Брим недоверчиво покачал головой.
— Забыть о тебе? Выходит, мы оба заблуждались, Анна, потому что примерно то же самое я чувствовал к тебе. Я боялся, что окажусь тебе не нужен — ведь ты такая удачливая и влиятельная особа.
— Может, теперь я и такая, Вилф Брим, но когда я начинала, то была бедна, как уличная попрошайка. Взять хоть эту хромоту: ребенком я совсем не могла ходить. Специальный аппарат вполне мог бы исправить мой дефект, но у родителей не было денег на такое дорогое лечение. Поэтому моя мать обратилась к местному коновалу — и он сравнительно неплохо справился. Теперь я хожу — и даже прилично, раз ты находишь мою походку сексуальной. Но когда у меня наконец появились деньги на операцию, то не стало ни времени, ни охоты. Я научилась с этим жить. Вилф, милый, мне пришлось с боем добывать все, что я имею. Я ведь никто.
— Для меня ты очень даже «кто», Анна Романова. А я, как только мы познакомились, стал бояться, что ты не захочешь иметь со мной дела. Если для тебя Марго Эффервик — это величина, каково мне было сравнивать себя с Виверном Дж. Теобольдом? Ликсор куда фешенебельнее, чем Карескрия.
Анна со вздохом опустила глаза на его руки, все еще ласкающие ее грудь.
— Может быть, мне не следует сознаваться в этом, но фешенебельный мистер Теобольд из Ликсора так и не продвинулся дальше того, чем ты сейчас занимаешься. Он, конечно, мужчина сексуальный, но я его не люблю.
— Бедняга, — сочувственно сказал Брим. — Как много он потерял.
— Зато я нашла, — весело хихикнула она. — И твои умелые руки вызвали у меня желание повторить все сначала, Вилф Брим. — Она легонько поцеловала его в губы. — Раз уж мы правда любим друг друга, у нас будет еще тысяча возможностей прояснить наши отношения. Но этой ночью — вернее, утром, — меня занимает одно: добрый, основательный, старомодный секс. — Она поправила лиф платья и приподнялась с его колен. — Вот что, любимый: если ты переместишься на место водителя и натянешь штаны, я покажу тебе место, где мы сможем продолжить свои порочные игрища с удобством, лежа в постели, чтобы я не стукалась головой о потолок. Как тебе эта идея?
Брим только засмеялся, передвигаясь к рулю.
— Разве это не ответ, моя прекрасная леди? — спросил он, указывая вниз. — Я поеду куда угодно, лишь бы предаться с тобой пороку.
— В таком случае поторопимся, — радостно улыбнулась она. — Если Военный Мемориал действительно функционирует каждый день и стоянка скоро начнет заполняться, неудобно будет, когда нас застанут здесь в разгаре нашего «пророчества». Меня давно уже никто не обрабатывал так, как ты, Вилф Брим, и я даже не начала насыщаться.
* * *
Лейтенант-коммандер Вилф Анзор Брим, запахнувшись в свой флотский плащ, задумчиво всходил по заваленным мокрым снегом мраморным ступеням к величественному зданию Авалонского Адмиралтейства. Последний его визит сюда, около пяти лет назад, был крайне неприятен: с ним провели заключительное собеседование, после чего отправили в отставку. Теперь при виде этого массивного гранитного фасада Брим склонен был думать, что все плохое осталось в прошлом. Он явился сюда в военной форме, полный желания продолжить то единственное, о чем мечтал всегда: карьеру флотского офицера.
На вершине лестницы он остановился. Судя по внешнему виду, старая контора почти не изменилась. На площади Локорно плотный поток движения все так же обтекал внушительный памятник адмиралу Гртону Бемусу, оглушая героя шумом большого коммерческого центра. Наверху в грязных серых облаках все так же гомонили стаи пидвингов. Может быть, птиц немного и поубавилось, но гадили они ничуть не меньше прежнего: ступени доказывали это как нельзя лучше.
Направляясь ко входу, Брим заранее готовил себя к переменам, которые встретит за этими большими металлическими дверьми. Ему предстояло войти в совсем другой мир. Пять лет назад КМГС еще только начал разминать мышцы внутри пораженной им организации, исторически состоявшей из боевых офицеров — мужчин и женщин, всеми силами противостоящих Лиге. Теперь ситуация изменилась в корне. Сторонники КМГС утвердились почти в каждой программе Адмиралтейства, как планируемой, так и существующей, и безжалостно расправлялись со всеми «пережитками», мешавшими их миротворческой миссии: истребить Имперский Флот.
Когда Брим оказался ровно в четырех шагах от центрального входа, двое из четырех бравых часовых стали навытяжку, а двое других распахнули перед ним двери. Брим, чеканя шаг, прошел внутрь. Только старые адмиралтейские волки умеют это делать — остальные непременно останавливаются. Посмеиваясь про себя, он пожалел, что Анна не видит его маленького торжества.
Большое фойе и Мемориальный Зал, как и фасад, почти не изменились — даже легкий запах плесени, который Брим всегда приписывал своему воображению, остался тем же. Знакомые фрески изображали все те же исторические победы, и по овальному залу все так же сновали мириады крупных военных чинов. В свое время Брим верил, что все они занимаются делами государственной важности (впрочем, во время войны отчасти так и было), но теперь он только усмехался в душе. Сколько гонора, сколько показухи — ни дать ни взять космопорт в Тарроте!
Цель визита Брима, отдел кадров, переехал из памятного ему скромного помещения в полуподвале и занял целое крыло на восьмом этаже. Брим только плечами пожимал, разыскивая в людных коридорах бюро регистрации, чтобы заверить там свое недавнее назначение. Расширение отдела как нельзя лучше отражало теперешнюю линию Адмиралтейства: забота о людях вместо наращивания боевой мощи. Возможно, в этом есть смысл, подумал Брим. КМГС позаботился о том, чтобы солидная доля этой мощи уже отправилась в утиль.
Углядев наконец табличку бюро регистрации, он стал проталкиваться к ней.
На розыски он затратил добрых три четверти метацикла. Еще метацикл он простоял в очереди и наконец оказался у стойки, за которой два скучающих гражданских клерка двигались так медленно, что Брим всерьез задумался, уж не курят ли они там тайм-траву особо злокачественного сорта. Он уже собрался объяснить цель своего прихода, когда какой-то капитан грубо отпихнул его в сторону и буквально подтащил к стойке юнца в чине младшего лейтенанта.
— Любезный, — сказал капитан клерку, — этого замечательно способного юношу нужно без промедлений ввести в мой штат. Вам ясно? Я подожду…
Голос был чем-то знаком Бриму, который теперь пришел в такое раздражение, что готов был грызть броню. Сердито скрипя зубами, он молчаливо признал, что возвращение во Флот имеет свои недостатки. Случись что-либо подобное на гражданке, этот капитан уже валялся бы на полу. А теперь ничего не поделаешь — субординация. Брим спрятал гордость в карман и стал ждать.
