Девушка помнила, что Гай Титанировая Шкура и виденный ею говорящий василиск в жерле вулкана носили разные синтезаторы. На основании этого она полагала, что у двух разных василисков эти устройства тоже должны отличаться зримым образом... Конечно, это предположение свидетельствовало лишь о том, что Василиса не слишком сильна в логике.
Вдруг – р-раз! – темная масса метнулась к двери, и – два! – в боксе мелькнул обрывок матерчатой обшивки госпитальной койки, и – три! – лоскут светлой материи прилип изнутри к свинцовому стеклу, сделав слепым единственное окошко!
Василиса инстинктивно отшатнулась.
– Он не хочет, чтобы я смотрела?! – воскликнула она, обернувшись к Александре. – Нарочно закрыл стекло?!
– Кажется... Кажется там что-то написано!
Александра была права. На куске кожзаменителя, прижатом василиском к свинцовому стеклу, были коряво выцарапаны какие-то знаки.
– Это фарси, – сразу же определила умница-Александра. – Что неудивительно. Ведь наш клиент родом из Великой Конкордии... Там написано... погоди-ка... "Хочу"... "говорить"... "молодая женщина".
– "Как молодая женщина"? – предположила Василиса. – Тоненьким голоском, кокетливо закатывая глазоньки?
– Да нет. Не "как", а "с". С тобой он хочет говорить, это понятно. Именно ты у нас, по мнению твари, "молодая женщина", – объяснила Александра, внезапно перейдя на "ты", причем в ее голосе, как показалось Василисе, прозвучало уязвленное женское самолюбие.
– А я вообще-то не хочу с ним говорить, – честно призналась Василиса. – Я обещала вам посмотреть на него! А говорить с ним я не обещала!
Александра помолчала, собираясь с мыслями. Наконец спросила:
– Почему? Тебе что, трудно?
– Я его боюсь.
– Приехали... Сама же говорила, что не боишься!
Василиса повернулась и посмотрела на Александру, такую жесткую, такую непреклонную, с вызовом.
– А теперь боюсь.
Хотя в коридоре свет был выключен, тусклого свечения, льющегося сквозь свинцовое стекло бокса, хватало, чтобы различать черты лица собеседницы.
Грозно сведенные на переносице брови Александры не обещали Василисе ничего хорошего. Муромчанка вдруг ощутила, что московитская разведчица обладает страстной, яростной, нечеловеческой силой. Что ладная, гибкая женственность фигуры и одежды Александры обманчива. И что на Василису в упор глядит несгибаемая былинная богатырша. Которая одним-единственным движением может...
Вдруг выражение лица Александры переменилось. Волна гнева схлынула, разведчица полностью восстановила контроль над собой.
– Что ж, может это и неглупо, – сказала она. – Пусть тварь видит: от ее желаний ничего не зависит. Здесь всё решаем мы.
Она обернулась к своим помощникам и бойцам осназ, которые по-прежнему стояли за спинами всей компании с автоматами наперевес.
– Мы переходим к варианту три! – громко скомандовала Александра.
Все присутствующие уже знали, что им делать.
Один боец, приобняв Василису за плечи, оттащил ее назад.
Другой надел ей на голову защитные наушники – с подобными она уже имела дело во время охоты на василиска в жерле вулкана.
К двери бокса выдвинулись четверо осназовцев. Двое опустились на одно колено, еще двое остались стоять, и все они, вскинув автоматы к плечу, взяли дверь изолятора на прицел.
– Дверь сейчас откроется, – пояснила Александра для Василисы. – Мы дадим свет. Твоя задача – все-таки ответить на главный вопрос. Тот василиск или какой-то другой?
Василиса молча кивнула. Она чувствовала, что сейчас не время для уточнений и тем более споров.
Итак, лампы загорелись ярче, дверь распахнулась. Тварь метнулась в дальний угол бокса, инстинктивно уклоняясь от света.
Теперь муромчанка видела василиска во всех подробностях. Во лбу зверя, между глазами, светлело пятно, набранное из фотофорных клеток – пресловутая диадема.
Диадема, напоминающая по форме цветок лотоса с пятью лепестками. А у того василиска, что обещал убить их с дядей Толей на Наотаре, диадема была в виде отпечатка куриной лапы. Это Василиса запомнила сразу и на всю жизнь.
Внезапно аскселерированное чудовище заговорило. И не на фарси, а на русском языке!
– Я хотеть говорить! Я хотеть говорить! Сам! Говорить девушка!
– Ты узнала его? Это тот же василиск? – требовала Александра, полностью игнорируя василиска.
– Не тот. Нет, – замотала головой Василиса.
– Точно? – настаивала Александра. – Ты уверена? Это очень важно!
– Нет! Не тот!! Другой!!!
– Закрывайте! – крикнула Александра. – Закрывайте дверь!
Вдруг василиск, издав фирменное визжание дисковой пилы, споро перебежал... на потолок. Не прекращая движения ни на миг, он серым водопадом стек вниз, на палубу, и резко остановился только у самого комингса двери. Василиск, определенно, уважал силу и прекрасно понимал, что еще один шаг – и автоматы четверых осназовцев превратят его в мясной фарш.
– Говорить! – рявкнул он. – Говорить девушка!
Совершенно невозможно было понять: он в отчаянии? В ярости? Блефует? Искренен?
Василиса чуть подалась вперед, хотела что-то сказать...
Но дверь бокса уже захлопнулась.
– Достаточно. Для первого раза, – решила Александра.
В голосе отважной разведчицы Василисе послышалось с трудом скрываемое облегчение.
Через десять минут они сидели в углу пустующей офицерской трапезной авианосца.
По телу Василисы пробегала нервная дрожь.
Какой же все-таки ужас нагоняет говорящий василиск!
Александра – которая, к слову, сняла гермокостюм и успела переодеться в гражданское платье с непонятной нашивкой "Санконтроль", – угощала свой "ценный кадр" (так разведчица называла Василису) вкусным жасминовым чаем с густо усыпанными маком баранками и душистым, с подкупающей кислинкой, вареньем из фейхоа.
– Ну вот и отлично... Ты у меня умница... – приговаривала она. – Главное мы узнали.
– Но какая... вам разница? – с трудом выговаривая слова, спросила Василиса. – Тот это василиск? Или не тот?
– Разница есть и притом большая, поверь, – нахмурилась Александра.
– Ну и какая? Какая? – Василиса упорствовала.
Конечно, всю правду Александра говорить девчонке не собиралась. В конце концов, она и сама еще не знала, что в этой "всей правде" является настоящей правдой, а что – лишь правдоподобными фантазиями, которые мужчины в очках любят называть красивым словом "гипотезы". Но кое-что она все-таки сказала.
– Василиски входят в список животных повышенного риска. Их акселерация строжайше запрещена международными конвенциями. Которые признаются и клонами. И вот что получается: один разумный василиск – это вроде бы случайность. Можно еще со скрипом поверить, что баловался какой-то ученый маньяк в свободное от работы время... Но два разумных василиска – это уже поточное производство. А кто осуществляет такое производство?
