Впрочем, Эстерсон знал: поиски прекратятся со дня на день. И хотя эта мысль, несомненно, радовала его, в каком-то высшем смысле было в ней и сожаление.
«Как буду я бороться со скукой, когда эти стрекочущие хреновины уберутся восвояси?»
Время шло, а вопрос о том, как выбраться с полуострова, оставался без ответа, пока однажды, во время бесцельной и бездумной прогулки по лесу, Эстерсон не натолкнулся на свои парашюты, довольно небрежно сложенные и замаскированные им еще в первый день робинзонады.
Он совершенно о них позабыл. И поначалу даже не сообразил, откуда взялся здесь этот курган из древесной трухи, ветвей и опавших листьев.
Эстерсон подумал, что было бы вовсе не лишним зарыть парашюты в землю, чтобы эта куча мусора не мозолила глаза. Но ему вдруг стало жаль ценной парашютной ткани. Ограниченность ресурсов, которыми он располагал, пробудила в нем исключительную рачительность.
«Если я зарою их, нежная ткань слежится и быстро придет в негодность. А ведь она еще может послужить! Может быть, когда я доберусь до материка, я смогу выменять ее у сирхов на что-нибудь съестное. Или, допустим, на сигареты».
Но его инженерный ум не хотел мириться с идеей мены многослойного парашютного шелка на черствый батон хлеба с отрубями, оставшегося после пикника каких-нибудь залетных землян и бережно сохраняемого семейством сирхов в качестве странного сувенира. Его пытливая натура хотела отыскать шелку более возвышенное применение.
«Может быть, имело бы смысл сделать из него парус для лодки? Если закрепить парус на мачте и поймать хороший ветер, можно добраться до станции по океану за каких-нибудь полтора часа. Глядишь, и твари головоногие не успеют опомниться…»
Эстерсон нахмурился. Нет, при одной мысли о воде ему делалось не по себе. Хоть в лодке, хоть пешком, хоть с парусом, хоть без него — все равно в азартные игры со смертью он больше не играет!
«Но как-то же люди путешествовали раньше, до того, как изобрели самолеты?» — рассуждал он.
«На чем же они передвигались? На кораблях и лодках, это ясно. На лошадях и верблюдах. На своих двоих. На воздушных шарах и цеппелинах…»
Тут-то Эстерсона и осенило.
— Правильно! На воздушных шарах! Да здравствует воздухоплавание! — громко закричал он, воздевая руки к небесам.
Самолично изготовить примитивный летательный аппарат, который был бы способен перенести человека по воздуху на расстояние пяти километров, было делом не простым. Даже для конструктора экстра-класса.
И хотя проблем теоретического свойства перед Эстерсоном стояло немного, от этого было не легче: практические с лихвой их компенсировали.
Во-первых, следовало правильно рассчитать форму и размеры шара, исходя из количества наличествующего парашютного шелка.
Затем следовало вычертить выкройку будущего шара и в точном соответствии с ней нежно, чтобы не повредить структуру и покрытие, разрезать ткань. А после аккуратно соединить получившиеся части выкройки воедино при помощи универсального скотча (которого запросто может не хватить, ведь при подготовке к побегу идея заняться воздухоплаванием в голову Эстерсону не приходила — он рассчитывал использовать скотч при постройке жилища). И притом так, чтобы не было дырок не то весь газ вытечет за считанные секунды, и он рухнет в океан на поживу монстрам!
Во-вторых, следовало решить вопрос о том, чем наполнять шар, буде такой вообще удастся изготовить.
«Можно, конечно, наполнить его горячим воздухом. Соорудить примитивную горелку и все такое прочее. Но будет ли достаточно одного теплого воздуха, чтобы обеспечить хорошую летучесть шара при таких скромных его объемах, какие рисуются при взгляде на количество ткани?» — спрашивал себя конструктор.
В-третьих, следовало сделать корзину, где будет находиться воздухоплаватель, то есть он, Эстерсон.
А также сплести из парашютных строп сетку, которой будет крепиться корзина к шару. И наконец, предусмотреть мешки и мешочки с балластом.
Плести корзины Эстерсон не умел. А потому было решено использовать в качестве корзины надувную лодку. Что же до вопроса о том, чем наполнить шар, то и эту проблему конструктор решил. Ясно ведь, что наполнять нужно гелием.
А в качестве источника этого газа можно использовать диковинные грибы-дождевики, в изобилии растущие на полуострове.
Еще за два дня до того Эстерсон вычитал в «Энциклопедии», что, будучи продырявленным, местный пупырчатый гриб-дождевик исторгает из себя, словно надувной мячик, небольшую порцию чистого гелия. «Энциклопедия» также сообщала, что, к сожалению, промышленного значения это фелицианское чудо не имеет.
«Небось слишком дорого обошелся бы ручной сбор грибов в местных лесах», — позлорадствовал Эстерсон.
Каждый дождевик давал около пяти кубических дециметров газа. Таким образом, одной большущей кучи грибов, которых, на счастье, в тенистых и влажных уголках леса росло вдосталь, должно было хватить для того, чтобы без проблем наполнить целый шар.
Когда зудение вертолетов над его головой наконец прекратилось, он не сразу заметил это, поглощенный необходимыми расчетами.
Только через два дня он осознал, что посланцы «Дитерхази и Родригес», похоже, убрались восвояси.
После этого Эстерсон засучил рукава и принялся за работу.
Скука отступила. Тоска по обществу — тоже. Лишь выкладывааясь до конца, Эстерсон чувствовал себя самодостаточным, счастливым, полноценным.
Он трудился над шаром от рассвета и до наступления сумерек с небольшими перерывами на обед.
Да, деньги, отведенные на операцию по поимке Эстерсона, окончились и поиски беглеца прекратились. Но конструктор остался к этому факту совершенно равнодушен. Теперь у него были заботы поважнее. Да и времени радоваться у него не было. Даже по ночам ему снились летающие исполины. В последний раз такое случалось с ним во время работы над первым прототипом «Дюрандаля».
Прошло две недели, и шар состоялся как факт физической реальности.
Его припухшее оранжевое тело теперь было разложено на поляне, тщательно очищенной от всего, что могло проколоть или повредить деликатную ткань.
Под раскидистым платаном громоздилась гигантская пирамида грибов-дождевиков — три дня Эстерсон потратил на то, чтобы собрать и доставить их к месту старта.
Палатка была трансформирована в лодку лишь этим утром. И надута она была до каменной твердости.
Внутри нее и рядом с ней находились многочисленные мешочки с балластом, сшитые из остатков ткани, а также множество камней — от маленьких до настоящих валунов, обвязанных лианами (все парашютные стропы пошли на обнимающую шар сетку и тали управления). Эти камни должны были удерживать наполненный шар и корзину до момента взлета.
