чистота, отсутствие агрессивных сред, вроде электролита, компактность…
Раздался взрыв изумленных голосов:
— Это же революция в источниках энергии!
— И в транспортных средствах!
— Почему только транспортных? А станки? Роботы? Та же связь на вакуумных волнах! Наконец, длительная консервация энергии!
— Да, заманчиво… — согласился Стром. — Но как скоро мы можем…
— О практическом использовании моей идеи говорить, к сожалению, преждевременно. Даже экспериментальная проверка, а она необходима в первую очередь, встретит большие трудности, и прежде всего технологического порядка.
— Ну что ж, по крайней мере мы теперь знаем, над чем нужно работать. Какие есть соображения?
Члены «мозгового треста» один за другим брали слово, спорили, предлагали.
— Своими силами мы можем не справиться, — сказал пожилой структуролог Найт.
— Нужно подключить промышленность Мира.
«Снова Мир, все на нем замыкается, — неприязненно подумал Стром. — Отдать эпохальную идею, отказаться от самостоятельности? Ну нет! Пока речь идет о локальном эксперименте, цель которого — подтвердить принцип. Неужели мы так беспомощны, что не сможем сами создать действующий макет «ловушки для Светоча»? И вот тогда не с пустыми руками можно будет возвратиться на Мир.
Какой подарок мы сделаем Игину! И не одному ему — всем людям!» «Вперед, только вперед!» — вспомнил он игинский девиз.
— Нельзя терять времени! — возразил футуролог Найту. — На Мире много своих дел. Ну, что решим?
— Начнем, а там видно будет!
— Сил хватит!
— Нужно работать!
— А вы что скажете, Оэл? — поинтересовался Стром.
— Я теоретик, — неопределенно ответил молодой ученый.
К счастью, в «мозговом тресте» были и экспериментаторы. Физики Рут и Биго взялись выполнить практическую проверку теории. Группа инженеров обещала разработать технологию.
Никогда еще не чувствовал себя Стром так хорошо. С недоумением вспоминал, каким жалким стариком был недавно. Как он мог опуститься, потерять веру в себя и в людей?! Был близок к тому, чтобы умереть, пусть не физически — духовно.
Нет, долой воспоминания! Перед ним будущее. А ведь это главное, когда оно есть.
Борг сидел за письменным столом в своем кабинете. Глаза его были закрыты.
Но он не спал. Думал.
Сейчас в нем не было ничего от того дремучего, ветхого старца, каким его впервые увидели Игин и Стром. Не походил он и на оракула, к словам которого все прислушиваются с благоговейным трепетом. За столом сидел очень старый, усталый, но одухотворенный живой, деятельной мыслью человек.
Борг думал о смерти. Он чувствовал ее приближение. А умереть именно теперь, когда под угрозой его доброе имя ученого, означало бы постыдное бегство.
Джонамо все еще покоится в мраморном мавзолее, и молчат датчики, слепы дисплеи, замерли на нулях счетчики… Не означает ли ото неудачу его грандиозного эксперимента?
«Неужели я ошибся?» — в сотый раз спрашивал он себя и не находил ответа. И вся сосредоточенная здесь электронная премудрость — компьютер высшего интеллектуального уровня, связанный с его мозгом приемником биоволн, синтезатор решений, линии связи, шифраторы и дешифраторы, другие всевозможные приборы — не могла ответить на этот мучительный вопрос.
В представлении Борга изобилие техники, усиливавшей и убыстрявшей мышление, было чем-то вроде удобных домашних туфель или иной привычной вещи, которую перестаешь замечать и воспринимаешь, как часть самого себя. Казалось вполне естественным, не поднимаясь с кресла, войти в контакт с любой организацией и с любым гражданином Мира, мгновенно получить нужную информацию, присутствовать при событиях, происходящих на другом континенте.
Борг ни сейчас, ни прежде не впадал в зависимость от техники, полагался только на свой интеллект. Да он и не всегда располагал таким изобилием электронных помощников. Вернее, обзавелся ими уже после Утопии. И успел привыкнуть.
Как настойчиво, наперебой, навязывали они ему свою помощь, когда можно было обойтись без нее, и как мало от них проку теперь, в часы сомнений…
Образ Джонамо не покидал его сознания. Перед закрытыми глазами стояла хрупкая женская фигурка, сияли люстры концертного зала, а в ушах не умолкали органные аккорды рояля.
«О чем она сейчас думает?» — прошептал он.
Ему неожиданно захотелось промоделировать мысли Джонамо, как моделировали при разговоре Утопии с Миром версию отдаленного космическим пространством собеседника.
Он сознавал, что это бессмысленное желание. Ведь вероятностная модель в столь экстремальных обстоятельствах может разительно отличаться от действительности. Да и само слово «думает» в приложении к Джонамо теряло смысл, если его мрачные опасения оправданы. И все же Борг не нашел в себе сил отбросить навязчивую идею.
— Вправе ли я считать себя человеком? — проговорил голос «Джонамо», и его трагические интонации поразили Борга до глубины души. — Пожалуй, нет…
— Неправда! — непроизвольно воскликнул Борг. — … Я всего лишь репродукция человека, бесплотный двойник, средоточие энергетических полей, доведенное до совершенства и наделенное чужим разумом… Несусь, вернее, распространяюсь во Вселенной, оторванная от своей основы — Джонамо… Мыслящая волна не имеет права на собственное «я», не должна мнить себя личностью! Интересно, понимает ли это Борг, представляет ли меру моего одиночества.
— Представляю… — простонал старик. — … Я боюсь, по-человечески боюсь, — продолжала «Джонамо». — Все время спрашиваю себя: не ошибся ли Борг в расчетах? Вдруг пронесусь мимо Гемы, напролет, в пустоту? Без возврата! И буду вечно наедине со звездами, без надежды, с единственным, неосуществимым желанием погасить себя, выключить поддерживающий мое движение источник. Но не дотянуться до выключателя, нет кнопки, которую я могла бы нажать!
